Страница 10 из 155
С 1956 г. начала свою работу под моим руководством Оренбургская экспедиция Института археологии Академии наук СССР совместно с Оренбургским областным музеем и Государственным историческим музеем. Одна из основных задач экспедиции заключалась в изучении савромато-сарматских памятников Оренбуржья. За последние годы было исследовано значительное число савроматских и равнепрохоровских (IV в. до н. э.) погребений в курганах по рекам Бузулук[126], Илек, Урал и Суундук.
В 1956 г. Оренбургская экспедиция во время разведочных работ по левому берегу р. Илек на участке между хут. Веселый I и с. Тамар-Уткуль зафиксировала много курганных групп, среди которых выделяются большие курганы до 5–6 м высотой на возвышенных местах в глубине степей. В течение трех последующих полевых сезонов мы сосредоточили свое внимание на раскопках нескольких илекских курганных групп на землях колхоза «Заря».
В 1958 г. в верховьях р. Суундук М.Г. Мошкова исследовала у с. Аландское погребения V–IV вв. до н. э. В 1958–1959, 1962 гг. она же производила раскопки большой курганной группы у с. Новый Кумак под Орском, где были обнаружены погребения того же времени[127].
Оренбургская экспедиция получила очень яркие комплексы савроматской и раннепрохоровской культур. В курганах Тара-Бутана, Мечет-Сая и особенно Пятимаров на земле колхоза «Заря» обнаружены богатые погребения савроматской племенной военной и жреческой аристократии, материалы из которых позволили по-новому поставить вопрос о социальном строе и внешних сношениях савроматов Южного Приуралья в V в. до н. э., глубже изучить прикладное искусство (главным образом звериный стиль) этих племен. Экспедицией добыт новый материал для изучения проблемы сложения прохоровской культуры в IV в. до н. э.
В Башкирии до последнего времени не были известны савроматские погребения, хотя отдельные вещи савроматской культуры поступали оттуда уже давно. Для решения вопроса о заселении сарматами южных районов Башкирии оказались важными работы Г.В. Юсупова в 1953–1956 гг. на древних городищах Гафурийского р-на, расположенных в бассейне р. Белая у сел Курмантаево, Михайловка и Табынское[128].
На этих городищах обнаружены отдельные вещи савромато-сарматского типа и особенно керамика, близкая керамике оренбургских курганов IV–III вв. до н. э.
Совсем недавно, в 1962 г., М.Х. Садыкова в степных районах Башкирии исследовала несколько савроматских и ранних сарматских погребений — у сел Юрматы, Еметбаево и Елембетово.
Наконец, в последние годы савроматские курганные погребения стали известны в восточных областях Южного Приуралья. Одно из них (IV в. до н. э.) было раскопано геологами в 1954 г. у с. Буруктал. Найденные вещи были переданы Оренбургскому музею. Другое очень интересное погребение с коллективным трупосожжением V в. до н. э. исследовано в 1960 г. археологической экспедицией Челябинского музея под руководством В.С. Стоколоса южнее г. Троицк в курганном могильнике близ с. Варна и ж.д. станции Тамерлан[129].
Итак, в настоящее время мы располагаем солидным археологическим материалом по савроматской культуре, накопленным за 75 лет. Я учел в этой работе более 450 погребений и кроме того много отдельных находок савроматской культуры, большая часть которых также происходит из курганных погребений (рис. 1). Учтены места поселений и кратковременных стоянок на р. Маныч и в Поволжье, главным образом на развеянных дюнах, где находили отдельные черепки савромато-сарматской посуды и бронзовые наконечники стрел. Бо́льшая часть савроматских погребений (около 270) обнаружена советскими археологами в послевоенные годы в связи с активизацией археологических исследований в Поволжье и Южном Приуралье.
Из работ по скифо-сарматской археологии, вышедших в последние годы и касающихся общих вопросов истории и культуры савроматов, следует указать статьи Б.Н. Гракова, в которых он рассматривает савроматскую культуру как одну из самостоятельных культур скифского типа в Восточной Европе[130], некоторые мои работы[131] и статью Е.К. Максимова[132], где автор дает краткую характеристику сарматской культуры Поволжья и хронологию ее некоторых памятников.
В докладе на сессии Отделения исторических наук АН СССР в марте 1962 г.[133] С.П. Толстов в общих чертах осветил скифо-сарматскую проблему как определенное звено во всемирном историческом процессе, обратил внимание советских историков и археологов на необходимость усилить исследование конкретных вопросов этой большой темы. Одним из таких вопросов является изучение формирования и историко-культурного развития крупной группы древнего населения нашей Родины — сарматов.
Глава вторая
Хронология памятников савроматской культуры
Хронологическая канва — основа исторического построения. Без нее невозможно проследить развитие древнего общества и его культуры.
Первые исследователи памятников савроматской культуры, как правило; или вовсе не ставили перед собой цели хронологического определения открытых ими памятников, или не имели достаточных материалов для правильной датировки. В этом отношении их работы утеряли какое-либо научное значение.
Разработка хронологии началась с общих исследований М.И. Ростовцева по истории и культуре скифов и сарматов. В трудах М.И. Ростовцева известные ему памятники Поволжья и Приуралья были включены в группу скифских памятников VI–III вв. до н. э.[134] В ряде случаев, особенно для оренбургской группы, он определял хронологию отдельных погребений несколько раз, исправлял ее. При уточнении дат в более поздних работах[135] М.И. Ростовцев использовал и более точные хронологические определения П.Д. Рау и Б.Н. Гракова. Исследования Б.Н. Гракова были учтены и М. Эбертом при выделении древнейших скифских памятников на Нижней Волге и по Уралу, которые он относил к V–IV вв. до н. э.[136]
Основными эталонами для датировок М.И. Ростовцеву служили привозные вещи, довольно редко встречаемые в савроматских погребениях, и аналогии погребального инвентаря и обряда из Скифии, в ряде случаев не совсем верные. Поэтому и датировки не всегда были верными; так, например, первоначально он определил дату покровских курганов на р. Илек III в. до н. э.[137]
М. Эберт, возражая против датировки скифского периода на Волге и Урале в пределах VI–IV вв. до н. э. (по Б.Н. Гракову), ошибочно ограничил этот период двумя веками (V–IV вв. до н. э.), хотя уже были известны савроматские погребения и более раннего времени.
П.С. Рыков, раскопавший и изучивший большое число погребений древних кочевников Нижнего Поволжья, в основном правильно выделил среди них «скифские» погребения как наиболее ранние (VI–IV вв. до н. э.)[138], но сделал он это лишь после опубликования трудов Б.Н. Гракова и П.Д. Рау. В первых работах П.С. Рыков основывался на своей ошибочной хронологической классификации, которая была им предложена при публикации Сусловского могильника[139]. Эта классификация, в основу которой положены форма могильной ямы и некоторые черты погребального обряда, совершенно неприемлема. Так, ряд раскопанных савроматских погребений под г. Энгельс, в Сусловском могильнике и по р. Торгун он первоначально отнес к II–I вв. до н. э. и первым векам нашей эры[140]. При дальнейшем обосновании даты того или иного погребения мы уже не будем возвращаться к его работам.
126
Смирнов К.Ф. Новые сарматские памятники на Бузулуке. — КСИА АН СССР, 89, 1962.
127
Мошкова М.Г. Сарматские курганы в Оренбургской области. — КСИА АН СССР, 83, 1961; она же, Ново-Кумакский курганный могильник близ г. Орска. — МИА, № 115, 1962.
128
Юсупов Г.В. Археологические разведки в Башкирии. — КСИИМК, 64, 1956; он же, Древнейшие поселения Гафурийского района БАССР. — Башкирский археологический сборник. Уфа, 1659.
129
Стоколос В.С. Археологические исследования Челябинского областного музея. — ВАУ, вып. 2. Свердловск, 1962, стр. 21–26.
130
Граков Б.Н. Основные культуры скифского времени в Причерноморье и в лесостепной зоне. — Докл. VI научной конференции ИА АН УССР. Киев, 1953, стр. 167; Граков Б.Н., Мелюкова А.И. Об этнических и культурных различиях в степных и лесостепных областях Европейской части СССР в скифское время. — ВССА, стр. 92.
131
Смирнов К.Ф. Итоги и очередные задачи изучения сарматских племен и их культуры, стр. 133–148; он же, Вопросы изучения сарматских племен и их культуры в советской археологии, стр. 195–219; он же, Проблема происхождения ранних сарматов. — СА, 1957, № 3, стр. 3-19; он же, Вооружение савроматов. — МИА, № 101, 1961; он же, Производство и характер хозяйства ранних сарматов. — СА, 1964, № 3 (в печати).
132
Максимов Е.К. О хронологии сарматских памятников Нижнего Поволжья. — Труды СОМК, вып. III. Саратов, 1960, стр. 90-132. Оценка этой статьи дана мною в рецензии «Археологические статьи в трудах Саратовского областного музея краеведения», вып. 1–3 (СА, 1962, № 4, стр. 272).
133
Толстов С.П. Скифо-сарматская проблема и ее место во всемирном историческом процессе. — Тезисы докладов на заседаниях, посвященных итогам полевых исследований 1961 г. АН СССР. М., 1962.
134
Ростовцев М.И. Курганные находки Оренбургской области эпохи раннего и позднего эллинизма. — АР, № 37, 1918; он же, Скифия и Боспор. Пг., 1925, стр. 591–617; Rostovtzeff M. Iranians and Greeks in South Russia. Oxford, 1922.
135
Rostowzew M. Skythien und der Bosporus. Berlin, 1931, стр. 477–484; Rostovtzeff M. The Sarmatae and the Parthians. — САИ, v. XI, 1936, стр. 91-104.
136
Ebert M. Südrußland. — RV, Bd. XIII. Berlin, 1929, стр. 97 и сл.
137
Ростовцев М.И. Скифия и Боспор, стр. 612.
138
Рыков П.С. Очерки по истории Нижнего Поволжья по археологическим материалам. Саратов, 1936, стр. 77–92.
139
Рыков П.С. Сусловский курганный могильник. — Ученые записки СГУ, т. IV, вып. 3. Саратов, 1925.
140
Rikow P. Oeffnug eines Grabes der römisch-sarmatischen Epoche bei Pokrowsk im Sommer 1923. — В журнале «Unsere Wirtschaft», № 23. Pokrowsk, 1923; Рыков П. Археологические раскопки и разведки в Нижнем Поволжье и Уральском крае летом 1925 г. — Известия Краеведческого ин-та изучения при СГУ, т. I. Саратов, 1926, стр. 92–96.