Страница 123 из 228
По-видимому, еще более дорогим и редким доспехом были металлические шлемы. Из исследованных погребений известен лишь один бронзовый шлем латенского происхождения (табл. 81, 8; Rau Р., 1927, с. 53–55). Еще один шлем того же типа случайно найден на юге Воронежской обл. у с. Антиповка в составе вещей «клада» или воинского захоронения (Гущина И.И., 1961, с. 241–246). Оба они относятся ко времени не ранее конца II–I в. до н. э. Вполне вероятно, что основную массу составляли шлемы, сделанные из кожи. Во всяком случае, по сообщению Страбона, у роксоланов в ходу шлемы и панцири из сыромятной бычьей кожи и они носят плетеные щиты в качестве защитного средства (География, VII, III, 17).
Конь в жизни кочевника, тем более воина-кочевника, играл очень важную роль. Однако конское снаряжение встречается в рядовых могилах сарматов сусловского времени чрезвычайно редко. Чаще всего в могилах находят удила — железные двусоставные (длина каждого звена 10–12 см), нередко снабженные дополнительными свободно вращающимися кольцами, к которым крепились зажимы для ремней или сами ремни оголовья и повода. Изредка удила находят с псалиями, обычно железными, реже — бронзовыми (табл. 81, 1–3). Наибольшее распространение получили железные гвоздевидные псалии с двумя выступающими круглыми петлями, к которым и крепились ремни (табл. 81, 3).
Совершенно уникальный для сарматов уздечный набор обнаружен в Никольском могильнике. Железные удила были снабжены дополнительными бронзовыми кольцами с зажимами и бронзовыми псалиями необычной формы. Каждый псалий представляет собой короткий стержень в виде русской буквы В, к которому с двух сторон припаяно по овальному кольцу из круглого в сечении бронзового дрота (табл. 81, 1). Стержень и кольцо инкрустированы прямоугольными бронзовыми пластинками (Засецкая И.П., 1979, с. 104). Единственные псалии, подобные Никольским, сделанные, правда, из железа и чуть меньшего размера, обнаружены в Андреевском кургане, расположенном на правобережье Волги — в лесной зоне в 100 км севернее Саранска (Степанов П.Д., 1980, с. 3, табл. 43, 5, 6). Уздечные ремни украшали иногда бляшками, в большинстве случаев бронзовыми, иногда покрытыми золотой или серебряной фольгой.
В состав конского снаряжения богатых воинских погребений входили фалары. Обычно один или два из них были крупные (диаметр 15–24 см) и составляли нагрудное украшение коня. Остальные фалары — бляхи меньшего диаметра — могли крепиться в местах перекрестья уздечных ремней или украшать концы стержневидных псалиев. Хронологически и стилистически фалары I в. до н. э. — I в. н. э. составляют две группы. Первая из них, куда входят такие находки, как Янчокракский «клад» (левобережье Днепра, табл. 79, 5), датируемый I в. до н. э. (Гущина И.И., 1969, с. 50), примыкает к серии более ранних фаларов. Последние обнаружены в погребениях или «кладах» конца III–I в. до н. э. в степях между Уралом и Днепром (села Володарка, Антиповка, Клименковка, Балаклея, Булаховка, Старобельский и Таганрогский «клады»). Они украшены геометрическим орнаментом, изображениями отдельных мифологических персонажей или сюжетных сцен и выполнены в традициях греческой или греко-бактрийской торевтики.
Вторая группа объединяет фалары I — первой половины II в. н. э. (Жутово, курган 28, Запорожский, Садовый, Кирсановский курганы). Особенно парадные фалары были обнаружены в Шутовском и Садовом курганах (табл. 79, 1). Каждый набор состоял из 2 больших и 12 маленьких блях. Все фалары второй группы украшены изображениями свернувшегося животного или сценами терзания, выполненными в сарматском зверином стиле, образы которого и иконографически, и стилистически (своеобразие полихромии) резко отличаются от мотивов савроматского искусства. В то же время сарматский звериный стиль, который в I в. н. э. уже в готовом сформировавшемся виде появился в степях Поволжья и Северного Причерноморья, обнаруживает удивительную близость с изображениями переднеазиатского и сибирского происхождения (Засецкая И.П., 1980, с. 53–54). Все это, по мнению И.П. Засецкой, может свидетельствовать о новых волнах массового переселения родственных ираноязычных племен. Богатые захоронения конных воинов, шедших в авангарде любого передвижения, содержат самый разнообразный и многочисленный инвентарь, включая предметы роскоши, и позволяют, на наш взгляд, уловить какие-то вехи миграций.
Коня сарматы использовали не только для верховой езды. В целом ряде могил найдены обломки деревянных колес и кузова, судя по которым сарматам были известны легкие двух- и четырехколесные повозки. Колеса их имели большой диаметр (около 1,2 м) и более 20 спиц, но в отличие от гальштатских, фракийских, кельтских и скифских на них отсутствовали металлические шины. Более всего колеса сарматских повозок сходны с колесами пазырыкской колесницы (Кожин П.М., 1969, с. 92, 93). Не было у сарматских повозок и никаких металлических скреплений: все части соединялись с помощью шипов, пазов, а возможно, и кожаных ремней (Смирнов К.Ф., 1960, с. 261). Конструкция кузова точно не известна, но можно думать, что она примерно такая же, что и на пазырыкской колеснице.
В вопросе о сарматских повозках археологические материалы, как это часто бывает, дополняют сведения письменных источников. Ни Страбон, ни другие древние авторы ничего не сообщают о сарматских легких повозках — колесницах, остатки которых найдены неоднократно, но они пишут о тяжелых повозках, служивших сарматам жилищем или платформой для жилища. Правдивость этих сведений также подтверждается археологическими находками. Так, модель кибитки на колесах была найдена в одном из склепов Керчи I в. н. э. (табл. 79, 7). А обнаруженные в кургане у с. Макаровка массивные брусы — «оси» — могли, как считают некоторые исследователи, принадлежать только тяжелым повозкам с грубыми массивными колесами, т. е. экипажам с бычьей запряжкой (Кожин П.М., 1969, с. 94).
Относительно формы запряжек повозок единого мнения нет. Долгое время считалось, что она была дышловой (Рыков П.С., 1925, с. 14, 15; Смирнов К.Ф., 1960, с. 261). Затем появилось мнение о возможности применения сарматами и оглобельной запряжки, которую они могли заимствовать в Средней Азии (золотая модель колесницы с оглоблями из Аму-Дарьинского клада) и передать затем в Европу. Во всяком случае, к рубежу нашей эры оглобельная запряжка известна уже в римских провинциях (Кожин П.М., 1969, с. 95).
Орудия труда, используемые сарматами, стандартны на всей территории их расселения. Наиболее частой находкой в погребениях как мужчин, так женщин и детей являются небольшие (длина 8-12 см) железные ножи с прямой или горбатой спинкой и коротким заостренным или округлым черешком (табл. 78, 27–29). Последний загонялся в деревянную рукоять, от которой на железе сохраняются лишь следы. Следует упомянуть о фрагменте необычного ножа из погребения на Еруслане (Старая Полтавка, курган Е25/19). Длинный черешок его заканчивается кольцом, а пространство между клинком и кольцом было заполнено хорошо сохранившейся деревянной рукояткой (табл. 78, 26). Как кинжалы и мечи, ножи также носили в деревянных ножнах. В погребениях ножи лежат обычно рядом с костями животных, реже — у пояса погребенного или поблизости от него. Иногда рядом с ножом находят каменные оселки, употреблявшиеся для заточки ножей и оружия (табл. 78, 20).
Для проделывания отверстий в кожаных, а возможно, и в мелких деревянных изделиях сарматы использовали небольшие железные шилья с деревянными рукоятками и костяные проколки (табл. 78, 17–19). Последние являются принадлежностью обычно женских могил, как и бронзовые иглы, носившиеся в костяных или металлических игольниках. Только в женские могилы клали и глиняные, очень редко — каменные пряслица, надевавшиеся на конец веретена и помогавшие его вращению. Формы их довольно разнообразны, и иногда широкое основание или стенки пряслица украшены орнаментом (табл. 78, 21–25).