Рассказы о войне

– Ну, в того парня ты точно попал, – сказал Дэну товарищ. Дэн только непонимающе посмотрел на него.

V

Когда на следующее утро снова спустился туман, солдаты полка обменялись оживленными замечаниями; но долго разговаривать им не пришлось, потому что на улицах городка теперь было достаточно конных адъютантов, чтобы составить три кавалерийских эскадрона, и они знали, что приближается крупное сражение.

Дэн беседовал с солдатом, который когда-то сидел на сундуке, покрытом конским волосом; но в этот раз они не упоминали о той цепочке холмов, которая раньше, в более беззаботные моменты, давала им приятную тему для разговора. Теперь они избегали говорить о них, как осужденные стараются не упоминать о смерти, и все же, серьезно обсуждая другие темы, в глазах друг друга они читали неотступную мысль о тех самых холмах.

Напряженно ожидавший приказов полк испустил долгий вздох облегчения, когда на улицах раздались резкие, без конца повторявшиеся команды строиться. Было очевидно, что предстоит кровавая схватка, и они пытались о ней не думать. Однако им снова пришлось долго стоять, плотно увязнув в грязи. Они вытягивали шеи, пытаясь разглядеть, куда двигаются другие полки.

Наконец, туман рассеялся, будто беззаботная природа решила сделать все, чтобы враги могли сразу же увидеть друг друга, и тотчас же с каждого холма донесся грохот пушек. Бесконечная трескотня винтовок передовых цепей переросла в раскатистый грохот ружейной стрельбы залпами. Снаряды ревели в воздухе, как бросавшиеся на добычу пантеры. Дэн посмотрел на солдата, с которым когда-то делил сундук, и тот сказал:

– Вот оно, началось!

На улицах городка зазвучали голоса офицеров, у молодых они были высокие, а у более старших – низкие и хриплые. Их команды вонзались в солдат, как шпоры. Несмотря на то, что приказ вступить в бой уже давно ожидался, массы солдат, внезапно осознавших, что сейчас начнется бой, задрожали.

Все эти огромные толпы людей и лошадей, находившиеся в городке, одновременно пришли в движение. Полк за полком устремлялись в улочки, ведущие в сторону тех зловещих холмов.

Это походило на театральное представление. Маленький, тусклый городок был подобен плащу, под которым скрывался главный герой будущей драмы. И вот он сброшен, и армия, прекрасная в своем сине-стальном одеянии, вышла на сцену, освещаемую солнцем.

Даже солдаты, маршировавшие в больших колоннах, с восхищением вздохнули при виде этого зрелища, более величественного, чем они могли себе представить. Занятые врагом позиции на высотах были заполнены людьми, которые будто бы пришли посмотреть на какой-то грандиозный спектакль. Но по мере того, как колонны неуклонно двигались к назначенным целям, они деловито удвоили стрельбу из орудий, и на переполненной равнине c ужасающим грохотом и красными вспышками стали падать снаряды. Один из них разорвался в рядах полка, и после того, как дым и хаос взрыва рассеялись, оставив на земле неподвижные фигуры, каждый из солдат продолжил штурм, изрыгая ужасные ругательства, ведь ветераны терпеть не могут, когда их убивают в тот момент, когда они еще не вступили в ближний бой.

Полк иногда искоса поглядывал на своих товарищей по бригаде, солдат, которые никогда не были в сражениях; но никакой леденящий кровь страх не мог устоять перед пышущим жаром великолепием этой армии, двигавшейся по равнине такими длинными шеренгами, что фланги тонкими полосками терялись вдали, этой колоссальной массы людей, объединенных одной целью. Новобранцы старались выглядеть равнодушными. В тылу стояла бездействующая батарея, и трое артиллеристов, усевшись в ряд на зарядном ящике, подталкивали друг друга локтями и глупо ухмылялись новобранцам.

– Подождите, сейчас и вам достанется, – кричали они.

Они так беззаботно шутили, как будто им самим не угрожала та же опасность в самое ближайшее время. Но, неся в сердце этот прекрасный образ всей армии, новые солдаты, возможно, почувствовали то чувство преданности, которую капли воды могут испытывать к океанской волне; они были частью ее мощи и славы; они весело улыбнулись зубоскалившим артиллеристам и велели им убираться ко всем чертям.

Колонна перешла несколько небольших мостиков и быстро построилась в боевые порядки. Перед ними был небольшой участок равнины, а за ней возвышались те самые холмы. Времени на размышления уже не было. Солдаты смотрели на равнину впереди, гадая, как тяжело им там придется, когда бригада, шедшая впереди них, заревела и бросилась в атаку. На холмах были сплошные массы войск в сером и бесчисленные вспышки огней.

Этот яростный восторг перед ужасами войны, охватывающий сердце человека и заставляющий его биться так часто, что оно может разорваться, вспыхивал на лицах солдат, как цветные огоньки, и делал их похожими на диких животных на привязи – беснующихся, свирепых, не страшащихся ничего и никого. Полк рванулся вперед еще до того, как прозвучали отрывистые, хриплые команды.

Жажда ближнего боя, наполняющая людей во время штыковой атаки, охватила солдат, лишая их разума. В этой ярости поле, покрытое пожухлой травой мягкой южной зимы, казалось им шириной в несколько километров.

Высокие, медленно поднимающиеся клубы дыма, пахнувшего горящим хлопком, окутали шеренги солдат так, что они стали напоминать пловцов. Холмы перед ними, берег этого серого моря врагов, были все перечерчены полосами пламени. Рев бесчисленных демонов битвы сливался с шумом ветра.

Шеренги солдат, которые, устремляясь вперед, метались, как табуны раненых лошадей, пересекли поле, усеянное трупами, напоминавшими о прежних неудавшихся атаках.

Прямо перед Дэном, который с почерневшим лицом что-то орал, стремительно возник раненый солдат, как будто какой-то новый противник. Он приподнял свое изувеченное тело и смотрел на эту толпу людей, надвигающуюся на него. Казалось, ему пришло в голову, что его сейчас растопчут; он предпринял отчаянную, жалкую попытку спастись; затем, наконец, скорчился, ожидая неизбежного. Дэн и солдат рядом обежали его с двух сторон, не глядя вниз и, казалось, не обращая на раненого никакого внимания. Этот маленький, нелепый комок в синей форме пронесся мимо них, как придорожный булыжник мимо летящего на всех парах поезда.

Прорвавшись сквозь волны дыма, бесформенные группы бегущих солдат наткнулись на остатки бригады, которая наступала впереди них, – охваченную хаосом массу, которую остановили и разметали яростные залпы с холмов.

Это выглядело так, как будто гадалка внезапно показала им картину судьбы, которая их ожидала; но полк с напряжением всех сил, спотыкаясь, бросился через эти обломки дальше, пока солдаты не оказались среди уцелевших в других штурмах, – там, где их встретила стрельба с холмов.

Тяжело дыша, обливаясь потом, с обезумевшими лицами солдаты пытались преодолеть полосу вражеского огня, но они словно наткнулись на стену. Волна атакующих остановилась, содрогнулась, разрываемая двумя противоположными импульсами, затем опрокинулась и распалась на части, у которых нет названия.

Теперь, наконец, можно было отличить ветеранов от новобранцев. Новые полки мгновенно исчезли, потерялись, рассеялись, как будто их никогда и не было. Но даже сокрушительный провал атаки и всего сражения не мог заставить ветеранов забыть о своем деле. В последнем порыве эта группа обезумевших людей выстроилась и дала залп по холму, который мало чем мог повредить этим устрашающим укреплениями, но, тем не менее, выражал то особое, крайнее отчаяние, которое позволяет людям хладнокровно смотреть в глаза смерти.

После этого случая солдаты дали своей части другое название. Они стали называть ее "Маленький полк".

VI

– Я вчера видел, как Дэн одного застрелил. Да, так и было. Я уверен, что он в него попал. И, может, он сейчас думает о том парне и что было бы, если бы это он сам так повалился на землю. Да уж, такие мысли иногда приходят.

Костры бивуаков на тротуарах, на улицах, во дворах отбрасывали высоко вверх свои мерцающие отблески, которые, словно тонкие красные пальцы, ощупывали грязные, изрешеченные стены и груды обвалившегося кирпича. Над толпами солдат в синем снова стоял гул голосов.