Дракон из сумрака

И тут же едва не отлетела в сторону. Невинная ласка мгновенно вышвырнула эльфа из сна в реальность. Испуганный, он дернулся всем телом и сел, уйдя от моего прикосновения.

— Иданн? — Эвер уставился на меня, растерянно хлопая глазами, словно ожидал увидеть кого-то другого. Неужели, когда я его поцеловала, в полусне ему привиделась одна из насильниц? — Что ты делаешь?

— Доверься мне, ляг, тебе будет хорошо.

Светлые брови сошлись на переносице.

— Мы же договорились не спешить. Дай мне время, и я доставлю тебе удовольствие, но не сегодня.

— Я и не прошу ничего делать. Этот праздник исключительно для тебя. Ляг и ни о чем не думай, расслабься.

— Что… что ты задумала?

Сдавшись под моим мягким напором, Эвер растянулся на подстилке из дырявых тряпок, но не расслабился — настороженно следил за мной из-под дрожащих ресниц. Они у него были длинные и пушистые, как у девушки.

— Иданн?

— Тш-ш-ш, не бойся.

— Только не нависай надо мной. Это… это меня нервирует.

— Извини.

Несчастный зайка. Я понимала, почему поза «женщина сверху» заставляет его волноваться: связанный и беспомощный, он несколько часов провел на спине, утоляя похоть грубых и жестоких наездниц, скакавших на его насильно поднятом члене. Неудивительно, что эта поза стала для него табу. Возможно, однажды, очень нескоро, когда душевные раны затянутся, а воспоминания поблекнут, Эвер позволит мне себя оседлать, но пока лучше поберечь его и без того расшатанные нервы.

— Не бойся. Я люблю тебя.

Лгунья. Эту фразу я произнесла намеренно, с холодным расчетом, в надежде, что она поможет Эверу расслабиться и перестать меня бояться. Конечно, он мне нравился, вне всяких сомнений, даже очень, но говорить про любовь было рано. И тем не менее…

— Я тоже тебя люблю, Иданн.

А вот это — удар под дых. От угрызений совести закололо под ребрами. Особенно неловко стало от этой искренней радости, что расцвела на лице Эвера после моих слов, от его счастливой застенчивой улыбки и доверия во взгляде.

«Всерьез и надолго».

Но он расслабился. Действительно расслабился. Так что эта маленькая ложь была ложью во благо.

— Я поласкаю твою шею, живот, а потом ты позволишь мне снять с тебя штаны. — Я решила сразу обозначить свои намерения, чтобы Эвер не мучился от неизвестности.

— Хорошо.

Его кивок был медленным, неуверенным, и я поняла, что, если бы не мое признание, ни о каком «ты позволишь мне снять с тебя штаны» и речи бы не шло. На что только не соглашаются мужчины и женщины, услышав заветное: «Я тебя люблю». Эта фраза — волшебный ключ, открывающий любую дверь.

Помня о том, что Эвер нервничает, когда над ним нависают, я устроилась сбоку и принялась покрывать его шею легкими поцелуями. Очень хотелось облизать соски, приподнявшие ткань туники, но грудь пока оставалась под запретом. Слишком уж большого внимания эти красивые выпуклые мышцы удостоились во время насилия. Трогать Эвера там было опасно: велик риск нарваться на очередной приступ паники.

— Все в порядке? — спросила я, впрочем, не нуждаясь в ответе.

Неопытный, переживший страшное надругательство, Эвер тем не менее был очень отзывчив. Каждый поцелуй, даже легчайший, заставлял его вздрагивать от удовольствия и сжимать зубы, чтобы не застонать. Похоже, выражать свои чувства эльф считал чем-то предосудительным.

— Хочу услышать, как тебе хорошо.

— Что? — не понял он.

— Хочу слышать твои стоны.

— Это… неприлично.

— Кто сказал? Только не говори, что Светлоликая. — Я захихикала.

Смеяться в постели не лучшая идея, но в нашем случае это разрядило обстановку и позволило мне перейти к более откровенной ласке. Задорно подмигнув Эверу, я спустилась к его великолепному прессу. Здесь насильники не особо трогали эльфа, а значит, можно было вести себя смелее.

Под моими поцелуями Эвер неосознанно втягивал живот, отчего под кожей проступал рельеф ребер. Я спускалась ниже и ниже, пока не коснулась губами пояса штанов. Пальцы потянулись распустить завязки.

— Иданн, — встрепенулся Эвер, приподняв голову и посмотрев на меня в испуге.

— Все хорошо. Я люблю тебя, все хорошо.

С прерывистым вздохом он снова опустился затылком на старое тряпье и доверил себя моим рукам.

Любовь — ключ, открывающий любую дверь.

Ткань под пальцами собиралась складками, и моему жадному взгляду открывалось все больше обнаженного тела. В ожидании того, что будет дальше, Эвер почти перестал дышать. Его сердце колотилось в груди так бешено, что я слышала его беспокойный стук даже тут, находясь внизу.

— Только… аккуратнее, — хрипло попросил Эвер, словно с трудом выталкивая звуки из своего горла.

Наверное, он ожидал, что я стану возбуждать его рукой, чтобы, подготовив, использовать для своего удовольствия, но у меня были другие планы. Я помнила, как промежность эльфа выглядела после надругательства. Помнила пугающе алую, распухшую плоть, натертую до красноты кожу в паху, то, как Эвер шипел от боли при малейшем прикосновении к члену. И сегодня не собиралась использовать руки — только губы, только язык — чтобы ничем, ни одним своим действием не воскресить в памяти ту кошмарную ночь.

— Что… что ты делаешь?

Эвер приподнялся на локтях, с изумлением глядя на то, как, оттянув ткань штанов, я целую его лобок — абсолютно гладкий, лишенный растительности, с тонкими полосками заживших царапин.

— Иданн, что…

В этот раз он не договорил. Из его горла вырвалось нечто среднее между вздохом удивления и стоном величайшего блаженства. Все потому, что, наклонившись, я вобрала в рот его член. Пока — лишь головку, теплую, бархатистую, чуть солоноватую на вкус от текущей влаги.

— Ид…анн…

Его губы жадно глотали воздух, глаза распахнулись в шоке. Он смотрел на меня, но, скорее всего, не видел, потерявшись в наслаждении.

— Пож-ж…а-а… пожалуйста-а…

Ладонями Эвер уперся мне в плечи в слабой попытке оттолкнуть.

— Нет… Ид…анн… нет. — Вопреки своим словам, он оглушительно застонал, запрокинув голову и выгнувшись в пояснице. — Нель… зя. Неп… правильно.

Надо полагать, такая искушенная ласка была у его целомудренной расы не в чести. По крайней мере, я с трудом представляла чопорных эльфиек, берущих у мужей в рот. Да что там, насколько мне подсказывала дырявая память, я и сама не жаловала подобные игры до сегодняшней ночи.

Но сейчас мне нравилось. О да.

От удовольствия Эвер почти рыдал. Его бедра дрожали, мускулистый живот напрягался и расслаблялся, грудь ходила ходуном. Чтобы не орать, ему пришлось закусить ребро ладони, но даже так он своими приглушенными стонами умудрился разбудить Фая. Тот зашевелился в темном углу, охнул в ужасе и затих. Мысленно я послала его в Бездну. Пусть смотрит. Или не смотрит. Плевать. Главное, что Эвер, охваченный страстью, полностью зациклился на своих ощущениях и не замечал ничего вокруг.

— Ид…анн, Ид…анн, — сквозь сомкнутые на руке зубы он выстанывал мое имя. Из-под опущенных век по щекам текли слезы наслаждения.

Приближаясь к финалу, Эвер окончательно потерял над собой контроль. Спрятав лицо в ладонях, он несколько раз двинул бедрами вверх, так, что мне даже пришлось его слегка придержать, и… застыл. Кончал он беззвучно, даже удивительно. Секунду назад от его стонов закладывало уши, а тут — абсолютная тишина.

Ощутив губами пульсацию, я отстранилась и позволила теплой влаге выплеснуться на соблазнительные кубики пресса. Как же это было красиво! Белые капли семени на рельефном, вздрагивающем животе.

— Хочу тебя сожрать. — Я и правда хотела. Сожрать, проглотить, присвоить, залезть к нему под кожу, слиться с ним воедино, стать одним целым. Чувство, внезапно охватившее меня и наполнившее до краев, было столь велико, что я не знала, куда себя деть.

Эвер лежал на спине, пытаясь отдышаться. Руки от лица он по-прежнему не отнял. Скрипнула дверь сарая — это бедняга Фай сбежал от нас наружу, во двор.

— Прости, — прошептал Эвер сорванным голосом.