Страница 10 из 35
Но вот он резко вздернул голову, взгляд его стал осмысленным и сердитым.
Он выскочил наружу и, поеживаясь от бодрящего ветерка, остудившего разогретое тело, стремглав помчался к озеру. Вернулся он уже бодрый, мокрые черные волосы были гладко зачесаны назад, широкая загорелая грудь раздувалась, как кузнечные мехи. Накинув на себя пальто, Инылькан вынул из рюкзака пачку книг и бумагу и отправился в соседний сарайчик работать.
Валентин, ощутив рядом пустоту, замычал во сне и раскинул руки. Какая-то мысль подсознательно беспокоила его, он заворочался. Затем неожиданно сел, не понимая, где он и что с ним. Постепенно глаза стали закрываться и совсем было закрылись, как вдруг до его сознания дошло, что Кирилла нет. Он издал неуверенное «хм», посмотрел на теплую подушку, на спящих товарищей, на раскрытый Кириллов рюкзак, посидел еще и медленно стал сползать с постели, прикладываясь головой к матрацу и надолго останавливаясь.
Выйдя на поляну, он постоял, обняв себя руками и согнувшись, потом вдруг подошел к ведру и разом опрокинул его на себя, всхлипнув от ледяной воды. Растеревшись полотенцем, взял свои русско-английские карточки и пошел ко второму сарайчику, где обменялся с Кириллом безмолвным «Рот Фронт!».
Бежали минуты за минутами, все выше поднималось солнце, на глазах совершая свое восхождение; из одного сарайчика неслось все то же сонное дыхание, из другого — шелест бумаги, скрип пера да тихое Валькино бормотание.
В половине восьмого Кирилл с Валькой прекратили работу и принялись за хозяйственные дела. Ровно в девять простучали по мосткам быстрые шаги Глеба, и он, загорелый, мускулистый, в белой майке появился у ковра. Дежурный Ярыгин отрапортовал ему, и у него удивленно поднялись брови:
— Эт-то что такое? Службы не знаешь? Руки по швам! Подбородочек выше! Пятки вместе! Баба вяленая, а не спортсмен, простите за выражение…
— При чем тут баба? — возразил Женька, обидевшись за земляка.
— Ррразговоры! Ррразговорчики! Чтоб мне этого не было! — Глеб как на пружине повернулся к нему. — Стоять смирно!
— Слушаюсь!
— То-то же. Здравствуйте, товарищи самбисты!
— Здравия желаем!
— Не слышу! Еще разок!
— Здравия желаем!!! — гаркнули они так, что было слышно за километр.
— Слабо, слабенько. Ну ладно. Староста, приказываю вам в свободное время, сегодня же, заняться отработкой приветствия и рапортов. Вечером проверю. Приказ ясен?
— Так точно, ясен, — ответил Антон.
— Ну-ну, давайте, давайте…
После разминки приступили к разучиванию контрприемов от ударов. В этой игре с огнем быстрота решает все. И вот — хоть плачь! — у Кирилла и Валентина ничего не получалось.
— Э, слушайте, приятели, — обратился к ним Корженевич, — пока вы повернетесь, я пять раз успею изувечить каждого. Это вам не плавание, здесь эластичности и плавности не требуется. Здесь надо — раз! — и моментально отвечать… Ну-ка, бей меня прямым ударом, — обратился он к Кириллу. Тот ударил. Глеб без всякого труда отбил удар и поморщился. — Бей так, будто перед тобой смертельный враг.
Кирилл ударил изо всех сил. Глеб перехватил движущуюся руку и дернул Кирилла вперед, тот полетел по воздуху и распластался на животе. Глеб тут же наметил ногой ряд быстрых ударов ему в голову и корпус.
— Вот так, елы-палы, надо. Ясно? Действуйте!
— А ну, отбей у меня, — сказал Женька, взгляд которого зажегся хищным огнем. — Дай я попробую.
Глебу явно не хотелось рисковать, но отступать было неудобно, и он процедил:
— Давай!
Женька стал крадучись подходить к нему и вдруг неожиданно развернулся и резко ударил Корженевича — так показалось всем, но кулак его на какой-то сантиметр не достал Глеба, тот сделал мгновенный прыжок с поворотом, которого никто не успел разглядеть. Ноги бедного Женьки описали в воздухе огромную дугу, и испытатель плотно треснулся о ковер всей спиной. Глеб поставил ему ногу на грудь и сплюнул в. сторону. Затем помог потрясенному ученику приподняться и назидательно хлопнул его пониже спины. Женька часто задышал, и Антон, подскочив к нему, обнял за талию и повел в сторону, успокоительно приговаривая: «Цэ, цэ, цэ, цэ, спокойно, дорогой, спокойно! Выдержка, выдержка!» Женька несколько раз рванулся, бешено вырываясь из рук Антона, но потом остановился и злобно сказал:
— Я не я буду, если не научусь так же!
До этого Женька, Антон и Сергей тренировались втроем, поочередно проводя удары и защиту, но теперь Сергей стал на четвереньки и, шутливо заохав, побежал по краю ковра:
— Ой, Женя, пощади, не убивай! Антон, спасайся!
Антон взглянул на Женьку:
— Знаешь что, остынь малость, успокойся, тогда продолжим.
— Брось ты! Давай работать!
— Остынь, остынь немного…
— Да что ты, трусишь, что ли? Здоровый детина, не бойся, не обижу!
— Никого я не боюсь, а тебя меньше всех! — грубо ответил Антон. — Только вижу, что ты голову потерял! Понятно?
— Тихо, мальчики, тихо, — вмешался Кирилл. — Женька, давай со мной, — и увлек его за собой. Через минуту они оживленно обсуждали различные детали броска. Женька быстро утешился, так как Кирилл работал много хуже, чем он.
Закончив урок, Глеб прочитал очередную лекцию и сказал на прощание.
— Староста, прошу потренировать группу в приветствии и рапорте. Кроме того, выяснить причину совершенно неудовлетворительной работы Инылькана и Ярыгина и доложить мне. Сейчас — всем на ГТО!
Когда он ушел, Антон сказал:
— Граждане министры, «здравия желаем» тренировать не будем — тут все ясно. Есть вещи посложней. Первое: Кирилл и Валька борются в самом деле плохо, потому что каждый день недосыпают. Это надо будет прекратить. Второе: Женька совсем не владеет нервами. Мастер спорта перевернул его, так он раскипятился, как мамина дочка, и готов был дров наломать. Обсуждать это не будем, а пресекать будем. У кого какие мнения?
— Да что там обсуждать, пошли на ГТО, — Женька махнул рукой. — Погорячился я, конечно. Уж очень он о себе воображает.
— Ну, а я тут при чем? — спросил Антон.
— Да не буду я больше, чего тут обсуждать. Кирилл и Сергей, марш за мной на озеро! — И отправился тренировать своих подопечных. Антон и Валька начали работать со штангой. Валька помахал руками, взяв в каждую по пятикилограммовому блину, и на этом кончил тренировку.
— Это все?
— Хм, тебе хорошо, а я дежурный, за молоком надо идти, обед варить, то, се. В общем, некогда.
— Смотри, брат…
Валентин вернулся с фермы через сорок минут, поставил на огонь воду и улегся на траву.
— Валька, а штанга?
— Видишь, как тебе сказать, понимаешь, ну, в общем, я себя что-то как-то не так чувствую…
Спать охота?
— Ну, спать и вообще…
— Ну, что с тобой сделаешь — не можешь, не тренируйся. Только вопрос о тебе придется ставить на общем собрании, без всяких…
— Хм, видишь, жизнь — такая штука, да… — сказал Ярыгин уже сквозь дремоту.
Антон только покачал головой. К этому времени он уже кончил тренировку. Кровь бешеными толчками билась в виски, спина, руки и ноги задеревенели, ладони горели. Он установил дыхание и легонько побежал, чтобы успокоить сердце.
Добежав до берега, Антон прыгнул в воду и поплыл на середину озера, забирая воду широкими гребками; там он лег на спину, закрыл глаза и забылся — задремал, укачиваемый легкой зыбью. Но какая-то мысль тревожила его, не давая отдохнуть. С Глебом связано? Нет. С Валькой? Нет, не то. С Женькой? Нет… Хотя — да! Где же пловцы? Он поплыл к берегу, у которого они тренировались, — там никого не было. Тогда, набрав воздуху в легкие, Антон закричал:
— Э-ге-ге! Пловцы! Водяные люди! Кирилл, Сергей, Женя, где вы? Эге-ге-ге!
Ответ пришел с двух разных сторон. Из лесу ему крикнул Сергей: «Плыви сюда!» — а издалека, от дальнего острова, по воде донеслось что-то вроде слабого рычания — Антон узнал Женькин голос. Антон вышел на берег и мокрый пошел лесом по-над водой на голоса Кирилла и Сергея. Парни лежали на залитой солнцем поляне совершенно нагие, загорали. Выстиранные майки и трусы сохли на кустах.