Дракон из сумрака

— Сонные чары, — объяснила Иданн. — Хватит с нас лишних ушей и глаз. Ты точно готов?

Эвер готов не был, совершенно точно, но кивнул, по-прежнему не способный сказать ни слова.

«Чтобы удержать тебя, я пойду на все».

Близость драконицы приятно волновала, но, когда эйхарри нависла над ним еще больше, в груди будто закопошился клубок ледяных змей.

— Прости, — прошептала Иданн, спохватившись. Она немедленно отстранилась и легла рядом, прижавшись к Эверу горячим боком. — Забыла, что ты этого не любишь.

Не любишь — мягко сказано. Целых две минуты ему понадобилось, чтобы успокоить взбесившееся сердце и перестать возвращаться мыслями к той ужасной ночи: женщина сверху — угроза.

Но вот дыхание выровнялось, кровь перестала грохотать у Эвера в висках, и Иданн снова к нему прикоснулась. Ее пальцы легли на обнаженный живот и скользнули ниже, очень медленно, так, что бы Эвер понимал: в любой момент он может перехватить опускающуюся руку, остановить Иданн, если захочет.

Он не хотел.

Но боялся.

Боялся приступа паники. Того, что не сможет оправдать ожиданий любимой. Ее разочарования и своего собственного. А еще где-то глубоко внутри зашевелилось недоверие. Она ведь не сделает ему неприятно? Прекратит ласку, если он попросит?

Иданн прерывисто дышала Эверу в висок. Чем ниже опускалась ее ладонь — солнечное сплетение, круглая ямка пупка, пояс штанов — тем сильнее напрягалось тело эльфа. Когда же пальцы уверенно нырнули под одежду и двинулись дальше, по гладкому лобку, Эверу отчаянно захотелось услышать от Иданн то же, что и в прошлый раз: о том, что она его любит. Это бы его успокоило, помогло бы расслабиться.

Но Иданн сказала другое:

— Ты сводишь меня с ума. Можно я поласкаю твои соски? Осторожно, никаких укусов. Я просто умру, если этого не сделаю.

Не те слова, что Эвер хотел услышать. Жадность и страстность Иданн его пугали, но он кивнул и тут же ощутил на себе ее вторую руку. Одна — была у него в штанах, вторая — легла на грудь и сквозь ткань туники потеребила сосок.

— Никогда не думала, что желать кого-то — так мучительно.

Треск ткани, разрезанной драконьим когтем, ударил на напряженным нервам и заставил Эвера дернуться.

— Тише, — раздался жаркий шепот на ухо.

Обнаженной груди коснулся холодный воздух, а затем и теплые губы. Мягкая влажность окутала сосок, и от удовольствия Эвера выгнуло в спине, будто пронзило молнией.

А ведь именно этот несчастный комок плоти терзала зубами одна из его насильниц, чуть не оторвала. Сейчас наслаждение было таким же острым, как тогда — боль.

Рука Иданн, та, что замерла у Эвера в штанах, на лобке, снова пришла в движение. Пальцы сомкнулись вокруг окрепшего члена, и это был еще один взрыв, еще одна молния, ударившая в тело Эвера. Его губы распахнулись в беззвучном крике. Бедра дернулись вверх, навстречу ласкающей ладони.

— Ты весь мокрый, — с особым удовольствием, смакуя, произнесла драконица, и Эвер не сразу понял, что она имеет в виду, а когда понял, покраснел до кончиков острых ушей.

Да, мокрый. Рука скользила по его плоти легко, с влажным смущающим звуком.

— Горячий, твердый, — продолжала шептать Иданн, опаляя дыханием его грудь и заставляя лицо пылать.

— Хватит, — взмолился Эвер, который уже не знал, куда себя деть от неловкости и безумного желания. — Не надо, пожалуйста. Не говори всего этого.

— Сладкий, готовый, жаждущий, мой.

— Иданн!

В резко наступившей тишине раздался смешок. Звуки влажного скольжения стали громче, ибо ничто другое их уже не заглушало. Зажмурившись, Эвер почувствовал, как наполненные мешочки плоти под его членом напряглись и поджались.

Хорошо! Как же хорошо! Ему с трудом верилось, что его тело, испытавшее такую невыносимую боль, после всех тех травм, полученных во время насилия, по-прежнему было способно наслаждаться прикосновениями женской руки.

— Хочешь меня потрогать?

Когда Иданн отстранилась, Эвер разочарованно застонал. Ему пришлось проморгаться, чтобы сфокусировать взгляд на любимом лице. Сказанное дошло до него лишь через несколько секунд.

Потрогать? Потрогать Иданн? Ее грудь, ее… женское естество. Впервые коснуться женщины… там.

Скулы снова вспыхнули.

— Можно? — Только сейчас он обнаружил, что лежит в разодранной тунике, со спущенными до середины бедер штанами, и низ его живота блестит, измазанный в чем-то мокром и липком.

Рассмеявшись, Иданн откинулась на спину и потянула Эвера на себя.

— Так хорошо?

Так было хорошо. Гораздо-гораздо лучше. Оказавшись сверху, Эвер ощутил себя в безопасности, способным контролировать ситуацию. Иданн лежала под ним, доступная и совершенно не угрожающая. С трепетом, благоговея, он дотронулся до ее груди. Сначала сквозь ткань, затем, осмелев, забрался под одежду и накрыл ладонями оба голых маленьких полушария.

Восторг — вот что он почувствовал, прикоснувшись к Иданн. Чистый восторг. О Светлоликая! Какая нежная кожа, мягкость, упругость! Так и хотелось сжимать и разжимать пальцы, мять в руках все это волнующее великолепие.

— Скажи, — попросил Эвер, не в силах больше терпеть. Ему до дрожи в голосе, до боли под ребрами необходимо было это услышать. — Умоляю, скажи. Скажи еще раз.

Растерянность на лице Иданн сменилась улыбкой коварной соблазнительницы.

— Возьми меня, — мурлыкнула драконица, скрестив ноги на пояснице Эвера.

— Нет, — нетерпеливо повел плечом тот.

— Нет?

— Нет, скажи не это. Скажи, что любишь.

Красивые темные брови Иданн взлетели вверх. Пяткой она надавила ему на ягодицу, и Эвер со стоном погрузился в тугой, невероятный, сладостный жар.

— Люблю тебя, мое остроухое искушение.

Глава 25

Несмотря на всю свою неопытность, Эвер оказался отличным любовником — выносливым и чутким. После ночи страсти я чувствовала себя абсолютно удовлетворенной. Эвер же наутро выглядел так, будто его напоили возбуждающим зельем, а затем как следует приложили по голове пыльным мешком: взгляд расфокусирован, на губах сытая улыбка, руки то и дело тянутся к объекту желания. За пять минут после пробуждения эльф прикоснулся ко мне по меньшей мере раз десять. Просто так, без особой цели, когда — осознанно, повинуясь мимолетному порыву, а порой — безотчетно, даже не замечая того, что делает.

Второй наш спутник также пребывал сегодня в прекрасном расположении духа. Впервые за несколько дней Фай провел ночь не на холодной твердой земле, а с комфортом, на мягкой перине, да и чары, которые я на него наслала, подарили эльфу глубокий и крепкий сон. Было, чему радоваться. Тем более бедняга и не догадывался, какой возмутительный разврат творился на одной с ним постели, в полуметре от него, тихо дремлющего и ни о чем не подозревающего. Знал бы — мгновенно растерял бы все хорошее настроение.

Я мысленно захихикала.

Посвежевший, отдохнувший, Фай бодро шагал впереди нас с Эвером и наметанным глазом высматривал на горизонте чем бы позавтракать — искал сухие деревья с грибами и колючие ильди.

С самого утра нам на удивление сопутствовала удача. Ветер стих, потеплело, дорога шла под уклон, широкая и ровная, без препятствий. Силы постепенно возвращались ко мне, наше путешествие подходило к концу. До кладбища за городской стеной и встречи с Меридой оставалось несколько часов пути, и это не могло не радовать.

«Помни: с тебя долг жизни».

Почему-то мне казалось, что советнице известно то, о чем я не знаю, что у нее есть ответы, если не на все, то на многие из моих вопросов, что сегодня в полночь кое-что важное прояснится. Я не могла объяснить, откуда взялась эта убежденность, это предчувствие, но ни секунды не сомневалась: грядет переломный момент, встреча на кладбище позволит понять, куда двигаться дальше.

Я немного приободрилась, несмотря на то что по-прежнему ощущала себя идущей в тени некой неведомой угрозы. Приободрилась, вопреки всем тягостным мыслям о странном ритуале, в спешке проведенном моей второй личностью. Даже позабыла о страхе исчезнуть, навсегда растворившись в обитающей внутри меня тьме. Чем ближе становилась цель, тем ярче распускалась в груди надежда.