Дракон из сумрака

Удивительно, что я это помнила. Шар эльфийской чародейки подчистил мне память очень избирательно. Время от времени в голове всплывали какие-то незначительные детали, но самое важное скрывалось под толщей мрака.

Под моим хмурым взглядом воины напряглись, и я продолжила, впервые за восемь дней распустив за спиной кожистые крылья моей второй ипостаси:

— Страдаете ерундой вместо того, чтобы тренироваться, оттачивать свои боевые навыки. Расслабились. Забыли, что мы вообще-то все еще находимся на вражеской территории.

— Но, великая эйхарри, — принялись возражать пристыженные солдаты, — мы же почти дома. Да и ведьмы из Семерки накрыли лагерь защитным куполом. А еще сигнальные чары…

— Молчать! Как вы смеете перечить своей королеве? — Я говорила, и от нервов меня трясло. Если для прошлой эйхарри отчитывать толпу мужиков было в порядке вещей, то я всего лишь играла навязанную роль и постоянно боялась сделать или сказать что-то не так: дать слабину или, наоборот, перегнуть палку. — Если заскучали, то вот вам занятие: прочешите лес вокруг лагеря на семь километров вглубь. Возможно, наткнетесь на еще один диверсионный отряд. А этого ушастика я забираю себе. — Взгляд упал на пленника и зацепился за его стертые до крови колени. — Мне нужна новая постельная грелка. Старая изрядно поизносилась.

Все внутри напряглось в ожидании реакции на мои слова. Я опасалась возражений, но воины расправили плечи, трижды ударили кулаком по плечу в знак уважения к великой эйхарри и молча отправились исполнять приказ. Дождавшись, когда последний солдат скроется из вида, я подошла к пленнику и отвязала его от дерева.

Вблизи эльф выглядел еще ужаснее. Избитый, равнодушный ко всему вокруг, он даже не поднял на меня взгляд — сидел, сгорбившись, смотрел на свои израненные колени и не пытался встать на ноги.

Магией я превратила кандалы на его запястьях в пыль. Освободившись, бедняга вытащил руки из-за спины и тут же зажал их, кровоточащие, между бедер.

— Пойдем, — попросила я мягко, но эльф не ответил, спрятался в собственных мыслях — так глубоко, что не достать, не дозваться.

— Пожалуйста, встань, — повторила я, не зная, как растормошить пленника.

Вместо того чтобы подчиниться, эльф прикрыл глаза и с коротким вздохом откинул голову на шершавый сосновый ствол.

В отличие от Ильди, он не огрызался, не язвил, не пытался прожечь во мне дыру взглядом, полным ярости, но легче от этого не было, ибо казалось, что пленник совершенно потерял волю к жизни. Он выглядел сломленным. Действительно сломленным. Тенью от человека.

— Пойдем ко мне в шатер. Я дам тебе воды, еды, залечу твои раны. Сможешь поспать в нормальной постели.

И снова никакой реакции.

В груди заворочалось раздражение. Как быть? Не тащить же его на спине к своей палатке. Через весь лагерь. На глазах у десятков солдат. Кричать и пытаться расшевелить пощечинами тоже не дело, да и внутреннее чутье подсказывало: не поможет.

Ильди! Точно. Вот кто приведет пленника в чувство! Эльф куда охотнее доверится собрату, чем врагу-захватчику.

Оставлять пленника одного под деревом не хотелось, но и поручить кому-то присмотреть за ним я не рискнула, поэтому навела на эльфа сонные чары: теперь не сбежит и ничего с собой не сделает.

Жаль, что эти чары я не могла применить к самой себе. По ночам тяжелые мысли атаковали коршунами, не давая укрыться от проблем в спасительном мраке забытья. Но, даже когда сделать это все-таки получалось, мне казалось, что какая-то часть меня — темная и страшная — никогда не спит. Что монстр, живущий в глубине моего разума, бодрствует постоянно. Каждую секунду.

— Спи. — Я посмотрела на пленника, уронившего голову на грудь, затем развернулась и поспешила к своему шатру, на ходу обдумывая, как уговорить Ильди выйти наружу.

Убеждать и правда пришлось долго. Упрямец напрочь отказывался покидать свое укрытие, но в конце концов уступил гласу совести, ведь на кону были жизнь и здоровье его товарища.

Когда я откинула перед Ильди тканевый полог, эльф стиснул зубы и шумно вздохнул, словно бросался с головой в омут, в темные глубины неизвестного озера. Расправив плечи, он шагнул из палатки и тут же направился в сторону деревьев. Он шел быстро, стараясь скорее достигнуть цели, и смотрел только вперед, чтобы не дай бог не пересечься взглядом с кем-нибудь из моих людей. Пальцы его левой руки судорожно вцепились в подол туники.

Я тоже не глядела по сторонам, поэтому раздавшийся сбоку женский голос стал для меня неожиданностью.

— Какой сладкий эльф. Надеюсь, великая эйхарри отдаст его нам, когда наиграется.

Невдалеке от нас упражнялась в метании стрел группа воительниц. Сейчас трое из пяти женщин опустили свои арбалеты, чтобы поиздеваться над пленником. Шутка была встречена взрывом хохота, и спина Ильди окаменела. Инстинкт заставил его потянуться к поясному ремню в поисках рукояти меча, но пальцы нащупали воздух. Разумеется, никакого оружия при эльфе не было, зато оно было при мне.

Не успел стихнуть глумливый смех, как драконьи когти оказались прижаты к чужому горлу.

— Мое — только мое. Кто тронет, будет подбирать свои внутренности с земли.

При этих словах тьма во мне одобрительно встрепенулась. Нахалка с арбалетом рассыпалась в извинениях. Похоже, и без наставлений Мериды я отлично поддерживала образ кровожадной злодейки.

И тут случилось то, чего я ожидать никак не могла.

Презрительно изогнув бровь, эльф заговорил:

— Очевидно, у ваших женщин совсем плохо с личной жизнью. И неудивительно. — Он окинул обидчиц оценивающим взглядом, посмотрел на них брезгливо, как умеют смотреть только эльфы. Словно перед ним были не высокие, пусть и грубоватые красавицы, а уродливые гоблинши с зелеными лицами. — Жалкое зрелище, когда единственный способ заполучить мужчину в постель — связать его и напоить возбуждающим зельем. Но в вашем случае, насколько помню, даже зелье не помогло.

О-хо-хо, да зайка мой оказался с зубами.

Глядя на покрасневшие от гнева и унижения лица воительниц, я не удержалась от смешка.

Не стой я рядом, они наверняка убили бы языкастого пленника прямо тут, на месте, из своих арбалетов, но, как уже было сказано, собственность эйхарри трогать нельзя, иначе придется подбирать внутренности с земли. Так что девочкам пришлось проглотить оскорбление.

Я аж кожей почувствовала, как эта маленькая победа придала эльфу уверенности. Как хорошо, что Ильди сохранил способность язвить и швыряться колкими фразами! Было бы куда хуже, напоминай он своего собрата под деревом, похожего на безвольную тряпичную куклу.

Не знаю, какой скорпион меня ужалил, но на глазах взбешенных воительниц я притянула Ильди к себе и собственническим жестом обняла за талию.

Мышцы под моей ладонью напряглись, но отстраниться пленник не посмел, хотя чужие прикосновения явно его нервировали. И все же он стискивал зубы и терпел, наверное, потому что женщины с арбалетами по-прежнему смотрели на него взглядом голодных до крови хищниц и только я удерживала их от расправы.

«А ведь он не хочет умирать, — поняла я, воодушевившись. — И ни в какие Кипящие болота тоже не хочет. Несмотря на все, через что ему пришлось пройти, он цепляется за жизнь. Что бы там ни диктовали жуткие законы их народа, даже опозоренный он не ищет смерти».

Стоило это осознать, и под ребрами словно разжались воображаемые тиски. Мысленно я вздохнула с облегчением и, развернувшись, повела Ильди к границе купола, к высокой мощной сосне, под сенью которой дремал, погруженный в зачарованный сон, его сородич.

Но не успели мы сделать и двух шагов, как в спину прилетел злой шепот. Очевидно, девочки забыли, насколько острый у драконов слух.

«Ушастый выродок. Посмотрим, как запоет эта подстилка, когда надоест своей хозяйке. Думает, что будет вечно под защитой эйхарри? День-два — и она бросит ублюдка нам, и тогда я найду применение его грязному языку».

К сожалению, Ильди тоже все слышал. Я увидела, как заходили мышцы на его сжатой до хруста челюсти. Он метнул в меня короткий взгляд, а потом уставился себе под ноги, хмурясь и о чем-то напряженно размышляя.