Страница 153 из 228
Среди описываемых погребений нет богатых, инвентарь, как правило, не очень обильный. Прежде всего это лепная керамика, лощеная и со сглаженной поверхностью (табл. 91, 1-17). Набор форм в обеих группах приблизительно одинаков. Деление на локальные варианты сказывается уже в технологии: в Краснодарской группе (могильник 3 Пашковский) в качестве примеси используются шамот и изредка песок, а в Усть-Лабинской — мелкая дресва и песок (могильник Усть-Лабинский 2).
Керамика в раннемеотский период украшена иногда геометрическим орнаментом (табл. 91, 1–4). Н.В. Анфимов пишет, что на посуде из могильника Усть-Лабинский 2 он был резным. На керамике с Мухинского поселения и городища Пашковское 6 зафиксирован только процарапанный, выполненный уже по обожженной поверхности. В отношении форм можно говорить о большем их разнообразии по сравнению с протомеотским этапом. Наиболее яркой и известной формой являются ковши с высокими ручками. Они представлены двумя вариантами. В могильниках Усть-Лабинский 2 и 4, в кургане 22 у станицы Ладожской, в Ново-Пеховском и Псекупском могильниках, а также на городище Пашковское 6 ручки ковшей украшены двумя выступами (табл. 91, 2, 3), что некоторые исследователи склонны рассматривать как зооморфный элемент. Аналогичный ковш встречен и в Абинском могильнике, но там же обнаружены и ковши с цилиндрическим выступом на ручке. В порядке выявления локальных вариантов отметим, что на городище Кавказское 6 и в могильнике Пашковский 3 ковши не найдены — они, по-видимому, не характерны для этих районов. Как бы в порядке компенсации в могильнике Пашковский 3 присутствуют «бокаловидные кубки» с ручкой, высокие, стройных пропорций (табл. 91, 16). Характерны они и для соседнего могильника городища 2 у хут. Ленина. Насколько можно судить, позднее эти кубки теряют стройность и получают более широкое горло, сближаясь с кувшинчиками.
Вероятно, на всей территории распространены различные варианты глубоких мисок: с наклоненными внутрь бортиками или с плавно закругленными стенками (табл. 91, 13). К ним примыкает «плошка» с налепами из могильника Тбилисский 2. В могильниках Усть-Лабинский 2 и Старокорсунский 2 встречены полушаровидные или сегментовидные чаши (табл. 91, 10). Из других форм в погребениях и на городищах отмечены горшочки, вазочки (табл. 91, 6), вазы (табл. 91, 7), горшковидные сосуды с ручками (табл. 91, 5, 17), корчаги (табл. 91, 1).
Остальной материал представлен менее полно. Из вооружения известны наконечники копий, железные трехперые втульчатые наконечники стрел (табл. 93, 31) и длинный меч с брусковидным навершием без перекрестья (табл. 93, 10). Если вооружение меоты изготавливали только из железа, то аналогичный переход в производстве конской сбруи еще не завершился. Наряду с железными удилами мы встречаем бронзовые со стремечковидными окончаниями (Абинский могильник). Из других предметов «мужского» снаряжения в погребениях найдены железные ножи, оселки, бронзовое шило. Из украшений — серьги в виде конусовидных подвесок (табл. 93, 55) и в виде стержней с нанизанными на них бусами (табл. 93, 56), браслеты с несомкнутыми утолщенными концами и спиральные, а также бусы. Последние снова опровергают тезис о позднем появлении античного импорта у меотов. Наконец, в нескольких могилах Усть-Лабинского могильника 2 найдены каменные плиты, которые, по-видимому, являлись алтарями.
По письменным источникам меоты жили и вдоль побережья Азовского и Черного морей. Об отсутствии выразительных находок VI в. до н. э. в приазовских плавнях уже говорилось. Интереснее обстоит дело на Черноморском побережье, где нам известен ряд памятников раннемеотского периода. Это прежде всего геленджикские подкурганные дольмены на Толстом Мысу (Аханов И.И., 1961), резко отличающиеся по обряду от всего, что ранее рассматривалось нами. Здесь мы имеем каменные ящики, ведущие свое происхождение от кавказских дольменов и демонстрирующие, следовательно, древнюю местную традицию. На связь с дольменами указывает не только общая схема, но и пазы для сборки ящика, и главным образом отверстие в передней стенке. Об обряде судить трудно — все захоронения ограблены. Можно указать только, что ящики отверстием ориентированы на юго-юго-запад (14 штук) и юго-запад (11 штук), остальные ориентировки (юг, запад и восток-юго-восток) единичны. Отмечены как одиночные, так и групповые захоронения, что сближает их с Абинской группой. И.И. Аханов пишет: «…погребенных помещали в первую очередь в передних, а затем в задних углах и вдоль стен, по-видимому, в сидячем или скорченном положении» (1961, с. 143 сл.). Это сообщение, вероятно, следует рассматривать как гипотезу.
В ящиках, кроме общестадиального инвентаря — бронзовых наконечников копий, двухлопастных стрел, иголок, типичных блях от конской сбруи, спиральных пронизей, железных наконечников копий, ножей и боевых топоров, имеются вещи, не представленные в рассмотренных выше группах, — это два типа булавок (Аханов И.И., 1961, рис. 6). Очень любопытна керамика: ковши с цилиндрическими или, скорее, грибовидными выступами наверху ручек, очень близкие ручкам ковшей Абинской группы. Напомню, что Абинск и Геленджик находятся по прямой на расстоянии примерно 35 км. Правда, их разделяет Большой Кавказский хребет, но он здесь невысок и не мог служить препятствием для сообщения. Наблюдаются некоторые отличия и в других типах сосудов. И.И. Аханов полагает, что могильник принадлежит торетам и датируется VII в. до н. э., однако пятая и шестая группы дольменов датируются уже IV в. до н. э., так как содержат фрагменты амфор и чернолаковых сосудов (Аханов И.И., 1961, с. 147).
На Черноморском побережье известен еще ряд погребений этого времени в каменных ящиках, к сожалению, они не опубликованы. О некоторых из них сообщает А.В. Дмитриев (1974). Обычай сооружения каменных ящиков или гробниц надежно связывает указанные памятники с местной кавказской традицией и отличает их от могильников кубанских меотов.
И в последующее время на указанной территории продолжают сооружаться каменные ящики и кромлехи (Крушкол Ю.С., Карасев В.Н., 1971, 1972, 1973). Распространяются они до Анапы. Памятники на Черноморском побережье находят на местах расселения торетов и керкетов, ахаев и зихов.
Синдам принято приписывать сырцовые гробницы. Допустима связь между каменными и сырцовыми гробницами. Народ, имевший традицию сооружения каменных гробниц, выйдя на равнину (в дельту Кубани), где нет камня, мог заменить его сырцовым кирпичом. Вероятно, тем же обстоятельством — отсутствием камня — можно объяснить и другой тип погребальных сооружений у меотов Прикубанья, но это объяснение не всегда выглядит естественно. Скажем, в том же Абинске до гор очень близко. На современной стадии изучения приходится констатировать различие обряда и подозревать Страбона в ошибке, когда он отнес торетов и их соседей в состав меотских племен. С другой стороны, лепная керамика из Торика вопреки Н.А. Онайко не может быть объяснена греческими традициями — она типично меотская. В дальнейшем мы не будем касаться этого района, так как с момента возникновения греческих колоний он оказывается тесно связанным с ними и описывается как их хора.
Среднемеотский I период (V–III вв. до н. э.). Указанный период уже повсеместно (кроме, пожалуй, восточных районов) представлен достаточно обильным материалом. Рассмотрение начнем с северо-запада (карта 21). Но прежде всего нужно сказать о серолощеной керамике — одной из характернейших черт меотской культуры. Это сосуды из хорошо отмученной глины серого цвета, позднее появляются желтоглиняные и красноглиняные сосуды. В ряде групп, преимущественно западных, керамика изготовлялась без искусственных примесей. В Усть-Лабинской и более восточных группах отмечается примесь мелкой дресвы. Поверхность может быть лощеной (от руки или на круге) или без лощения. Вот ее-то и называют обычно сероглиняной или серолощеной. Эти термины при определении вида являются синонимами и только при характеристике отдельных сосудов приобретают конкретный смысл.