Страница 142 из 155
Итак, мы можем заключить, что в IV в. до н. э. в Поволжье сохраняются местные савроматские племена, в среду которых проникает не только новая культура южноуральских номадов, но и ее носители. Вероятно, это проникновение носило характер военных вторжений, которые привели к перегруппировке племен в Поволжье и на Дону, к разрушению старого союза савроматов Геродота. Именно во второй половине IV в. до н. э. территория сарматских племен расширяется. Яркие признаки раннепрохоровской культуры появляются в материалах городищ Гафурийского р-на Башкирии на среднем течении р. Белая[1320]. На рубеже IV–III вв. до н. э. южноуральские сарматы проникают по р. Белая еще севернее, почти до современной Уфы (рис. 84), судя по сарматскому могильнику прохоровской культуры у дер. Старые Киишки[1321]. Подавляющее большинство погребений этого могильника датируется III–II вв. до н. э. Его погребальный инвентарь близок инвентарю мечетсайских погребений того же времени на р. Илек, исследованных нами в 1957 и 1961 гг. Сарматская группа, оставившая могильник у дер. Старые Киишки, определенно южноуральского происхождения, но не связана с илекскими сарматами. Об этом говорят большие различия в погребальном обряде: для старокиишкинской группы характерны прямоугольные и продолговатые грунтовые могилы, для илекской — могилы с заплечиками и подбойно-катакомбные.
Южноуральские сарматы разделялись на ряд племен, среди которых, вероятно, уже с IV в. до н. э. руководящую роль играли верхние аорсы. С ними мы можем связать, прежде всего, Мечетсайский могильник и, может быть, Ново-Кумакский могильник близ Орска[1322].
В IV–III вв. до н. э. южноуральские сарматы в основном имели дружественные отношения с Хорезмом и саками дельты Сыр-Дарьи, будучи их ближайшими соседями. С Хорезмом и другими областями Средней Азии они вели торговлю, судя по находкам красноглиняной и ангобированной посуды (фляги, кувшины, хумчи) в Мечетсайском, Ново-Кумакском и Старокиишкинском могильниках. Вероятно, лишь со II в. до н. э. усиливаются экспансивные устремления сарматов в направлении Средней Азии, когда они, видимо, приняли участие в нашествии северных племен, разгромивших в середине II в. до н. э. Греко-Бактрийское царство. В погребальном обряде и инвентаре могильников Бухарского оазиса этого и более позднего времени, так показал О.В. Обельченко, представлены южноуральские сарматские элементы[1323]. Сарматы приуральской труппы во главе с аорсами в IV–III вв. до н. э. проводят наиболее активные военно-политические действия в западном направлении. Они проникают на Волгу и Дон, вероятно, подчиняя себе оставшиеся здесь группы местных савроматов.
Во второй половине IV в. до н. э. из среды савроматов Поволжья выделяется племя сирматов, расселяющееся где-то в приазовских степях к западу от Дона. Появление сирматов на европейской территории можно объяснить двумя причинами: ослаблением Скифского царства после поражения Атея в войне с Филиппом Македонским, когда дружественные отношения савроматов со скифами сменяются враждебными, и натиском новых сарматских племен Приуралья на поволжских савроматов.
Во второй половине IV–III в. до н. э. происходят значительные изменения в племенном составе Поволжья. У всех поволжских номадов распространяется прохоровская культура, отличающаяся в деталях, особенно по керамике, от приуральского варианта этой культуры. Она становится общей для всех сарматских племен. В Южном Поволжье, включая современные Астраханскую область и южную часть Волгоградской, и на Нижнем Дону с этой культурой следует связать аорский союз племен. Я затрудняюсь связать племена, жившие в бассейне р. Еруслан и севернее, с известными нам по письменным источникам. Однако, скорее всего, из среды этой части Поволжья вышли роксоланы, часть которых переселилась во II–I вв. до н. э. в степи между Доном и Днепром, возглавив здесь сильный союз племен с центром в северном Приазовье[1324].
В антропологическом отношении сарматы Нижнего Поволжья последних веков до нашей эры не были однородны, но не было и резких различий в их расовом типе. Все же на территории степного Заволжья этого времени можно выделить три европеоидные группы: саратовскую, волгоградскую и астраханскую.
Саратовская группа, выделенная впервые Г.Ф. Дебецом[1325], занимала в основном заволжские районы бассейна р. Еруслан и более северные. Здесь сосредоточен главным образом мезокранный тип с большими размерами, обнаруживающий сходство с андроновским вариантом, хотя и встречаются отдельные черепа, характерные для Астраханского района. Г.Ф. Дебец в свое время сделал вывод, что «на территории Саратовского Заволжья часть населения сарматской культуры является потомками переселенцев из Казахстана»[1326]. Сейчас получена большая краниологическая серия из курганов низовий р. Еруслан (Бережновские и Молчановские могильники). Она уже исследована антропологами, но их выводы еще не опубликованы.
Астраханская группа (южнее места отделения р. Ахтуба от Волги), выделенная тогда же Г.Ф. Дебецом, отличается брахикранным типом с малыми размерами. Г.Ф. Дебец сравнивал его с антропологическим типом катакомбной культуры[1327]. Т.А. Трофимова отметила сходство также с брахикефальным европеоидным, так называемым памиро-ферганским типом или типом Среднеазиатского междуречья[1328], бытовавшим в сарматскую эпоху в степях Оренбуржья (курганы у дер. Прохоровка, впускное погребение в кургане 2 урочища Урал-Сай)[1329], Казахстана и Киргизии.
Кроме того, в той и другой группе поволжских сарматов Г.Ф. Дебец обнаружил долихокранные черепа, близкие черепам срубной культуры, хотя и слабо представленные в антропологических коллекциях 20-30-х годов. Они, вероятно, принадлежали прямым потомкам поволжских савроматов, сохранивших антропологические признаки поволжского компонента эпохи бронзы.
Этот древний компонент сохраняется в волгоградской группе, которую В.В. Гинзбург выделил по материалам Калиновского могильника, а Н.М. Глазкова и В.П. Чтецов — по материалам наших раскопок курганов у сел Политотдельское и Быково[1330]. Эта группа занимает в антропологическом отношении промежуточное место среди саратовского и астраханского вариантов, но все же ближе стоит к астраханскому.
Сарматские брахикранные черепа из курганов у сел Политотдельское и Быково близки черепам сарматов из Калиновского могильника; быковские особенно сходны с основным астраханским типом. Кроме того, в Калиновском могильнике В.В. Гинзбург выделил сарматские черепа с ясно выраженными чертами андроновского и средиземноморского типа, а также типа Среднеазиатского междуречья. О последнем типе, как я отметил выше, писала ранее Т.А. Трофимова.
В.В. Гинзбург и Б.В. Фирштейн изучили сарматские черепа из Западного Казахстана: из района рек Большой и Малый Узени, непосредственно примыкающего к Волгоградскому Заволжью (раскопки И.В. Синицына в 1948–1952 гг.), и из курганов у с. Калмыково близ г. Уральск (раскопки Т.Н. Сениговой 1953 г.)[1331]. Большинство черепов относится к раннесарматскому (прохоровскому) и среднесарматскому (сусловскому) этапам. Сарматы этого района по антропологическим признакам также занимают промежуточное положение между сарматами Саратовского Заволжья и Астраханского района, будучи ближе к первым. Мезокранные черепа Западного Казахстана относятся к андроновскому варианту с некоторым сдвигом в сторону типа Среднеазиатского междуречья.
1320
Юсупов Г.В. Древнейшие поселения Гафурийского района БАССР. — Башкирский археологический сборник. Уфа, 1959, стр. 58 и сл.
1321
Дмитриев П.А., Сальников К.В. Город Уфа — станция Ишимбаево. — В кн.: Археологические исследования в РСФСР 1934–1936 гг. М.-Л., 1941, стр. 135, 145; Садыкова М.Х. Сарматские памятники Башкирии, — МИА, № 115, 1962, стр. 242 и сл.; она же, Новые памятники железного века Башкирии (исследования 1957 г.). — Археология и этнография Башкирии, т. I. Уфа, 1962, стр. 121 и сл.
1322
Мошкова М.Г. Ново-Кумакский курганный могильник близ г. Орска. — МИА, № 115, 1962, стр. 204 и сл.
1323
Обельченко О.В. Кую-Мазарский и Лявандакский могильники — памятники древней культуры Бухарского оазиса. (Автореф. канд. дис.). Ташкент, 1954; он же, Кую-Мазарский могильник. — Труды Ин-та истории и археологии АН Узбекской ССР, вып. VIII, Ташкент. 1956; он же, К вопросу о происхождении скорченных погребений в могильниках Бухарского оазиса. — Труды САГУ, вып. 81. Исторические науки, кн. 12. Ташкент. 1956; он же, Лявандакский могильник. — История материальной культуры Узбекистана, вып. 2. Ташкент, 1961; он же, Бронзовые зеркала Лявандакского могильника. — КСИА АН СССР, 91, 1962.
1324
Смирнов К.Ф. О погребениях роксолан. — ВДИ, 1948, № 1, стр. 213–219.
1325
Дебец Г.Ф. Материалы по антропологии СССР (Нижнее Поволжье). — Антропологический журнал, 1936, № 1, стр. 70 и сл.; он же, Палеоантропология СССР. М.-Л., 1948, стр. 167 и сл.
1326
Дебец Г.Ф. Палеоантропология СССР, стр. 168, 169.
1327
Дебец Г.Ф. Материалы по антропологии СССР…, стр. 80; он же, Палеоантропология СССР, стр. 169–171.
1328
Трофимова Т.А. Краниологический очерк татар Золотой Орды. — Антропологический журнал, 1936, № 2.
1329
Комарова М.Н. Черепа бронзовой эпохи из могил по левым притокам реки Урал. — Сб. «Казаки», вып. 2. Л., 1927, стр. 237.
1330
Гинзбург В.В. Этногенетические связи древнего населения Сталинградского Заволжья (по антропологическим материалам Калиновского могильника). — МИА, № 60, 1959, стр. 512–552, 593; Глазкова Н.М., Чтецов В.П. Палеоантропологические материалы Сталинградской экспедиции. — МИА, № 78, 1960, стр. 288, 292.
1331
Гинзбург В.В. и Фирштейн Б.В. Материалы к антропологии древнего населения Западного Казахстана. — Сборник МАЭ, т. XVIII. М.-Л., 1958, стр. 390–407.