Страница 121 из 155
Савроматский звериный стиль оказал определенное влияние на подобное искусство населения Северного Кавказа и особенно Среднего Дона. Большое родство искусства савроматов и племен Подонья прослеживается в сюжетах и особенностях трактовки ряда зооморфных образов.
Звериный стиль Самаро-Уральской области при большом его сходстве с поволжским отличается своеобразием в выборе самих сюжетов и в некоторых приемах стилизации. В нем ярко выступают особенности, связывающие местные зооморфные изделия с подобными же изделиями Казахстана, Средней Азии, Минусинской котловины и Алтая. Однако его нельзя полностью отождествить со звериным стилем той или иной из названных областей Азии.
Мотив фигуры или головы хищника, обычно представленного в виде зубастого и ушастого зверя, особенно характерного для искусства савроматских и южносибирских (в том числе и алтайских) племен, приобретает здесь, как и в Поволжье, черты, свойственные образам волка или медведя с когтистыми лапами. Это заметно даже на наиболее ранних образах, прототипом которых являлись заимствованные извне изображения хищников кошачьей породы (рис. 79, 1; 80, 1, 2, 8). Таким образом, мотив волка и медведя, как и в ананьинском мире, занимает ведущее место в савроматском зверином стиле. С этим мотивом может соперничать только мотив головы хищной птицы, образ которой далек от фантастического грифона Скифии и Переднего Востока. Силуэтно-контурная трактовка птичьей головы, появившаяся в Приуралье уже в VI в. до н. э. и особенно ярко представленная в уздечных наборах, свойственна только Приуралью. Изделия с подобными изображениями, найденные в памятниках ананьинской культуры, явно южного, савроматского, происхождения.
Образ оленя занимает довольно скромное место в савроматском искусстве. В Приуралье на первое место среди копытных выдвигается двугорбый верблюд. Мотивы верблюда и горного козла, вовсе не известные савроматам Поволжья, также связывают искусство савроматов Приуралья с восточной областью звериного стиля. С ней его роднит и ранняя разработка композиций борьбы зверей или сцен терзания хищником травоядного животного.
Савроматский звериный стиль, как и весь звериный стиль Евразии в целом, является, прежде всего, стилем декоративным. Однако его цель заключалась не только в стремлении художественно украсить отдельные предметы. Нельзя отрицать его смыслового значения. Он тесно связан с идеологией номадов, с их эпосом и религиозными представлениями. Как и у скифов, вещи звериного стиля найдены главным образом в богатых погребениях — в могилах воинов и жриц. Они украшают оружие и сбрую боевого коня, одежду и культовые предметы савроматских женщин, наделенных жреческими функциями. Из могил родо-племенной и жреческой аристократии происходят лучшие образцы звериного стиля. В его мотивах и отдельных сюжетах скрывается определенный смысл, может быть, далеко не всегда понятный тем, кто изготовлял или пользовался вещами с зооморфными украшениями, ибо тотемические образы на этой стадии развития общества были уже пережитками и символами иного значения.
Многие исследователи придают большое значение магическому характеру изображенных зверей или частей их на предметах оружия[1121], что действительно находит яркое и многократное подтверждение в этнографии. Стрелы и другое оружие, снабженные изображением тотема, в представлении многих первобытных, особенно охотничьих, народов приобретают качества изображенного животного и наделяются особой смертоносностью. У воинственных скотоводов-савроматов зооморфизм, дополненный в связи с развитием скотоводческого хозяйства мотивами домашних животных, уже заключался не столько в почитании зверя-тотема, сколько в использовании его определенной магической силы, особенно в военном деле. Мотивы хищных животных и птиц или таких их частей, как раскрытая зубастая пасть, когти, глаза, лапа, служили не просто орнаментальными украшениями оружия и конской сбруи, но также и амулетами, усиливающими боевые качества оружия и коня, как бы придающими особую силу, смелость, быстроту и прочие достоинства воинам и их коням.
Такая оценка значения зооморфных образов на предметах вооружения помогает понять, почему наиболее воинственные племена Евразии, находившиеся на стадии уже далеко зашедшего разложения родо-племенного строя, особенно скифы и саки, были создателями скифо-сибирского звериного стиля. В среде скифо-сакских воинов, точнее, в их военно-родовой и племенной верхушке, должен был возникнуть особый интерес к образам смелых хищников, фантастических грифонов, львов и других хищников кошачьей породы, издавна изображавшихся на Ближнем Востоке.
У савроматов мотивы хищников, в том числе полиморфных и фантастических, в той или иной степени связаны с местной фауной и особенно с волком и медведем, орлом или иной степной хищной птицей.
Местный художник при изготовлении вещей в зверином стиле почти всегда брал свои образы из числа известных ему диких и домашних животных.
Популярность мотива орла или другой хищной птицы у савроматов, вероятно, объяснялась не только магическими свойствами орлиного глаза, крыла, лапы и когтя как символов зоркости, меткости, силы, быстроты и прочих необходимых качеств для воина. Можно думать, что у савроматов существовал культ хищной птицы, как и у многих других древних народов нашей страны, причем образ орла и орлиноголового грифона часто соединялся с древними космогоническими представлениями, особенно с культом солнца[1122]. Так было и у древних индоиранских племен. В индийских ведах божества солнца и огня Сурия и Агни изображались в виде птицы, орла[1123]. Вероятно, и глаз орла, особо выделенный на голове хищной птицы или представленный в виде отдельной круглой бляшки с рубчатым ободком, украшавший вооружение и конскую уздечку у скифов и савроматов (рис. 11Б, 23; 13, 6а), служил символом солнца, оком одного из главных божеств древних иранских народов.
Популярность орлиной головы, изображаемой савроматами Приуралья на бляшках уздечного набора, объясняется не только тотемическими представлениями или почти всеобщим почитанием орла как солярного символа. Орел выступал, как грифон у скифов, покровителем конных воинов. Для усиления боевых качеств ему придавались черты других хищников — звериное ухо и зубы.
Сакрально-магическое значение головы хищной птицы у савроматов подтверждается также тем, что этот мотив был использован в украшениях одежды савроматской жрицы, погребенной в Ново-Кумакском могильнике (рис. 77, 25). Золотые бляшки в виде зубастых грифоньих голов, золотые бляшки в виде припавших к земле хищников (рис. 78, 1, 2) или костяная бляшка, изображающая лежащего оленя (рис. 78, 10), в богатых женских погребениях, вероятно, символизировали покровителей-животных отдельных семей или родовых групп савроматского общества, сохранившего пережитки тотемических представлений.
Известный нам в савроматском прикладном искусстве подбор диких зверей, особенно волк и медведь, ярко свидетельствует о сильных пережитках тотемизма в идеологии савроматов.
Сохранение тотемических представлений у народов, находящихся на стадии разложения родо-племенного строя, нельзя отрицать, ибо пережитки тотемизма были очень стойки у многих народов нашей страны[1124]. У скотоводческих, в недавнем прошлом кочевых племен, какими были туркмены, долго сохранялись тотемические названия, среди которых одно из первых мест занимает волк, а также иные дикие и домашние животные, в том числе верблюд, лошадь, овца[1125]. Вероятно, многие савроматские роды считали, что ведут свое происхождение от волка и медведя, мотивы которых широко внедрялись в их прикладное искусство и уже потеряли первоначальную связь с отдельными родами. То же можно сказать и про верблюда, но только относительно южноуральской группы савроматов.
1121
Граков Б. Скiфи. Киïв, 1947, стр. 76–84.
1122
Чурсин Г.Ф. Амулеты и талисманы кавказских народов. Махач-Кала, 1929, стр. 13; Штернберг Л.Я. Первобытная религия в свете этнографии. Л., 1936, стр. 112–126; Погребова Н.Н. Грифон в искусстве Северного Причерноморья в эпоху архаики, стр. 62 и сл.; Збруева А.В. Идеология населения Прикамья в ананьинскую эпоху. — Труды ИЭ, новая серия, т. I, 1947, стр. 44, 45.
1123
Шантепи де ля Сосей П.Д. Иллюстрированная история религий, т. II. СПб., 1899, стр. 25–28.
1124
Максимов А.Н. К вопросу о тотемизме у народов Сибири. — Ученые записки РАНИОН, т. VI, М., 1928; Золотарев А. Пережитки тотемизма у народов Сибири. Л., 1934; Толстов С.П. Пережитки тотемизма в дуальной организации у туркмен. — ПИДО, 1935, № 9-10, стр. 3 и сл.
1125
Толстов С.П. Пережитки тотемизма…, стр. 3 и сл.