Песня полной луны

Майлз.

Притащил сюда очередную свою девчонку, мудак. Глядя на её накрашенную мордашку, Гаррету хотелось схватить её за длинные светлые волосы и херакнуть носом об стену.

Майлз…

Им было по четырнадцать, когда Гаррет понял, что, отдрачивая себе в душе, представить лучшего друга, а не красивую девчонку, ему было проще. Он возненавидел себя за это. Возненавидел Майлза. Испугался, что отец узнает… поймет.

И каждый раз он видел гребаного Майлза, и это был сраный личный конец света для него.

Та индейская девчонка… она чем-то напоминала Майлза.

Как и каждая до неё. И после. И каждый парень, которому Гаррет кидал в лицо наличку.

Смуглая кожа. Полные губы. Карие глаза.

Гаррет себя ненавидел. И Майлза тоже ненавидел.

Но сейчас ему было хорошо.

Гребаный… Майлз…

Потом — швырнуть парнишке наличку. Да… двести…

Зубы царапнули нежную кожу. Гаррет зашипел, распахнул глаза, приподнимая голову. Замер.

Это была она. Индейская сучка. Мертвая. Это она стояла у него в ногах на коленях. Его затошнило, хмель выветрился из головы моментально, сменившись ледяным ужасом.

Каким-то образом эта сука выбралась из его снов, оказалась здесь.

Каким-то образом…

Она чуть сжала зубы прежде, чем отпустить. Для неё это была игра.

Заорав, Гаррет отпихнул её ногой, отполз по кровати назад.

— Ты больной, что ли? — парнишка поднялся с пола, потирая плечо. — Совсем поехал, обдолбался? — в его темных глазах плеснулась обида и злость. — Иди ты нахуй.

Пиздец.

Гаррет понял, что дрожит, сжимая в пальцах покрывало. Дрожит и скрипит зубами, совсем как в детстве, когда ему снились страшные сны про буку, а мама приходила его успокаивать. Она ещё вела себя, как настоящая мама, в его пять.

Хотелось выть, но из горла не вырывалось ни звука.

Похоже, он совсем крышей поехал. Как Оуэн, пока не стал пить валиум. Всё твердил, что видит её, но этого не может быть. Или это заразно, и Оуэн его заразил? Как СПИДом. Как ещё какой-нибудь хренью.

Нахуй. Он просто перепил. Он просто перепил. Слишком много бухла и травки. Сам он не курил, но хмарь висела в воздухе, стоило спуститься в гостиную.

И ему лучше спуститься, пока его не хватились.

Гаррет стиснул зубы.

Ему просто показалось.

Показалось.

Майлз несколько раз моргнул, сбрасывая морок.

Ему почудилось, что в толпе веселящихся студентов, половины из которых сам Гаррет вообще не знал, мелькнул знакомый сарафан.

Это она. Индейская сучка. Здесь. Нашла его.

По спине побежали мурашки, а к горлу подступила тошнота.

Нет. Её здесь, разумеется, нет. Она только в его снах есть, а он ведь сейчас не спит, правильно?

Майлз мотнул головой. Аддералл хреново сочетался с бухлом, не стоило ему сегодня столько пить. Горький привкус рома застыл на языке. Он терпеть не мог крепкий алкоголь, вообще-то: ему казалось, что он на вкус одинаково мерзостный. А в сочетании с психотропными явно вызывает у него глюки.

Хорошо ещё, что не что-то похуже. Говорят, и откинуться можно от такого коктейля. Но Майлз не был дураком и не принимал аддералл и бухло одновременно. Он пока не самоубийца.

Краем глаза он заметил, что Белла, девчонка Оуэна ещё с первого курса, направилась на второй этаж. Одна. Он пожал плечами — мало ли, что ей там понадобилось, носик попудрить или поссать, кто их знает, этих девчонок? Ему в руки кто-то всунул стакан с бухлом; музыка гремела.

Длинные тёмные волосы хлестнули его по лицу.

Майлз вздрогнул, но это была всего лишь какая-то девчонка, танцующая под замиксованного Weekend’а. Он подумал: «блять, так и свихнуться недолго, реально». Сделал глоток, поморщился от горечи, снова прокатившейся по языку в горло.

Эта вечеринка уже начинала надоедать.

Продравшись сквозь толпу, он выбрался в кухню. Какая-то парочка сосалась, пристроившись на столе, и чмокающие звуки, которые они издавали, звучали совершенно не возбуждающе.

Прихватив из холодильника бутылку минералки, — хватит с него сегодня бухла — Майлз хлопнул дверцей, но парочка и ухом не повела. Пожав плечами, он выскользнул мимо них обратно в шумную от музыки гостиную и столкнулся в узком коридорчике с Гарретом.

Гаррет был чертовски бледен, и, даже будучи пьяным, Майлз оценил: в таком пиздецовом виде выходить к людям, пусть и таким же в хлам бухим, лучше не стоит.

— Бро, — он прихватил Гаррета за плечо. — Что случилось?

Тот дернулся, моргнул.

— А, — протянул Гаррет. — А где твоя, — он повел в воздухе рукой.

Глаза у него были бешеные, будто он увидел призрака. Майлз не верил в привидений; он верил только в кошмарные сны и дурные воспоминания, а ещё — в силу бухла и наркотиков, которые могут их пробудить.

— Похуй, где она, — он подпихнул Гаррета в спину. — Пошли, тебе нужно продышаться чем-то, что не наркота.

— Нахуй, — тот помотал головой. — На заднем дворе дохрена людей.

Кто-то, проходя мимо, хлопнул Гаррета по плечу: отличная, мол, вечеринка, чувак! Майлз подумал, что неплохо было бы этому придурку врезать — чего лезет, когда не просят?

— Ладно, поехали, — он потянул Гаррета за собой. — Тебе нужно мозги прочистить.

И ему самому тоже. Краем глаза он снова уловил мелькнувший ободранный, мокрый от воды сарафан, черные спутанные волосы. Вштырило его, похоже, нехило, так что проветриться не мешает обоим. А вечеринка тут как-нибудь без хозяина обойдется, до утра ещё далеко, а в воскресенье днем приедет клининговая компания — чертов дом будет как новенький.

…Намотав пару кругов по городу на машине, Майлз припарковался недалеко от шарлоттаунского природного заповедника. Ночами здесь было тихо, ведь заповедник был закрыт, да и район города не был густонаселенным и шумным. Выбравшись на улицу, они присели на капот.

— Колись, — Майлз одним движением свернул крышку с бутылки минералки, сделал добрый глоток и протянул её Гаррету. — Что случилось?

Жадно хлебнув воды, Гаррет вытер ладонью подбородок. Взгляд у него стал проясняться. Он мотнул головой.

— Я просто перебрал, — хрипло произнес он. — Перебрал и приглючилось… всякая хрень.