Дело случая

Во-вторых, в тот же день, накануне убийства Вероники Ефремовой на номер Иваницкого поступило два входящих вызова. Один звонок был в четырнадцать двадцать три. И длился две минуты восемнадцать секунд. А второй входящий звонок был в двадцать один час тридцать восемь минут. Разговор был достаточно долгий. Восемнадцать с половиной минут.

Внимание молодого следователя привлекло также то, что за последний месяц на номер Иваницкого из немногочисленных, нужно сказать звонков, больше всего поступило с одного и того же номера. И с этого номера ему позвонили утром и в день его смерти. Было ясно что с его владельцем тоже стоит пообщаться.

На этот раз Гоша решил что не фига ехать самому для беседы с обманувшим его Зёмой. Если этот Зёма не ценит нормального отношения, то пусть пеняет на себя. Разговаривать теперь придется в управлении, под протокол.

Позвонив Зёмину, Гоша четко обрисовал ему перспективы того что его ждет, в случае если он не явится в управление до четырнадцати ноль-ноль. В этом случае он может быть твердо уверен, что третья судимость для него это лишь вопрос времени. И времени недолгого.

В ожидании встречи с, как оказалось, врунишкой Земиным, Гоша, не теряя времени, отправил запрос на выяснение личностей владельцев номеров, с которых Иваницкогму звонили накануне убийства девушки. Потом ещё раз просмотрел материалы по делу. На часах было начало двенадцатого. Может Зёма, из вредности, приедет ровно в два. А может, и вообще не приедет. Кто его знает с его не шибко горячей любовью к правоохранителям. Без активных действий, время тянулось медленно и нудно. Устроившись поудобнее в своём рабочем кресле, Гоша попытался извлечь пользу из вынужденного «простоя» и проанализировать те, немногие имеющиеся у него пока данные.

Убит наркоман, сам накануне своей смерти совершивший бессмысленное и не менее тяжкое преступление. Во всем остальном жертва «никакая». Семья обычная, среднестатистическая. Родители Иваницкого не были ни алкашами, ни какими-то монстрами. Он сам, с детства, был ни то, ни се. Не пай мальчик, но и не из тех кого называют оторвами. Никаких приводов в полицию, постановки на учёт и тд. Тихий троечник. Обычный, не увлёкшийся ни чем полезным, интересным, не имевший цели, стремления к «росту». В общем, такой, никакой. Не приметный. Каких, собственно, множество. После школы отучился на автомеханика. Учился как и в школе, и так же как и вообще все остальное делал. Никак. Разве что не был отчислен за неуспеваемость, трояки свои кое как получал. От армии «откосил». Несколько лет вёл более менее нормальный образ жизни. Работал, но долго нигде не задерживался. Особо не пил. Так, в компании, «как все». А потом как-то так случилось, пристрастился к наркотикам. Каким образом история, что называется, умалчивает. И тут уже быстро стал «скатываться». Подсел плотно. Вся жизнь превратилась в ещё более бессмысленное существование. От дозы до дозы.

Попытка выяснить не был ли связан Иваницкий, с представителями криминальной среды, пока, других результатов, кроме знакомства жертвы с ранее судимым Земиным, не дала. Но то, каким именно способом был убит Иваницкий говорило, скорее, против версии о «руке возмездия» местной мафии. Не стали бы уголовные элементы заморачиваться со специфическим препаратом. Уж с таким как Иваницкий разобрались бы не точно без особых затей. Максимум устроили бы реальный передоз. А вообще есть множество простых в исполнении и совершенно бесплатных способов разобраться с накосячившим, каким-то образом нарушившим законы «братвы».

Вообще, логичнее всего было предположить что мотивом послужили деньги, о которых сказал Борискин. Либо он сам порешил кореша из-за них. И, возможно, в раскиселенных от постоянного употребления мозгах, даже не сохранилось осознанных воспоминаний о том что он сделал. И есть еще большая вероятность того, что отмотавший два срока Зема, каким-то образом, узнав про деньги, совершил убийство. Он, наверняка бы подумал, что разбираться никто не станет. Помер себе наркоман и помер. Ясное дело от передоза, или просто сердце не выдержало пагубного пристрастия. Но тут опять же в отношении обеих подходящих кандидатур возникает все тот же вопрос. Почему Иваницкого убили именно так? Борискин бы, к примеру, шарахнул чем-нибудь приятеля по голове, или ударил ножом, как это сделал сам Иваницкий с Вероникой Ефремовой. А Зема просто «угостил» бы знакомца дозой, которая имела бы слишком большую концентрацию, либо посторонние примеси которые пагубно повлияли бы на способность организма к жизнедеятельности. Ну, или, опять же, тупым предметом по черепу, или колюще-режущее в какой-нибудь из жизненно важных органов.

Гоша мысленно выделил для себя несколько «особенностей», которые, как ему казалось, если правильно соединить их в одну логическую цепочку, могут дать практически готовый ключ к разгадке. Только вот одна беда, цепочка никак не желала складываться. Особенности дела, а вернее его странности, не вязались друг с другом.

Юный следователь раз за разом твердил про себя, как мантру: «Близкое совпадение по времени между двумя убийствами. Случайность или связанные между собой события? Некая сумма денег. Насколько большая сумма, Из какого «источника», за что или почему жертва должна была её получить? Способ убийства. Почему использован именно медицинский препарат, который даже достать не так уж и просто?»

Никаких проблесков озарения от бесконечных повторений не происходило. Борискин и Земин — два самых очевидных кандидата в подозреваемые. И оба с максимальной степенью вероятности совершили бы преступление другим способом. Отсутствие следственного опыта очень осложняло задачу. И Гоша отлично это понимал.

И тут в голову юного сыщика пришла «свежая» мысль.

А может, Иваницкому стал известен некий секрет, и он шантажировал им своего убийцу? И тот решил, что проще и надежнее избавиться от неадекватного свидетеля? Лёд тронулся. В голове как будто прояснилось и она начала работать, а не «переминать» безрезультатно, образовавшуюся в ней вату, гоняя по кругу одни и те же мысли. А ведь нужно попытаться выяснить с какой стати Иваницкого понесло в Отрадное накануне смерти. Гоша даже удивился почему до сих пор не придал особого значения данному обстоятельству.

Придумать как проверить «зацепку» Гоша не успел, так как Сидор Егорович велел немедленно к нему явиться.

— Только никаких «по форме»! — первым делом предупредил Ручимский.

— Есть… понял, товарищ майор. — Гоша старательно закивал в подтверждение сказанного.

— Вот, уже прогресс… — как обычно, ворчливо сказал Сидор Егорович. — Значит, так, стажер. Следователь Приходько по семейным обстоятельствам у нас уходит в отпуск со следующей недели. — Ручимский неодобрительно покачал головой, явно не считая «семейные обстоятельства» уважительной причиной для внезапного ухода во внеплановый отпуск. — Приходько ведёт дело об убийстве некоей гражданки Морозовой Е. В. Возьмешь его себе. По делу Иваницкого, давай, ускоряйся. У тебя есть двое подозреваемых. Дожимай этих супчиков. В данном случае мудрствовать нечего. Мотив — деньги. Так что это один из них своего кореша на тот свет отправил.

— Товарищ майор!.. Сидор Егорович, не думаю что это Борискин или Земин. Препарат, который был использован… Ну с чего кто-то из них выбрал бы такой способ?…

Ручимский смерил подопечного сердитым взглядом.

— Я чего не ясно выражаюсь?! Проверяй, отрабатывай имеющиеся версии, если они есть. Но не затягивай. У нас новые дела постоянно. Нет времени размазывать и думать мог кто-то или не мог сделать так, а не иначе. Нужны факты. Домыслы здесь не годятся. Выполняй!

— Есть… Я тут подумал, нужно выяснить зачем вообще Иваницкий поехал в Отрадное пятнадцатого сентября…

— Ну так выясняй! Только не забудь, что у тебя теперь ещё одно дело. И убитая нормальная, законопослушная женщина. Так что, повторяю, давай, заканчивай в темпе с убиенным наркоманом… Все. Свободен.