Страница 2 из 268
Новый король был 11-месячным ребенком и жил за Ла-Маншем в Виндзорском замке. Генрих VI, Божьей милостью король Франции и Англии, был сыном младшей дочери Карла VI Екатерины и английского короля Генриха V, победителя при Азенкуре и завоевателя большей части северной Франции. Их брак, заключенный в Труа в июне 1420 г., должен был придать легитимность мирному договору, который был скреплен в этом городе несколькими днями ранее. Договор в Труа был заключен между Генрихом V и герцогом Бургундским после жестокого убийства отца герцога, Иоанна Бесстрашного, на мосту Монтеро. Незадолго до того, как договор был скреплен печатью, он был санкционирован собранием французской знати неопределенного статуса и получил более или менее добровольное одобрение безумного Карла VI и его супруги Изабеллы Баварской. Спустя полгода, в декабре 1420 г., он был ратифицирован на заседании Генеральных Штатов в Париже, представлявших большую часть северной Франции. Однако договор оставался противоречивым документом, отвергнутым большей частью остальной страны. По его условиям Франция и Англия должны были управляться как отдельные королевства, но одним и тем же монархом. Безвольный старый король лишил наследства своего последнего оставшегося в живых сына, Дофина Карла, на которого была возложена ответственность за убийство в Монтеро, и усыновил Генриха V в качестве своего наследника. До смерти французского короля Генрих V должен был править от его имени в качестве регента. Договор предусматривал, что со временем двуединая монархия распространит свое господство на всю Францию. Английский король обязывался "приложить все свои силы" для установления своей власти на всей территории страны[4]. Однако к моменту смерти Генриха V эта работа только начиналась. Почти вся Франция к югу от Луары, а также провинции Центрального массива и французские территории в бассейне Роны признали власть Дофина.
Люди, разрабатывавшие договор в Труа, считали само собой разумеющимся, что Генрих V переживет своего больного и старого тестя. Внезапная болезнь Генриха V и его смерть шестью неделями ранее Карла VI в возрасте тридцати шести лет спровоцировали кризис, которого они не ожидали. Как заявил в следующем году Парламенту английский канцлер, Генрих V лично олицетворял собой двуединую монархию. Только благодаря его военным и политическим талантам и тому благоговению, с которым к нему относились в обеих странах, эта идея казалась реальной. Один из самых выдающихся правителей средневековой Европы теперь уступил место простому символу власти. Однако наличие короля-младенца было недостаточно даже в качестве символа. Он был слишком мал для одной из великих публичных церемоний, которыми традиционно отмечалось вступление в должность короля Франции: коронации в Реймсе и торжественного въезда в столицу. Авторитет средневекового короля зависел от видимого проявления власти, публичных ритуалов управления и всей театральности монархии. В течение многих лет единственными видимыми признаками суверенитета Генриха VI были печати на государственных документах, составленных от его имени, и новые монеты, которые вскоре появились в обороте с легендой Henricus francorum et anglie rex (Генрих, король франков и Англии) над объединенными гербами Франции и Англии[5].
Умирая в Венсенском замке, Генрих V пытался решить проблемы, связанные с его политическим наследием. Он продиктовал кодицил (дополнение) к своему завещанию, в котором передал своему брату Хамфри, герцогу Глостеру, опеку над младенцем-королем и назвал его "главным опекуном и защитником". Его дядя Томас Бофорт, герцог Эксетер, был назначен "директором и управляющим его персоной". В Англии, в последующие месяцы, точное значение этих выражений должно было стать предметом долгих споров. Еще более неопределенными были условия управления Францией. Единственное желание, которое Генрих V, по-видимому, высказал, было передано устно небольшой группе людей, собравшихся вокруг его постели за несколько часов до смерти. Он поручил управление Нормандией своему второму брату Джону, герцогу Бедфорду, на "ограниченный срок". Тем временем регентство во Франции должно было быть сначала предложено Филиппу, герцогу Бургундскому, и только в том случае, если он откажется от него, Бедфорду. Это были временные меры, пока Карл VI был жив. Что должно было произойти после смерти Карла VI, оставалось совершенно неясным[6].
Предложение Филиппу Бургундскому регентства во Франции было вызвано политической необходимостью. Как напоминал Генрих V друзьям, собравшимся у его смертного одра, бургундский союз был основой английской присутствия во Франции. Филипп, как известно, был абсолютно уверен в своем старшинстве, и он был единственным французским принцем крови, активно поддерживавшим двуединую монархию. Но поскольку ее будущее зависело от английского короля-ребенка и английской армии, регентство Филиппа было нецелесообразным. Более прочные договоренности были достигнуты в результате переговоров между Филиппом и герцогом Бедфордом. Сразу после смерти Генриха V эти два человека встретились в Венсене. Бедфорд предложил Филиппу регентство в соответствии с пожеланиями брата. В последующие дни этот вопрос обсуждался в Париже между их советниками. Филипп воспринял это как отравленную чашу. По словам бургундского придворного хрониста, он заявил Бедфорду, что "оставит это бремя тому, кто готов его нести"[7].
На этом дело не закончилось. Необходимо было также заручиться согласием судей и великого корпуса чиновников французского государства, которые считали себя хранителями его преемственности и целостности. В начале ноября 1422 г. было официально признано престолонаследие младенца-короля, но юристы поначалу не соглашались на регентство. Они считали, что этот вопрос регулируется ордонансом о престолонаследии, принятым Карлом VI в декабре 1407 года. Этот документ был разработан для избежание гражданской войны между враждующими ветвями рода Валуа и предусматривал, что вместо регентства управление страной в период несовершеннолетия короля возлагается на королевский Совет, государственных чиновников и принцев крови. Герцог Бедфорд не желал ничего подобного. После похорон Карла VI он вернулся в Париж из Сен-Дени с государственным мечом на поясе, и этот показной жест вызвал бурные пересуды на улицах. Вопрос был решен только после того, как были проведены консультации с герцогом Бургундским, а сам Бедфорд согласился дать соответствующие обязательства относительно того, как он будет править. 19 ноября 1422 г. он впервые в качестве регента председательствовал на официальном заседании Парламента, высшего суда Франции, на котором дал необходимые обязательства. Он заявил, что "посвятит всего себя и все, что у него есть, благополучию этого королевства и для того, чтобы его подданные могли жить в справедливости, мире и спокойствии". После этого герцог принес присягу перед присутствующими судьями и офицерами власти[8].
Джону, герцогу Бедфорду, суждено было пробыть регентом Франции тринадцать лет, вплоть до своей смерти в 1435 году. На момент смерти Генриха V ему было тридцать три года, и Бедфорд был старшим из двух оставшихся в живых братьев покойного короля. Если бы в конце 1421 г. не родился младенец Генрих VI, он бы сам унаследовал троны Англии и Франции. Однако Бедфорд никогда не пытался сместить своего племянника или создать для себя континентальное княжество. "Брат, — сказал ему умирающий король, — я умоляю тебя всей любовью и преданностью, которую ты всегда проявлял ко мне, чтобы ты был верен и предан моему сыну Генриху, твоему племяннику". Этой задаче Бедфорд и посвятил остаток своей жизни. Джон прошел обучение политике в Англии, в суровой школе шотландского пограничья. Он был лейтенантом своего брата в Англии во время Азенкурской кампании 1415 г. и в 1417 г., когда Генрих вторгся в Нормандию. Во Францию он прибыл только в мае 1420 года. К тому времени он уже приобрел репутацию способного администратора и проницательного политика, обладавшего острым умом и уверенностью в себе, что многим напоминало самого Генриха V.
4
Grands traités, 106 (art. 12).
5
Parl. Rolls, x, 77 [2]; Chartier, Chron., i, 29–30; Lafaurie, Mo
6
*Strong, 99; Parl. Rolls, x, 15–16 [14]; Monstrelet, Chron., iv, 110; Thomas Walsingham, The St Albans Chronicle, ed. J. Taylor, W. R. Childs and L. Watkiss, ii (2011), 776. Моя ссылка на Sumption, iv, 767 в отношении договоренностей по Англии, основанной на Pseudo-Elmham, Vita, 332–3, является, как я теперь думаю, ошибочной.
7
Chastellain, 'Chron.', i, 331–2; Monstrelet, Chron., iv, 112.
8
Rec. doc. mo