Страница 79 из 82
Миниатюры № 8, 9, 11, 12, относящиеся ко второму вокняжению Михалка и его смерти, ясны по своему содержанию и прямо связаны с текстом. Все же остальные миниатюры этого цикла (№ 1, 6, 7, 10, 13, 16) вызывают целый ряд сомнений.
№ 1. На рисунке два князя в княжеских шапках принимают дары. Текст говорит о совершенно ином. Упоминание даров есть в другом месте (л. 221), куда, очевидно, и надлежит отнести эту миниатюру[291].
№ 6. По месту в тексте миниатюра должна была бы относиться к вокняжению Мстислава Ростиславича в Ростове, но текст говорит о наследственном «столе», а на рисунке — встреча князя у городских ворот. Более вероятно, что данная миниатюра относится к вокняжению Всеволода после смерти Михалка: «Володимерци… вышедше перед Золотая ворота целоваша крест ко Всеволоду князю…» Обоюдное крестоцелование перед Золотыми воротами и изображено на рисунке.
№ 7. По месту в тексте миниатюру можно понять как приглашение Михаила Юрьевича в 1175 г. на владимирский стол. Но против этого то, что князь на троне слишком юн и безбород. Михалко везде изображен с бородой. Вероятнее всего, здесь иллюстрируется вокняжение юного Всеволода: «…посадиша и на отни и дедни столе в Володимери».
Две грамоты, фигурирующие в миниатюре, могут быть объяснены словами, сохраненными у Татищева: «Послали же о том (о вокняжении Всеволода. — Б.Р.) объявить в Суздаль и Ростов»[292]. Юноша в короткой одежде без княжеской шапки, стоящий у трона с грамотой, — княжич Ярослав Мстиславич Красный, племянник Всеволода.
№ 16. На миниатюре, долженствующей иллюстрировать рассказ о Липицкой битве, изображен стяг позади победившего войска. На стяге крупная монограмма, легко читаемая как «Ѳεωдор». Я предполагал ранее, что Федор — крестное имя Мстислава Ростиславича, разбитого в этом сражении. В.Л. Янин считает, что Федор — имя Ярополка, разбитого годом ранее в битве на Колокше Михаилом Юрьевичем, и что здесь миниатюра на месте[293]. С этим следует согласиться. В Ипатьевской летописи особо сказано о знамени, брошенном побежденными: «Мстиславичи же не доехавша, повергоша стяг и побегоша».
Миниатюры № 10 и 13 плохо вяжутся по своему содержанию с окружающим их текстом и вообще на основании только текста Радзивиловской летописи правильно истолкованы быть не могут. Для их понимания необходимо привлечение Ипатьевской летописи и данных Татищева[294].
№ 13. Текст говорит о походе Мстислава Ростиславича на только что вокняжившегося Всеволода, а на миниатюре изображено какое-то застолье. Единственное упоминание обеда за 1174–1176 гг. мы находим в Ипатьевской летописи в описании похода Михалка Юрьевича на Владимир летом 1175 г.: «Вышедшю же из Чернигова Михалкови и уя и болезнь велика на Свине. И възложивше на носилице несяхуть токмо ле жива…» Это подробно изображено на миниатюре № 8. «Идоша с ним до Куцкова, рекше до Москвы и ту стретоша и володимерьци с Андреевичем Юрьем [будущим Георгием Грузинским…] Седшю ему обедати и приде ему весть, оже сыновець его Ярополк идеть на нь». Этот эпизод и изображен на миниатюре № 13.
№ 10. Самой интересной миниатюрой является та, которая помещена в летописи после рассказа о поездке Михаила Юрьевича по своим владениям: «и сотвори людем весь наряд и утвердися крестным целованьем с ними и честь возмя у них и дары многи у ростовець и посади брата своего в Переяславли, а сам возвратися к Володимирю» (л. 221) (см. миниатюру № 1). После миниатюры № 10 идет текст об изъятии награбленного Глебом Рязанским, иллюстрированный миниатюрой № 11. На миниатюре же № 10 нет ничего похожего на мирное крестоцелование: один князь в застегнутой мантии сидит на высоком престоле и вместо скипетра держит в левой руке обнаженный меч; другой князь с обнаженным мечом стоит поодаль. В центре композиции — коленопреклоненная женская (?) фигура в длинном, скрывающем ноги платье, простоволосая, со скрещенными у груди руками. Молодой мужчина заносит меч над ее головой. Стоящий князь и один из придворных показывают руками на центральную фигуру (рис. 65).
Рис. 65. Михаил Юрьевич и его брат Всеволод судят участника (участницу?) заговора. 1176 г.
Понять смысл изображенного на миниатюре № 10 (л. 221) можно, только учитывая татищевский текст, повествующий об участии жены Андрея Боголюбского в его убийстве. Когда заговорщики Кучковичи решили убить князя, они съехались в его резиденции в Боголюбове. «Княгиня же была в Боголюбове с князем и того вечера уехала во Владимер, дабы ей то злодеяние от людей утаить»[295]. Как мы помним, миниатюра Радзивиловской летописи, посвященная последнему акту боголюбовской трагедии, не обошла вниманием такое действующее лицо, как княгиня: в длинном платье со шлейфом она стоит на месте убийства и даже держит в руках отсеченную выше локтя окровавленную шуйцу своего мужа. «Княжна же на другой день убивства великого князя уведав о том, забрав все имение, уехала в Москву со убийцы»[296]. Когда Михаил Юрьевич появился впервые во Владимире, «убийцы Андреевы наипаче ко изгнанию его прилежали, ведая, что сей без отмщения крови брата своего не оставит»[297].
Когда же Михаил утвердился вторично, то он начал восстанавливать справедливость: установил порядок в старых городах, пригрозив Рязани войной, вернул награбленное. Возвращаясь из рязанского похода через Москву, Михалко «взял княгиню Андрееву якобы для лучшего ее покоя, також и Кучковых с собою во Владимир». Во Владимире на заседании боярской думы начался суд. «Князь, имея уже слуг готовых, велел немедленно убийцев главных взяв, а потом и княгиню привести пред суд, где яко дело известное, недолго испытав, осудили всех на смерть. По которому Михалко велел перво Кучковых и Анбала, повеся, расстрелять, потом другим 15 головы секли. Последи княгиню Андрееву, зашив в короб с камением, в озеро пустили…»[298]. Сведения о княгине взяты Татищевым из Еропкинской летописи начала XIII в. Они частично подтверждаются Тверским сборником, где говорится о том, что Андрей убит «по научению своеа ему княгини».
Миниатюра № 10, очевидно, восходит к древнему лицевому оригиналу, сохранившему первоначальный текст с подробностями о княгине.
В итоге рассмотрения цикла миниатюр 1174–1176 гг. можно таким образом расположить их в последовательном порядке событий, нарушенном копиистами XIII–XV вв.: № 2, 3, 4, 5, 13, 8, 16, 9, 1, 11, 10, 12, 6, 7, 14… 15.
(№ 2) 1174 г. Посольство за двумя князьями Ростиславичами у Святослава в Чернигове (л. 217; с. 91).
(№ 3) Четверо князей (Юрьевич и Ростиславичи) приносят присягу в присутствии черниговского епископа (л. 217 об. верх; с. 91).
(№ 4) Михаил Юрьевич осажден во Владимире (л. 217 об. низ; с. 92).
(№ 13) Обед в Москве. Весть о появлении врагов (л. 222 об. верх; с. 93).
(№ 8) 1175 г. Битва на Колокше. Больного Михалка везут в носилках в Москву (л. 219 об.; с. 94).
(№ 16) Победа на Колокше 14 июня 1175 г. (л. 223 об.; с. 94).
(№ 9) Встреча Михалка и Всеволода владимирцами 15 июня 1175 г. (л. 220).
(№ 1) Ростовцы приносят дары Михалку и Всеволоду (л. 216 об.; с. 96).
(№ 11) Рязанцы возвращают награбленные иконы, книги и утварь (л. 221 об. верх; с. 96).
(№ 10) Суд над убийцами Андрея Боголюбского (л. 221; с. 97).
(№ 12) Погребение Михаила Юрьевича 10 июня 1176 г. (л. 221 об. низ; с. 97).
291
У В.Н. Татищева (Татищев В.Н. История Российская. Т. III, М.-Л., 1964, с. 111) дары упомянуты в связи с пребыванием Михаила Юрьевича в Москве, но тогда Всеволод еще не был князем. Наблюдение А.В. Арциховского о символическом значении княжеских шапок на миниатюрах с удивительной точностью подтверждается рассматриваемой серией: юные княжичи до получения княжеского владения здесь последовательно, показаны без княжеских шапок. Наличие шапки у молодого князя на миниатюре № 1 свидетельствует о том, что она может быть отнесена только к тому упоминанию даров, которое было одновременно получению княжичем Всеволодом Переславского княжения.
292
Татищев В.Н. Указ. соч., т. III, с. 115.
293
Янин В.Л. Актовые печати древней Руси X–XV вв., т. 1, М., 1970, с. 120; он же. Еще раз об атрибуции шлема Ярослава Всеволодовича. — Древнерусское искусство. Художественная культура домонгольской Руси. М., 1972, с. 244.
294
Обращение к известиям В.Н. Татищева позволяет уточнить детали изображений на тех миниатюрах, общий смысл которых не вызывает сомнений. Так, например, на миниатюре № 9, изображающей встречу Михалка и Всеволода горожанами Владимира, мы видим в толпе встречающих двух дам в длинных платьях. Текст говорит о вдове Ростислава Юрьевича «со снохами» (л. 220) (в Лаврентьевской летописи двойственное число — «с снохома»). Следовательно, дам должно быть не менее трех.
У Татищева же сказано: «И вшед во град взял Михалко в ней мать Ростиславичев и ятровь ее (невестку) княгиню Ярополкову» (Указ. соч., т. III, с. 112). Значит, первоначальный иллюстратор располагал текстом, близким к тому, который спустя шесть столетий оказался в руках В.Н. Татищева.
295
Татищев В.Н. Указ. соч., т. III, с. 105.
296
Там же, с. 106.
297
Там же, с. 108.
298
Там же, с. 113.