Дракон из сумрака

Этиль! Изменница! Обман, все обман!

От боли из глаз хлынули слезы.

Меня дернуло назад — с таким же отвратительным хлюпающим звуком лезвие меча покинуло мое тело.

Я пошатнулась, оседая на пол. С размаху шлепнулась коленями о камни.

— Мы видели тебя в лесу, — донесся сверху другой голос.

Боль. Какая дикая боль!

— Видели, как ты пытаешься сотворить «Ревущее пламя».

Они видели! Поняли, что я разучилась колдовать! И решили меня свергнуть, занять мое место.

— Темная богиня лишила тебя своей милости. Забрала твой дар. Наказала за твои преступления.

Кровь хлестала из раны. Я чувствовала, как намокает спереди и сзади ткань туники, как липкая, горячая жидкость течет по коже спины и груди.

Кровь! Так много крови!

Неужели все это происходит на самом деле?

— Давно мечтала, чтобы ты сдохла, тварь. Собрала вокруг себя сброд. Творила мерзости. Убивала невинных. Это после твоего рождения Эйрион превратился в Сумеречные земли.

Силы покидали меня. Я распласталась на полу пещеры, ощущая, как растет подо мной лужа крови. Щека прижалась к холодному шероховатому камню.

Обратиться. Надо обратиться. Разрушить скалу к чертовой матери и похоронить под ее обломками моих убийц, но… не получалось. Каждая клеточка тела кричала от боли. Вопила в агонии. Разум горел. Я не могла выпустить когти, не могла пошевелиться, не могла никак себя защитить.

— Ты проклята.

Знают! Откуда?

— Мы давно это подозревали и окончательно убедились сейчас, когда увидели, что ты уносишь куда-то ребенка из леса. Проклятого ребенка.

Они видели. Они за мной следили! Чувствовала же, что добром эта затея не кончится.

— Хватит, Этиль, она мертва.

Я лежала у ног Этиль без движения, с закрытыми глазами и старалась не дышать в надежде, что Семерка уйдет, посчитав дело сделанным. Все, что мне оставалось, — притворяться мертвой. Хочешь жить — пойдешь и не на такое. А жить я хотела. О боги, как же сильно я хотела жить! До безумия! И пусть шансов почти не было, пусть вся моя одежда пропиталась кровью, я продолжала надеяться на чудо.

Пусть уйдут! Пусть уйдут и оставят меня в одиночестве. Я как-нибудь справлюсь, найду силы выкарабкаться. Только пусть уйдут, пусть не добивают.

— Думаешь, сдохла? — Чужой сапог брезгливо толкнул мою безвольную ногу.

— Ты метила в сердце. Меч прошел насквозь. Проверь пульс.

О, нет! Можно задержать дыхание, но как заставить сердце перестать биться хотя бы на минуту? Они поймут! Догадаются, что я только притворяюсь мертвой, и завершат начатое.

Внутренности скрутило от ужаса. Даже боль отступила на второй план.

— К черту пульс. Я просто перережу ей глотку. Чтобы наверняка.

Нет-нет-нет-нет-нет!

Они меня убьют! Прямо сейчас. Зарежут, как животное на бойне.

Все мое естество восстало против такого исхода. Я не могла умереть. Не так, не здесь, не сейчас, не зарезанная своими же людьми за преступления, которых не помнила. Это все прежняя Иданн. Она — монстр во плоти, а я — нет. Я — другая. Я не стала бы убивать невинных, упиваться зверствами, окружать себя человеческими отбросами. Почему я должна отвечать за грехи чудовища, которым больше не являлась?

Паника сдавила горло, когда слуха коснулся тихий шорох приближающихся шагов.

Этиль. Это была Этиль. Скромница, недавно красневшая в моей комнате, с тревогой рассказывающая о похищении пленников, предложившая помощь.

Та, кто заманила меня в ловушку.

Превосходная актриса и лгунья.

Это ее сапоги, облепленные болотной землей, замерли напротив моего лица. Я смотрела на них из-под опущенных век — квадратные носы, черная кожа с зеленоватым отливом — и стремительно впадала в отчаяние.

Сейчас, вот сейчас пальцы Этиль зароются в мои волосы, оттянут голову вверх и назад, заставив меня выгнуть шею. А потом я почувствую у горла холод острозаточенного металла.

Ногти на левой руке незаметно удлинились, превратившись в драконьи когти. Получилось! Ну, хотя бы что-то! С семерыми ведьмами в моем нынешнем состоянии я не справлюсь, зато продам свою жизнь подороже. Вот так лежать и покорно ждать, пока тебе вскроют глотку, не для Иданн Окайро.

Я напряглась, готовясь вложить в последний удар все оставшиеся силы, но предательница Этиль так и не коснулась моих волос. Рука с мечом опустилась, и кончик окровавленного лезвия качнулся у меня перед глазами.

— Вы слышали? — шепнула Этиль, и в ее голосе прозвенела тревога.

— Слышали что?

— Звук. Какой-то странный…

Она не успела договорить: пещеру тряхнуло. А потом еще раз, да с такой силой, что сверху посыпалось гранитное крошево.

— Какого беса здесь происходит? — Чтобы удержать равновесие, Этиль шире расставила ноги и чуть согнула их в коленях.

На миг стало тихо, а затем в каменную глыбу, на которой я лежала, снизу что-то ударило. Толчок, еще толчок. Словно под землей кто-то был — кто-то огромный, невероятно сильный — и пытался выбраться на поверхность. Стены из гранита тряслись. В воздухе кружилась пыльная взвесь. Свод пещеры, казалось, вот-вот обрушится нам на головы.

— Червь Иданн взбунтовался, — раздался сквозь грохот знакомый голос.

Мерида! И она тут! Тоже среди предателей. Они все в сговоре. И почему я не удивлена?

Сверху мне на шею упало несколько мелких камешков. Один крупный — разбился о пол в сантиметре от моей головы. Еще чуть-чуть — и проломил бы череп.

— Чего он вдруг взбесился? — спросил кто-то из Семерки.

— Иданн умерла, и чары, которые его контролировали, развеялись.

О чем она говорит? Я ведь жива. Еще жива. Пока мое сердце бьется, «Аркан» не разрушить.

— Этот уродец едва не разнес пол-лагеря, — продолжила Мерида, подходя ближе и накрывая меня своей тенью. — Надо уходить, пока он не похоронил нас здесь заживо. Выманим его на поверхность и снова подчиним, привязав к другой хозяйке.

— Подожди, — с сомнением проворчала Этиль, — сначала я перережу ей горло.

И снова все внутри сжалось в тугой узел, как будто мои кишки намотали на кулак.

Я напрягла руку с выпущенными когтями. Давай, Этиль, наклонись ко мне, и я изуродую твое хорошенькое лицо, а напоследок, если повезет, — лишу тебя зрения.

— Кому перережешь горло? Трупу? — в тоне Мериды явственно сквозила насмешка. — Ты же била в сердце, так? Или думаешь, что промахнулась?

Она присела рядом со мной на корточки и вдавила два пальца мне в шею, пытаясь нащупать пульс.

— Я не промахиваюсь, — оскорбленно процедила Этиль.

Я отчетливо ощутила, как моя кровь дважды ударила в стенку артерии, прямо в подушечки прижатых к ней пальцев.

— Мертва. Как я и говорила. Мертвее не придумаешь, — сказала Мерида, своими словами спасая мне жизнь. — Отличный удар, Этиль. А теперь пойдем. Надо торопиться. Тихо стало. Проклятый червь, похоже, вернулся в лагерь. Если не поспешим, он там камня на камне не оставит.

Сквозь звон в ушах я услышала удаляющиеся шаги. От облегчения закружилась голова, и почти одновременно вернулась боль, напомнив о смертельном ранении.

Радоваться нечему. Я все еще на волосок от смерти. Если выживу, это будет чудом.

По краям зрения начал сгущаться мрак. Он затягивал меня, как болотная топь, и я отчаянно, из последних сил цеплялась за ускользающую реальность, понимая: отключусь — сдохну. Истеку кровью на полу пещеры. В тишине и одиночестве. Мне нельзя было уплывать во тьму.

— Это я заколдовала твоего червя. С тебя долг жизни.

Я вздрогнула, услышав над ухом голос советницы. Мерида не ушла с остальными. По-прежнему сидела рядом со мной на корточках.

Что-то теплое, мягкое коснулось зияющей раны в груди, и пространство пещеры наполнилось золотистым свечением.

— А я предупреждала, что так может быть, — говорила советница, творя свое волшебство. Что она делала с моим телом, я не видела, но чувствовала: кровотечение останавливается. — Просила же вести себя осторожнее. Благодари Темнейшую, что сердце у тебя расположено не слева, а справа. И скажи отдельное спасибо за то, что об этом не знает никто из Семерки.