Страница 104 из 155
В обеих савроматских областях в раннее время не было существенной разницы в погребальном обряде, что говорит о большом родстве всех савроматских племен. Но уже с V в. до н. э. преимущественно на востоке появляются новые признаки: подбойные и катакомбные погребении, южная ориентировка, различные надмогильные каменные сооружения, новые типы посуды, среди которой выделяется круглодонная керамика. Что касается некоторых видов материальной культуры — оружия, особенно наконечников стрел, предметов конского убора, культа и украшении, — то разница в обеих областях намечается уже с VI в. до н. э. Следовательно, предметы производства, связанные главным образом с хозяйственной и военной жизнью савроматов, распространялись из различных центров в результате межплеменного обмена, происходившего внутри каждой из названных конфедераций (союзов).
Вероятно, эти союзы включали в основном родственные по языку племена, отличавшиеся друг от друга диалектами северо-восточной иранской языковой группы. Но возможно, на северо-восточной окраине, например, в бассейне рек Миасс или Белая, где встречаются отдельные погребения савроматского типа и савроматские вещи, в состав конфедерации савроматов вошли и политически подчиненные отдельные иноязычные племена, в которых, вероятнее всего, надо видеть угро-финнов. Для нас до сих пор остается загадкой, считать ли савроматами, т. е. североиранцами по языку, погребенных в челябинских курганах. Ведь в их культуре наряду с общими савроматскими чертами имеются и свои особенности, которые сближают их с лесостепными зауральскими и западносибирскими племенами.
В племенной союз савроматов Поволжья, вероятно, входили приазовские и донские племена язаматов (яксаматов), сирматов и сираков. Этноним последних появился в письменных источниках позднее савроматской эпохи, однако некоторые археологические свидетельства дали возможность высказать предположение о происхождении сираков Прикубанья времени Страбона из западной группы савроматов[923]. Приазовские меоты и собственно савроматы могли входить в одно политическое объединение: одни — временно, другие — более устойчиво. Сирматы Псевдо-Скилака (Европа, § 68) и Эвдокса (Землеописание, фр. из кн. I), жившие по Танаису, или составляли отдельное западное племя савроматов, или же их этноним тождествен савроматам Геродота, но лишь в сокращенной или искаженной форме. На Среднем Дону, где жило, вероятно, одно из подразделений будинов, и на правом берегу Волги, в пределах Саратовской обл., где основное население составляли носители иной, городецкой, культуры, конфедерация савроматов имела дело с самостоятельными племенами, которые могли временно вступать в общие политические (военные) союзы.
Мы ничего не знаем о прочности и длительности савроматских союзов племен. Однако вряд ли это были постоянные политические объединения. Лишь в IV–II вв. до н. э. из общей савроматской среды выделились новые, сильные и более прочные, союзы племен, способные на большие завоевания.
У савроматов в крупных воинах участвовало, вероятно, почти все взрослое население, включая и женщин. Я уже приводил слова Псевдо-Гиппократа о савроматской женщине, которая, выйдя замуж, перестает ездить верхом, пока не явится необходимость поголовно выступать в поход (О воздухе, водах и местностях, 24). Войска в племенной организации обычно выступали родами и племенами во главе со своими вождями. Наиболее крупной войной оборонительного характера была война скифов с Дарием в 514 г. до н. э. Савроматы активно воевали на стороне скифов. Письменные источники не сохранили нам свидетельств об участии женщин в этой войне, но это можно допустить на основании всех прочих известий об их воинственности.
Во многих мужских могилах савроматов оружие представляет основу погребального инвентаря. Следует отметить характерную черту: количество могил с оружием, начиная с VI в. до н. э., постепенно возрастает, тоща как в VIII–VII вв. до н. э. оружие клали только в могилы наиболее богатых представителей родов и племен. Я усматриваю в этом один из наиболее существенных признаков, по которому можно судить о формировании строя военной демократии у савроматов в VI в. до н. э., точнее говоря, с конца этого века, чему способствовал тесный союз савроматов со скифами в грозный год нашествия полчищ Дария на Скифию. С этого времени савроматы доно-волжских степей, может быть, впервые за всю свою историю становятся «вооруженным народом». Их экономическую и политическую роль среди варваров юга Восточной Европы теперь по-новому оценивают соседи, прежде всего, скифы, поддерживающие с ними отныне союзнические и торговые отношения. Как раз незадолго до похода Дария скифы прокладывают торговый путь через савроматские земли в сказочные страны «гипербореев, одноглазых аримаспов и стерегущих золото грифов».
Войны превращаются для савроматов в регулярный промысел. Существовавшие у них литейное и кузнечное производство обеспечивало их военные нужды: почти все предметы вооружения и конского убора изготовлены местными мастерами. В обстановке, когда «война и организация для войны становятся теперь регулярными функциями народной жизни», «военный вождь народа… становится необходимым, постоянным должностным лицом»[924]. И хотя мы не в состоянии выявить у савроматов все политические организации, свойственные строю военной демократии, способной превратиться в государство, но некоторые из них, в частности институт военных вождей, объединяющих племя и целые племенные объединения, известны по сообщениям древних письменных источников. О савроматском царе упоминает Геродот в рассказе о походе Дария на Скифию (IV, 119). Здесь царь выступает как военный вождь всех западных савроматов, который заключает военный союз со скифами вместе с гелонами и будинами. В военных действиях против персов общее руководство над отрядом, в котором сражались будины, гелоны и савроматы, осуществлял скифский царь Скопасис.
Нам не известно, была ли власть савроматского царя наследственной, как это было у скифов. Скорее всего, верховного вождя всего союза выбирали из отдельных династов — племенных вождей, наиболее влиятельных и способных. Псевдо-Плутарх, описывая Танаис-Дон и обычаи местного населения, рассказывает: «Когда умрет царь, туземцы производят выборы нового у реки (Танаиса. — К.С.)» (О названиях рек и гор и об их произведениях, XIV, 3). Однако на этих выборах или при утверждении на верховную власть предпочтение отдавалось лицам из аристократических родов, представители которых уже не раз возглавляли целые племенные объединения. Недаром там же, у Псевдо-Плутарха, говорится, что избирался в цари тот, кто обладал камнем, похожим на хрусталь и увенчанным короной наподобие человека. Я думаю, что здесь речь идет о символизации наследственного права на царский скипетр.
При воинственном характере савроматских женщин не исключена возможность, что они также вставали во главе племен как военные вожди. В легендах об амазонках не раз рассказывается о доблестях этих цариц, чья деятельность связывается с савроматскими землями, откуда происходили и легендарные или полулегендарные Тиргатао и Амага.
По Диодору Сицилийскому (Библиотека, II, 45, 46), царская власть у амазонок передавалась по наследству, причем — по женской линии. Однако реальных сведений о подобном обычае у савроматов не сохранилось. Скорее можно поверить сообщениям об узурпации царской власти со стороны энергичных женщин из аристократических семей — жен или дочерей туземных владетелей. По Диодору, легендарная Кирка, сестра Медеи, выходит замуж за царя сарматов, умерщвляет мужа и наследует ему, совершив много жестокостей и насилий над своими подданными (Библиотека, IV, 45). Эта легенда восходит еще к Гесиоду, но Диодор, очевидно, не случайно связал ее с савроматами.
Неоднократно упоминавшаяся Тиргатао происходила из влиятельного яксаматского рода, обладавшего правом на власть, видимо, во всем племени. Этой властью был облечен и отец Тиргатао. После смерти отца Тиргатао вступила в брак с его преемником и возглавила яксаматов в войне против Синдики и Боспора.
923
Смирнов К.Ф. Основные этапы развития меото-сарматской культуры Среднего Прикубанья. — КСИИМК, XLVI, 1952, стр. 13; он же, Северский курган. М., 1953, стр. 41; он же, Меотский могильник у станицы Пашковской. — МИА, № 64, 1958, г., стр. 311.
924
Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 21, стр. 164.