Республика самбо

Володька опять только шмыгнул носом.

— Энтузиасты, значит, — насмешливо одобрил пастух, — вроде лошади у того цыгана.

Антон хотел резко ответить, что, дескать, лучше жить так, чем по его подобию, но Макар, почуяв, как тот мигом ощетинился, миролюбиво сказал:

— Энтузиазм — дело, конечно, хорошее, только я так рассуждаю своей головой, что сытый желудок ему не помеха. Вы подзаработать не хотите?

— Как? — всполошились самбисты.

— Луга у нас тут золотые, а народу — сами видите… Косить некому, и стадо всей травы за лето не съест, досадно будет оставлять: самое лучшее для аппетита сено. Косим помаленьку, еще гектара полтора-два осталось скосить, а остальное скот сам съест. Пойдемте хоть завтра. А? И нашим девкам дело облегчите, а то света белого они не видят: то доят, то хлев чистят, то одно, то другое, а тут еще косить приходится. Ну как, хозяева?

— Не можем, — Женька вздохнул, — у нас ведь занятия с девяти утра до семи вечера.

— А по воскресеньям тоже занимаетесь?

— По воскресеньям считается, что свободны, да вот уже два раза были заняты — нормы сдавали. Первое воскресенье будет свободное, отдохнуть хотелось бы.

— Во-во, и зубы пусть отдохнут, — поддакнул пастух.

— Макар… простите, не знаю отчества, — снова вступил в разговор Антон, пораздумав.

— Васильевич.

— А что платить будете, Макар Васильевич?

— Вот это другой разговор. Ты у них председателем ходишь? Сразу видать, деловой парень, — одобрил пастух. — Чем платить? Молоко, к примеру, вам бесплатно выдавать будем, творог. Целый рабочий день питать будем, что еще?

Самбисты оживились: колоссальное облегчение!

— Согласны, ребята? — пастух заметил поворот в их настроении. — И себе поможете, и девкам полегче будет. Хорошие, между прочим, у нас девки! — он хитро подмигнул. Уходя, крикнул уже со спуска: — Я вас в воскресенье рано подниму, до света! Слыхали поговорку: «Коси, коса, пока роса»? Вот и мы так.

Когда укладывались спать, Сергей спросил у Антона:

— Помнишь, какой был этот Макар, когда мы его в первый раз увидели? Медведь медведем! А сейчас, смотри-ка, шутит, смотрит весело.

— Верно, — согласился Антон.

— Тайна сия велика есть, — глубокомысленно заключил Сергей, — надо разобраться…

Небо только-только начало разгораться на востоке, когда они отправились на дальние луга. Было очень свежо, приходилось плотней заворачиваться в куртки. К тому же обувь сразу намокла от росы, и самочувствие у невыспавшихся, полусонных самбистов было далеко не жизнерадостным: и на черта встали в такую рань? Единственный выходной, и то без отдыха… Но пастух быстро и молча шел впереди, делать было нечего. Через полчаса пришли к помещению для скота. Девушки на лугу кончали доить коров. Володька, который уже был здесь, щелкая огромным кнутом, собирал отдоенных коров. Черный гигант Кирька пасся на опушке. Увидав незнакомцев, он уставился на них и тяжело задышал, глаза его покраснели. Потом протяжно заревел и направился к самбистам.

— Ты куда, кобель колченогий, поперся? — закричал Володька своим тоненьким голоском и щелкнул бичом у быка под носом. Тот как будто опомнился, еще раз промычал и повернул обратно. У самбистов, надо сказать, полегчало на сердце.

— Ну вот, девки, привел вам подмогу, — сказал Макар. — Смотрите не обижайте молодых людей!

— Хоть бы нас кто обидел, — девушки засмеялись, — ждем не дождемся…

— Ну, мы пойдем! — крикнул пастух, прогоняя мимо них стадо. — Полина, раздай ребятам косы и бруски, все, как положено, и отведи, куда договорились. Помнишь?

Полина, крепкая, веселая девушка, ответила:

— Иди, иди, Макар Васильевич! Мы свое дело знаем.

Она отвела ребят в избу, налила им по кружке еще теплого молока и дала по здоровенному куску свежего хлеба.

— Кушайте, кушайте, работнички, скосите нам соточек по десять на брата, и то хорошо будет.

— Что? — возмутился Женька. — Да мы знаешь как косим? Сколько у вас норма?

— Тридцать соток на косаря, а наши девки иной раз и больше дают.

— Мы больше сделаем! — решительно сказал Женька.

— Вот молодцы-то! — обрадовалась Полина.

А вы знаете, за какое место косу держат, а каким косят?

— А вот увидишь! — сказал Антон. — Пошли, ребята!

Они взяли косы и бруски и зашагали за Полиной, провожаемые шутками доярок. Край чистого голубого неба уже рдел вовсю, когда Полина привела их на большую, незнакомую им лесную поляну.

— И сколько тут гектаров?

— Около двух. Скосите, богатыри, половину, низко поклонимся, — ответила Полина, глянув на Женьку. — Отойдите-ка!

Она взяла косу, поширкала по ней бруском и сделала несколько широких взмахов. Сочная трава валилась ровными рядами. Девушка пошла вперед, делая ровные и сильные движения. Коса в ее руках летала как игрушечная.

«Эх, хороша девка, сама красота и здоровье!» — подумалось всем.

— А ну-ка, богатыри, начинайте, я посмотрю, как у вас пойдет, — сказала Полина, остановившись и заправляя волосы под косынку.

— Ладно, девочка, посмеялись и хватит, без тебя справимся, — сказал Антон. Он понимал, что Сергею и Кириллу, которым из-за уроков плавания приходилось косить не часто, позарез не хотелось срамиться перед насмешливым и симпатичным командиром в юбке. Он подошел к Полине, поднял ее на руки, отнес к лесу, бережно поставил на тропинку и тихонько подтолкнул ее.

— Иди, откуда пришла.

— И впрямь, до чего здоровущий! — Полина рассмеялась. — Чистый медведь. Ну, посмотрим, посмотрим, как косить будете, это вам не с девками воевать. Прощевайте, мальчики! Часиков в двенадцать приду за вами, обедать пойдем. А плохо будете работать — кушать не дадим! — Она опять звонко рассмеялась и ушла.

Самбисты остались одни на поляне. Деревья и кусты делили ее на три неравные части.

— Сделаем так, — сказал Антон. — Валя, возьмешь под начало Сергея. Вам эта часть. Кирилл, будешь у Пильщикова. Вам эта часть. Себе я беру дальний кусок. Согласны?

Возражений не последовало, только Женька буркнул что-то непонятное.

Было уже полпятого, когда они разошлись по участкам. Кирилл быстро схватил Женькин темп, и вскоре с их стороны стал доноситься ритмичный хруст, шаг в шаг, взмах во взмах, трава ложилась у них ровными рядами. Пройдя ряд, они точили косы, докашивали огрехи на полосе Кирилла и начинали новый заход. У Сергея и Вальки сложилось иначе. Смородинцев к Валькиному ритму приспособиться никак не мог. Тогда они разошлись по разным концам участка и стали косить каждый по-своему. Антон работал один. Он находился в углу почти прямоугольного участка. «Метров шестьдесят на восемьдесят», — определил он на глаз.

«А что, если?.. — мелькнула было мысль. — Нет, тут за день не справиться. А впрочем… Попробуем! Нажмем!» Ему приходилось раньше жесткую осоку косить почти ежедневно: пышный их ковер после борьбы сильно приминался, наверх начинали вылезать сосновые ветки, нужно было косить осоку снова и снова. «Современный вариант танталовой бочки, — разъяснял Сергей, — или, говоря иначе, самое рациональное сочетание борцовского ковра и силосной ямы. Надо послать статью в «Сельскохозяйственную газету», чтобы председатели колхозов выписывали к себе самбистов. Прямой доход: выроют яму, накосят в нее травы да еще утрамбуют ее. Представляете заголовок: «Шире распространить ценный опыт новаторов сельско-спортивного хозяйства»?»

Антон снял куртку, поточил косу, сунул брусок за пояс и сделал первый взмах. Хорошо отбитая острая коса врезалась в сочную росистую траву. Он не торопясь начал косить, ведя заглавный ряд. Через несколько минут ему стало тепло, он разделся до трусов, утренняя свежесть приятно охладила кожу. Но одно дело косить полчаса, час, а другое — целый день. «Надо найти самые точные движения. Поехали!» — решил он.

Антон не мог косить просто так, как получится. Он начал анализировать свои движения, экспериментировать, уточнять, строить в мозгу схемы усилий и проверять напряжение мышц. Сначала отметил у себя излишнюю скованность и напрасную трату сил: он разгонял косу так, что ее приходилось к концу тормозить, хотя она могла кончать движение по инерции. Стал напрягаться меньше. Чутко улавливая мышечные сигналы, он заметил, что левая рука дармоедствует за счет правой, и совершенно расслабил правую руку на полпути, заставляя левую работать как следует, а затем в конце движения за счет резкого сгибания в локте чисто срезать траву — так, чтобы край полоски получался ровным. Стал проступать четкий ритм. Так Антон прошел от одной опушки до другой. Поточив косу бруском, вернулся назад — начинать новый ряд. То, что он увидел, неприятно поразило его: первый ряд был скошен совсем нечисто, трава срезана на разной высоте, в некоторых местах коса даже прихватила землю, а кое-где в оставшейся траве могла скрыться ступня. В чем дело? Почему коса ходит на разной высоте? Он опять начал косить медленно, вглядываясь. Ага! Нужно пятку косы вести над самой землей.