Страница 88 из 155
Появление андроновской керамики на ряде поселений и в тех погребениях Заволжья, которые совершены по обряду, чуждому срубным племенам, но зато сходному с андроновским, служит новым доказательством проникновения андроновских племен в заволжские степи. Мы встречаем следы андроновской культуры, прежде всего, в Куйбышевском Заволжье и в прилегающих к нему северных районах Саратовской обл. (бассейн рек Большой и Малый Иргизы). Видимо, проникновение андроновского населения в северные области степного Заволжья с его многочисленными реками было более значительным, чем в южные, более засушливые районы Поволжья (рис. 76).
Это проникновение, хотя слабо, но все же прослеживается и по новым антропологическим материалам[788].
Надо полагать, что продвижение андроновских групп, очевидно, сопровождавшееся в ряде случаев военными столкновениями с местными племенами, не привело к сплошному заселению ими отдельных районов Заволжья. Господство и дальнейшее развитие срубной культуры в степях Поволжья свидетельствует о том, что проникшие группы андроновцев, хотя и оказали влияние на местную культуру, но были постепенно ассимилированы срубными племенами.
Слабая изученность памятников конца эпохи бронзы в Нижнем Поволжье не позволяет в настоящее время проследить взаимодействие местных племен со своими восточными соседями. И все же в Южном Заволжье нам известны сейчас следы этого контакта. Я имею в виду чрезвычайно интересные, к сожалению, разведочного характера, исследования И.В. Синицына в Западном Казахстане в междуречье Большого и Малого Узеней в окрестностях с. Джангала (Новая Казанка). Здесь по берегам озер Камыш-Самарских разливов расположено много дюнных поселений, обследованных в 1947–1950 гг.[789]
Микролитический материал, найденный на самых древних поселениях, позволил И.В. Синицыну проследить общность культуры древнейшего населения Северного Прикаспия и Приаралья уже с конца III тысячелетия до н. э.[790]
В керамике, собранной на более поздних поселениях, сочетаются элементы срубной и андроновской культур. И.В. Синицын отмечает сходство джангалинской керамики и керамики бронзового века Приаралья.
Наиболее поздняя керамика эпохи бронзы Джангалинского р-на, в которой ярко выступают андроновские черты, особенно близка, как отмечает И.В. Синицын, керамике Алексеевского поселения и могильника на р. Тобол. Здесь встречаются также черепки с налепными валиками, характерными для керамики степных культур конца эпохи бронзы.
В обнаруженных в этом районе (на берегу озера Сарайдин)[791] погребениях также сочетаются андроновские и срубно-хвалынские черты ритуала. Покойники лежали в скорченном состоянии на левом боку, головами на восток и северо-восток. Тот же обряд известен и в Алексеевском могильнике. Северо-восточная ориентировка погребенных характерна и для срубной культуры Поволжья, особенно в пределах Волгоградского Заволжья.
Между могилами были найдены жертвенные сосуды. Жители Алексеевского поселения совершали аналогичные жертвоприношения на особом жертвенном месте близ могильника. Сравнивая джангалинский комплекс с алексеевским, И.В. Синицын даже допускает этническое единство населения бассейнов рек Большой и Малый Узени, Тобол и всего Приуралья. Это вполне вероятно, по крайней мере, для конца эпохи бронзы, так как бассейн рек Большой и Малый Узени был таким же пограничным районом, как и бассейн р. Бузулук, где особенно четко прослеживается контакт между срубными и андроновскими племенами.
Проникновение андроновских элементов в Волгоградское Заволжье, отмеченное в могильниках нижнего течения р. Еруслан, скорее всего, шло не через бузулукский район контакта племен, а через более южный район обоих Узеней, примыкающих на северо-востоке непосредственно к р. Еруслан и его притоку — р. Торгун.
Итак, в пограничных районах андроновских и срубных племен археологическими исследованиями обнаружило смешение их культур, свидетельствующее, очевидно, и об этнической смешанности самого населения. Это взаимодействие двух племенных массивов не было односторонним. Исследования андроновской культуры в степях Южного Приуралья показали, что прослеживается, даже в большей степени, обратный процесс воздействия срубной культуры на андроновскую. Кроме общности орудий труда и оружия обеих групп племен, существовало большое сходство погребальных сооружений и обряда трупоположения. Если мы не можем с уверенностью ответить на вопрос, были ли западные андроновцы родственны срубным племенам по языку, то во всяком случае родство их материальной и духовной культуры вполне очевидно. Это обстоятельство, а также приблизительно одинаковые условия их экономического уклада с преобладанием скотоводческого хозяйства способствовали развитию глубоких и разносторонних взаимосвязей между ними.
Непосредственное влияние срубной культуры и ее проникновение на восток наблюдаются далеко не на всей обширной области, занятой андроновскими племенами, а преимущественно в южноуральских степных районах и далее до р. Тобол и Южного Приаралья (рис. 76). О своеобразии культуры западной области расселения андроновцев и ее сходстве во многих элементах со срубной (курганный обряд захоронения, ряд металлических изделий, типы глиняных сосудов и их орнаментация и пр.) уже много написано исследователями андроновской культуры[792].
Ряд фактов говорит о расселении срубных племен в бассейне рек Бузулук и Белая, и о проникновении их в район Актюбинска. Раскопки курганов у с. Новая Белогорка, у хут. Кашкара, близ г. Ишимбай и у с. Большой Куганак установили преобладание погребального обряда, характерного для срубных племен Поволжья. В керамике этих курганов были Представлены и срубные, и андроновские типы[793]. В районе Стерлитамака-Ишимбая сейчас известно до 50 поселений срубной культуры. Срубные племена жили здесь по соседству с андроновскими.
О проникновении срубных племен в более южные районы Приуралья свидетельствуют не только многие элементы срубной культуры в андроновских памятниках, расположенных по рекам Илек[794], Урал (в районе Орска)[795], у сел Домбаровка и Еленовка (юго-восточные районы Оренбургской обл.)[796] и у Актюбинска[797], по и антропологический материал из андроновских могильников под Актюбинском[798].
Проникновение срубных племен на восток началось уже на алакульском этапе развития андроновских племен, т. е. в то время, когда особенно ощутимо прослеживается проникновение андроновских элементов в Заволжье. Именно по материалам из Оренбургской и Актюбинской областей особенно ярко обнаруживаются своеобразные черты южноуральского степного варианта андроновской культуры, в который органически входят элементы нижневолжской срубной культуры. То же можно сказать (даже в еще большей степени) о районе р. Тобол. Поэтому совершенно справедлив и научно плодотворен вывод О.А. Кривцовой-Граковой о том, что «этапы развития андроновской культуры в западных районах, на Урале и на Тоболе… могут быть прослежены только при постоянном сопоставлении с развитием срубной культуры в Восточной Европе и особенно в соседних областях Поволжья»[799].
Открытые степи Заволжья и Южного Приуралья при расширения скотоводческого хозяйства и использовании лошадей как транспортных животных давали большие возможности для значительных племенных передвижений. Одним из вероятных стимулов продвижения отдельных сильных племен Поволжья на восток, кроме освоения новых земельных угодий, удобных для скотоводства в различные времена года, было стремление приблизиться к южноуральским источникам металла, который все более и более становился основным сырьем при изготовлении орудий труда и оружия.
788
Фирштейн Б.В. Савроматы Нижнего Поволжья (по антропологическим материалам из раскопок в низовьях р. Еруслан Волгоградской области). — Антропологический сборник, т. III. Труды ИЭ АН СССР, новая серия, т. LXXI. М., 1961, стр. 80; Гинзбург В.В. Этногенетические связи древнего населения Сталинградского Заволжья (по антропологическим материалам Калиновского могильника). — МИА, № 60, 1959, стр. 525, 540.
789
Синицын И.В. Археологические памятники по реке Малый Узень. — КСИИМК, XXXII, 1950, стр. 101–105; он же, Археологические исследования в Нижнем Поволжье и Западном Казахстане. — КСИИМК, XXXVII, 1951, стр. 97-101; он же, Археологические исследования в Саратовской области и Западном Казахстане. — КСИИМК, XLV, 1952, стр. 65.
790
Синицын И.В. Археологические памятники по реке Малый Узень, стр. 104.
791
Синицын И.В. Археологические исследования в Саратовской области и Западном Казахстане, стр. 64, 65.
792
Отмечу главные работы: Кривцова-Гракова О.А. Алексеевское поселение и могильник; она же, Садчиковское поселение (раскопки 1948 г.). — МИА, № 21, 1951; Сальников К.В. Бронзовый век Южного Зауралья; Грязнов М.П. Погребения бронзовой эпохи в Западном Казахстане. — Сб. «Казаки», вып. 2. Л., 1927; Федорова-Давыдова Э.А. Новые памятники эпохи неолита и бронзы в Оренбургской области. — ВАУ, вып. 2. Свердловск, 1962; Сорокин В.С. Могильник бронзовой эпохи Тасты-Бутак I…
793
Археологические исследования в РСФСР 1934–1936 гг. М.-Л., 1941, стр. 142–145; Ахмеров Р.Б. Памятники срубно-хвалынской культуры в Башкирии. — КСИИМК, 59, 1955, стр. 81–90; Сальников К.В. Некоторые сведения об эпохе бронзы Южной Башкирии. — Башкирский археологический сборник. Уфа, 1959, стр. 30–46.
794
Федорова-Давыдова Э.А. Андроновское погребение XV–XIII вв. до н. э. — Археологический сборник. Труды ГИМ, вып. 37, М., 1960, стр. 56–59; она же, Новые памятники…, стр. 16–20.
795
Подгаецкий Г.В. Могильник эпохи бронзы близ г. Орска. — МИА, № 1, 1940, стр. 69–81; Грязнов М.П. Погребения бронзовой эпохи в Западном Казахстане, стр. 202.
796
Кузьмина Е.Е. Археологическое обследование памятников Еленовского микрорайона андроновской культуры. — КСИА АН СССР, 88, 1962, стр. 84–92; она же, Новый тип андроновского жилища в Оренбургской области. — ВАУ, вып. 2. Свердловск, 1962, стр. 15.
797
Сорокин В.С. Археологические памятники северо-западной части Актюбинской области. — КСИИМК, 71, 1958, стр. 80; он же, Могильник бронзовой эпохи Тасты-Бутак I…
798
Гинзбург В.В. Материалы по антропологии населения Западного Казахстана в эпоху бронзы. — МИА, № 120, 1962, стр. 197, 198.
799
Кривцова-Гракова О.А. Алексеевское поселение и могильник, стр. 153.