Сказка о девочке Оленьке и её подружке, маленькой лисичке

Игорь Шиповских

Сказка о девочке Оленьке и её подружке, маленькой лисичке

1

В былые времена недалече от столицы, в чистом поле за леском у синей речки, располагалась небольшая, не то деревня, не то село, а может и городок. Сейчас уже толком никто и не помнит, что это было, но только жизнь в том поселении была легкой, привольной и благостной. Да это и немудрено, ведь место, под то поселение, было выбрано очень удачно. И лес-то рядом, совсем близёхонько, и за околицу выходить не надо, он тут прям у порога начинался, а в нём и береза, и сосна, и даже дуб с ясенем росли. А уж сколько в том лесу отменных грибов да ягод имелось, просто тьма тьмущая. И дичи всякой столько порхало, что век её ловить и всю не переловить.

А какая речка подле протекала, так это ж одно загляденье, вода в ней наичистейшая, а рыбы столько плавало, что хоть руками черпай и сразу в печь отправляй, а вкусная такая, что язык проглотишь. Ну а про поля с лугами и говорить-то не приходится, они сами за себя слово молвят. Уж такие славные простирались, и с такими чернозёмными землями были, что на них по два раза в год сеяли да урожай снимали. Утром семя бросят, а уже к вечеру оно проросло, да и всходы дало, вот такая землица плодородная была. Всего имелось в изобилии, всего в достатке было, и ячменя, и пшеницы, и ржи горами росло, а уж овса да проса столько собирали, что счёт теряли.

В общем, место под деревню выбрали наилучшее, только живи, трудись да радуйся. А народ так и делал, жил радовался да не тужил. И жили-то все хорошо, добротно и весело. Все друг дружку уважали и почитали. Все работящие и старательные были. И всё-то у них ладилось и всё-то у них спорилось. Сосед соседа знал, и что случись, завсегда помогал. И раздора промеж себя люди не допускали. Одним словом жили дружно, семьи заводили большие, крепкие, и навечно, не то, что ныне.

И вот одна из таких семей была семья местного лесника-егеря. Жил он с домочадцами в небольшом добротном доме на окраине деревни прямо рядом с лесом, потому как ему по роду своей службы частенько надлежало на обход ходить, следить, чтоб в лесу всё в порядке было, и никто там не шалил. А то мало ли, кто из пришлых столичных охотников пальбу понапрасну устроит, да безобразничать зачнёт. Вот он и приструнял эдаких лихих гостей-задавак. Ну а на тот случай если он по службе надолго в лесу задержится, имелась у него в глухой чащобе у ручья неприметная сторожка. Бывало, он там по нескольку дней обитал. Пост соблюдал, да зверьё от недоброго люда охранял, пока его родные домочадцы в деревне дожидались. А их домочадцев-то у него всего два человечка и было, доченька лапушка, да жена красавица.

Иные спросят, а что ж так мало-то, а потому и мало, что семья у них ещё молодая была, и большим количеством ребятишек обзавестись они попросту не успели. Вот втроём и жили. Ну, жена у него как жена, ясное дело, хороша собой, в хозяйстве способная, работящая, сноровистая. Все делать успевала, за всем пригляд держала, пока муж на службе пропадал. А он ей за это очень благодарен был, ведь хозяйство-то у них немалое водилось. Держали они и гусей, и курей, и уток, и даже коза на задворках бродила. Ну а как же без всего этого, в деревенской жизнь без этого никак нельзя, всё как положено, чин-чинарём.

Однако не это главное в их семье было. Хозяйство хозяйством, служба службой, а основным достоянием семейства была, конечно же, дочка лапушка. Ох уж она у родителей любимицей была. Они в ней души не чаяли, всё для неё делали, на всё ради неё шли. Да это и понятно, ведь она у них одной единственной была, но зато какой, могла сразу троих заменить, уж такая проворная, уж такая резвая. А уж, какая разумная, так это все только диву давались. В свои десять с хвостиком лет она уже всю грамматику и арифметику превзошла, что ей в местной приходской школе преподавали. И более того, уже за книжки из отцовской библиотеки взялась. А их у него немало было, ведь он хоть и служил простым егерем, но читать очень любил и эту любовь своей доченьке передал. И уж она теперь от него не отставала, и постоянно просила, чтобы он ей со столичной ярмарки, куда не раз ездил, новый книжки привозил.

Но чтение да письмо не единственным её увлечением считалось. Любила она и трудиться. И для своих родителей самой работящей, самой верной помощницей была, такой, что в деревне, наверное, лучше её никого и не было. Уж так она их опекала, уж так за ними ходила, что многие соседи ставили её своим детям в пример. И ведь было за что. И вместе-то с матерью она по хозяйству хлопотала, гусей кур кормила, в доме чистоту наводила. И отцу-то в его лесных делах самым первым другом и помощником была. Он в лес, она за ним вслед, и всё что он там делает, всё примечает да запоминает. А отец и рад ей всё показывать, да про лес с его обитателями рассказывать. А она его слушает, внимает, да все его знания с полслова, с полжеста перенимает.

Вот какая смекалистая, смышлёная. А уж, какая задорная, шустрая, скорая была, так это только с быстрым пламенем и сравнить её можно. Случалось, пойдут они с отцом в лес сторожку проведать, дойдут уже, а отец вдруг вспомнит, что огниво дома забыл, так она в два счёта домой сбегает, найдёт его да тут же и принесёт. А отец знай, её нахваливает.

– Ах, ты моя помощница,… ну, что бы я без тебя делал,… как бы очаг-то растопил,… ай да какая же ты у меня скорая,… ну, прям как настоящий огонёк,… вон каким ярким пламенем светишься… – ласково говаривал он, и радуясь что у него растет такая доченька, гладил её по роскошным огненно-рыжим волосам.

А вот как раз из-за этих-то красивых пламенных волос её иногда и называли «рыжик-огонёк», хотя настоящее её имя было Оля или Ольга, это уж как кому нравилось, тот так её и величал. Впрочем, для родителей она всегда оставалась Оленькой или Олюшкой, либо совсем уж ласково звали – «Оленёнок». И не зря, потому как, глаза у Оленьки были большие и раскосые, словно у оленёнка, да и сама она с ним чем-то схожа была, такая же стройная и милая.

Но имелись и различия. Носик у Оленьки был вовсе не олений, а скорее такой, как у маленькой хитрой лисички, остренький, аккуратненький и чуть вздёрнутый вверх. А поэтому, некоторые местные мальчишки, когда Олюшка изредка задавала им трёпку за их шалости, а она это очень даже умела, дразнили её «лисьей сестрой». Однако она на такое прозвище не обижалась, и даже наоборот гордилась тем, что её сравнивали с этим гордым и независимым зверем. Ведь она очень любила лисичек, много о них знала и заботилась. А эту свою привычку заботится о животных, она тоже переняла от своего отца егеря. Ну а вот всё остальное, включая статную фигурку, глаза, нос, красоту, и даже рыжий цвет волос она позаимствовала у матери. Уж больно они друг на дружку походили, уж столько у них было общего, что для главы семейства это было двойной радостью. Вот так они жили, в радости, счастье и благости, пока однажды в их тихой деревушке-городке не поселилась одна весьма странная женщина преклонного возраста. Нельзя сказать, чтоб она была сильно уж старая, однако жизненный опыт за её плечами чувствовался.

2

Впрочем, с виду эта мадам ничем особенным не отличались от прочих деревенских жительниц. Вроде такая же обыкновенная, такие же, как и у всех руки, ноги, голова, и даже фигура у неё была привычной, ну разве что чуток постройней да поаккуратней. И одежду-то она носила такую же, как и другие поселянки. Вот только глаза у неё были какие-то хитрющие и даже где-то злобные. А ещё на голове она всегда держала палантин, или же что-то на вроде этого. В общем, постоянно ходила с покрытой головой и волосы свои никому не показывала. Ну а так у неё всё как у всех.

Поселилась же эта особа аккурат рядом с лесом, как раз неподалёку от егерского домика. Уж так вышло, что бывший хозяин того жилища, где она обосновалась, внезапно куда-то уехал и продал ей всё своё хозяйство. Хотя некоторые поговаривали, что он ей его просто подарил. А с чего и почему он так сделал, для деревенского люда осталось загадкой. И всё бы ничего, и пусть бы она себе жила в этом доме, но вот только с её появлением в городке у соседей стали происходить всякие чудные вещи. То кошка вместо того чтобы мышей ловить, увидев ту женщину, убежит, под крыльцо спрячется, и сидит там целый день пока её молоком не выманят. Или же вдруг дворовые собаки как с ума сойдут и лают беспрестанно, пока не устанут, чего раньше за ними не замечалось.