Страница 62 из 155
Таким образом, не только по форме, но и по орнаментике, южноуральская керамика раннепрохоровского времени сильно отличается от более древней савроматской посуды. В ней уже не видно сколько-нибудь заметного наследия срубной культуры. В основных приемах орнаментации этой посуды, в отдельных орнаментальных мотивах или их элементах и определенном их сочетании мы можем проследить сильно переработанное наследство андроновской и тазабагъябской культур[471]. Например, двухзональное расположение резного и штампованного орнаментов, наличие ребра, широких горизонтальных борозд или желобков, отделяющих венчик сосуда от тулова, вероятно, идет от андроновской культуры западной области ее распространения — от сосудов с уступчиком на плечике алакульсного этапа. Также андроновскими по происхождению мотивами следует считать полосы зигзагов, прочерченные или оттиснутые ребром прямого штампа или лощила, елочный узор и косую сетку из оттисков прямого штампа. Эти орнаменты широко применялись в той же технике их нанесения на сосуды андроновцами Приуралья и бассейна р. Тобол до конца эпохи бронзы[472].
В Приаралье оба последних мотива били распространены в орнаментации посуды тазабагъябской культуры[473]. Елочный орнамент продолжал здесь существовать и позднее: он украшал сосуды суярганской и амирабадской культур[474].
В андроновской керамике часто основной рисунок, состоящий из зигзагов и заштрихованных треугольников, обрамлялся рядом треугольных и иной формы оттисков и наколов[475]. Этот мотив орнаментации прослеживается в приуральской керамике на всем протяжении существования андроновской культуры. Он же применялся для украшения сосудов тазабагъябской культуры[476].
Итак, хотя мы и не можем пока представить прямого пути развития форм основной группы керамики южноуральского населения IV в. до н. э. из керамики андроновцев и приаральских племен эпохи бронзы, однако в орнаментации сосудов V–IV вв. до н. э. проявляются заметные пережитки орнаментации более древней посуды населения Южного Приуралья, Казахстана и Арала.
Подводя итог анализу керамики обширной области расселения савроматских племен, отметим следующие выводы. Эта керамика разделяется на две основные локальные группы: доно-волжскую и самаро-уральскую, причем совпадение форм и орнаментации в этих двух группах прослеживается преимущественно в архаических типах.
Основным источником формирования савроматской керамики на всей территории по-служила посуда позднесрубной культуры и позднеандроновская керамика Приуралья и бассейна р. Тобол. Она похожа на скифскую в тех формах и орнаментации, которые развились из той же срубной культуры. Наибольшее сходство с керамикой скифов и населения дельты Дона имела керамика савроматов Дона и Волги вследствие непосредственного соседства и тесных связей, в том числе и генетических, между этими группами населения.
Наследство керамистов андроновской культуры прослеживается в разной степени в двух основных областях савроматской культуры. В посуде савроматов Поволжья слабее выявляются специфические черты позднеандроновской керамики, может быть, вследствие значительной нивелировки керамических форм срубных племен Поволжья и западной группы андроновцев, произошедшей в конце эпохи бронзы. В керамике самаро-уральского комплекса андроновский элемент более заметен.
Наконец, керамика савроматских племен в восточных районах их расселения имеет некоторые общие черты (преимущественно в орнаментации) с керамикой древнейшего Хорезма. Эти черты сходства уходят в глубь эпохи бронзы, к керамическому комплексу тазабагъябской культуры, который сам по себе близок керамике и срубной, и андроновской культур.
Появившаяся в V–IV вв. до н. э. в Южном Приуралье новая керамика, ее формы (особенно круглодонные) и орнаменты, вероятно, развились на месте, но под большим, еще недостаточно ясным влиянием новых культур, впитавших наследство андроновской культуры в широком ее понимании. Это культуры Зауралья, Казахстана и, может быть, отчасти более южных районов Средней Азии, заселенных различными сакскими племенами.
Раннее появление круглодонной посуды в Южном Приуралье — одна из существенных особенностей материальной культуры самаро-уральской группы савроматов. Круглодонная керамика становится характерной для местной прохоровской культуры, которая проникает отсюда и на Волгу.
§ 3. Металлическая и деревянная посуда
Прочая хозяйственная утварь
Металлическая посуда появилась в Поволжье лишь в самом конце эпохи бронзы. Из этой области происходят два бронзовых клепаных котла на поддонах, аналогии которым мы находим в одновременных памятниках Северного Причерноморья. Один из них случайно найден в 1926 г. во впускном погребении кургана у с. Домашки Утевского р-на Куйбышевской обл. (рис. 70А, 1)[477], другой — в 1925 г. на дюне у с. Лапас Красноярского р-на Астраханской обл. (рис. 70А, 2)[478].
Корпус котла из кургана у с. Домашки склепан из пяти бронзовых листов, лапасинсного — из четырех. Оба котла близки друг другу по технике изготовления, но отличаются по форме корпусов. Домашкинский котел покрыт в верхней части тулова рельефным чеканным орнаментом, состоящим из косых вдавлений, выпуклин, рельефных валика и зигзага. О.А. Кривцова-Гракова обратила внимание на то, что мастер, изготовлявший этот котел, использовал комбинацию узоров, господствовавших на глиняной посуде позднесрубной культуры[479]. Техника производства клепаных котлов как бы подражает ленточному способу изготовления местной глиняной посуды. По форме тулова оба котла похожи на крупные глиняные сосуды срубной культуры Поволжья. Поэтому вполне вероятно, что они были сделаны местными мастерами, хорошо усвоившими технику клепки, применявшуюся в конце эпохи бронзы при изготовлении металлической посуды на Северном Кавказе и в Причерноморье[480]. Поволжские котлы по технике и форме аналогичны причерноморским так называемым киммерийским котлам, связь которых с местной глиняной посудой конца эпохи бронзы была подмечена еще В.А. Городцовым[481]. Среди клепаных котлов Северного Причерноморья большинство по форме аналогично домашкинскому[482], один — лапасинскому[483].
При археологических исследованиях в савроматских памятниках не найдено бронзовой клепаной посуды. Однако по форме описанные котлы, особенно лапасинский, а также котел из поселения Дикий Сад, хранящийся в Николаевском музее[484], очень близки некоторым скифским и савроматским литым медным котлам. Поэтому права О.А. Кривцова-Гракова[485], которая считает николаевский котел непосредственным предшественником и прототипом для определенной группы скифских и, добавим, савроматских литых котлов.
Скифские и савроматские литые котлы предназначались дли варки мяса, как в повседневной жизни, так и при совершении культовых церемоний с жертвоприношениями. Кости домашних животных, преимущественно баранов, не раз оказывались внутри котлов, найденных в древних могилах Северного Причерноморья. К сожалению, почти все савроматские котлы происходят из случайных находок. Поэтому мы не знаем, были ли в них остатки мясной пищи.
471
См., например, Кривцова-Гракова О.А. Алексеевское поселение и могильник, стр. 126 и сл.; она же, Садчиковское поселение…, стр. 156 и сл.; Сальников К.В. Бронзовый век Южного Зауралья, стр. 111 и сл.; Сорокин В.С. Могильник бронзовой эпохи Тасты-Бутак I в Западном Казахстане. — МИА, № 120, 1962, стр. 66 и сл., особенно рис. 7 и 8; Итина М.А. Первобытная керамика Хорезма, стр. 36 и сл.; она же, Раскопки могильника…, стр. 23 и сл.
472
Кривцова-Гракова О.А. Алексеевское поселенке и могильник, стр. 129; Сальников К.В. Бронзовый век Южного Зауралья, стр. 135–137.
473
Толстов С.П. Работы Хорезмийской археолого-этнографической экспедиции…, стр. 99, рис. 8, 3; стр. 161, рис. 11.
474
Толстов С.П. Древности верхнего Хорезма. — ВДИ, 1941, № 1, стр. 160, рис. 3; он же, По следам древнехорезмийской цивилизации. М.-Л., 1948, стр. 77, рис. 19, 1, 2.
475
Кривцова-Гракова О.А. Алексеевское поселение и могильник, стр. 94, рис. 26, 8; стр. 133, рис. 55, 8; она же, Садчиковское поселение…, стр. 173, рис. 22, 11; стр. 174, рис. 23, 10; Сальников К.В. Андроновский курганный могильник у с. Федоровки. — МИА, № 1, 1940, стр. 63, табл. I, 3, 7, 12; он же, Бронзовый век Южного Зауралья, стр. 193, рис. 18; стр. 134, рис. 19.
476
Толстов С.П. Работы Хорезмийской археолого-этнографической экспедиции…, стр. 99, рис. 8, 5, 6.
477
Гольмстен В.В. Археологические памятники Самарской губ. — Труды секции археологии РАНИОН, т. IV. М, 1928, стр. 123, 126, рис. 46.
478
Филипченко В.А. Бронзовые котлы Астраханского музея. — СА, 1962, № 1, стр. 276, 277, рис. 1, 1.
479
Кривцова-Гракова О.А. Степное Поволжье и Причерноморье…, стр. 44, 45.
480
Крупнов Е.И. Жемталинский клад; Городцов В.А. К вопросу о киммерийской культуре. — Труды секции археологии РАНИОН, т. II. М., 1928; Makarenko N. La civilisation de scythes et Hallstatt. — ESA, V. Helsinki, 1930, стр. 22–48.
481
Городцов В.А. К вопросу о киммерийской культуре, стр. 57, рис. 24.
482
Городцов В.А. К вопросу о киммерийской культуре, стр. 57, рис. 8; Кривцова-Гракова О.А. Степное Поволжье и Причерноморье…, стр. 135, рис. 31, 2; Makarenko N. La civilisation…, стр. 34, рис. 12; стр. 47, рис. 20; Kozłowski L. Zarys pradziejów Polski Poludniowo Wschodniej. Lwow, 1939, табл. XX, 22.
483
Кривцова-Гракова О.А. Степное Поволжье и Причерноморье…, стр. 135, рис. 31, 1.
484
Кривцова-Гракова О.А. Степное Поволжье и Причерноморье…, стр. 135, рис. 31, 1.
485
Там же, стр. 133.