Страница 58 из 86
— Чего ты хочешь? — страдальческим тоном спросила она.
— Ты предложила мне все. Именно этого я и хочу. Для начала, например, сними дорожные сапоги. Они меня раздражают. А также тунику и рубашку. Она напоминают мне, что ты хотела сбежать в. мужской одежде.
Она была готова сделать что угодно, лишь бы остаться с ребенком, но не ожидала, что он будет унижать ее.
— Ну?
Стиснув зубы, она стянула через голову тунику и швырнула на пол у его ног. Он не сводил с нее глаз.
— Продолжайте, леди.
Она сняла рубашку, задрожав то ли от его взгляда, то ли от холода.
— Теперь сапоги и рейтузы. Они особенно меня раздражают.
Она сбросила сапоги и, покраснев, спустила с себя рейтузы. Прикрытая лишь прядями золотистых волос, она возмущенно поглядела ему в глаза.
— Миледи, дайте мне эту отвратительную одежду, — приказал он.
— Ах ты, мерза… — начала было она.
— Осторожнее, осторожнее, миледи! Не забудьте, что вы хотите заслужить прощение.
Она замолчала, не договорив, но глаза ее метали молнии. Подобрав с пола одежду, она заставила себя подойти к нему.
— Благодарю.
Предметы ее маскарадного костюма один за другим полетели в огонь, и она вскрикнула от неожиданности, увидев, как от вспыхнувшей ткани поднялся сноп искр. Она потихоньку попятилась от него, особенно остро ощутив свою наготу, и, сдернув с кровати меховое одеяло, торопливо завернулась в него.
Он шагнул к ней.
— Сбрось одеяло, — тихо сказал он.
Она едва сдерживала слезы.
— Если ты это сделал, чтобы унизить меня, то тебе это удалось. Больше нет необходимости…
— Я это сделал, потому что не хочу, чтобы ты когда-нибудь еще надевала мужскую одежду, чтобы сбежать от меня. А одеяло сбросить попросил тебя, чтобы проверить, действительно ли ты готова сделать для меня что угодно. Ну, любовь моя, сбрось одеяло.
— Господь с тобой, Брет…
Он, кажется, потерял терпение, потому что сам стащил с нее одеяло, потом подхватил на руки и отнес на кровать. Она с удивлением почувствовала, что его бьет дрожь и сердце его бешено колотится.
— Я больше не шучу, леди. И не могу ждать ни минуты! Он жадно поцеловал ее. Испуганная его напором и пылом, Аллора попыталась увернуться, но она целую вечность не была с ним и безумно истосковалась по нему. Ее губы сами собой раскрылись навстречу его поцелую. Почувствовав, как по телу пробежала горячая, сладкая волна желания, она издала гортанный стон. Запустив пальцы в его черную как смоль шевелюру, она выгнулась, потянувшись навстречу его жарким ласкам. Его пальцы скользнули по внутренней стороне бедер, а губы продолжали жадно ласкать ее грудь, дразня, зажигая.
Его ладони задержались на мягком золотистом треугольнике на стыке бедер, потом руки спустились ниже, разведя бедра в стороны.
Привстав на колени, он молча смотрел на нее несколько мгновений, потом стащил с себя одежду и, поймав ее губы, склонился над ней, зажигая ее жаром своего тела. Его губы скользнули вниз и, обласкав одну за другой обе груди, проделали жаркую дорожку по животу и еще ниже. Ей показалось, что она умирает, настолько острым было ощущение. Она так долго была лишена его ласки, что забыла, как это бывает. Она что-то шептала, вскрикивала, о чем-то просила, хотя и сама не могла бы толком сказать о чем. Он приподнялся над ней — весь словно сгусток энергии и напряженных бронзовых мускулов. Освободившись от остальной одежды, он опустился на нее. Она почувствовала прикосновение к телу его предельно напряженного, пульсирующего символа мужественности, который мгновение спустя быстро и полностью вошел внутрь ее.
Он двигался, словно молния, движимый страстным желанием: он был безжалостен и неумолим. Ей казалось, что он ее сломает. Но вместо того чтобы сопротивляться, она стала еще более податливой и словно плавилась в его огне, гостеприимно впуская его, обволакивая, пока он не проник так глубоко в ее плоть, что, казалось, прикоснулся к самому сердцу. Она погрузилась в мир сладостных ощущений и вновь испытала волшебный трепет наивысшего наслаждения, почувствовав, как он заполняет ее собой, наверстывая упущенное, время, которое они оба провели в страданиях и сомнениях.
Потом, когда она молча лежала рядом с ним, он тихо сказал, перебирая пальцами ее волосы:
— А я-то думал, что меня подводит память. Я ошибся. — Встретившись с ним взглядом, она увидела, с какой нежностью он на нее смотрит. Она так долго мечтала, чтобы он снова посмотрел на нее таким взглядом, но не надеялась, что это когда-нибудь снова случится.
Она закрыла глаза и, дрожа, прижалась к нему, согреваясь в его объятиях. Она чувствовала подбородок Брета у себя на макушке, а нос ее щекотали жесткие черные волосы на его груди:
— Я не хотела убегать от тебя, — прошептала она, — но после случая с вином… я думала, что мы уже никогда не будем… вот так… вместе.
— Быть вот так вместе нетрудно, миледи, — сказал он довольно сухо. — Это не зависит от того, что происходит в окружающем мире. Айон знал, что я приду за тобой, ведь такие редкостные красавицы, как ты, встречаются не часто.
— Если б он был жив, он написал бы тебе и предложил вступить в переговоры.
— Надеюсь, не о расторжении брака? — насмешливо заметил Брет.
Она тяжело вздохнула и хотела отвернуться от него. Но он крепко держал ее в объятиях, так что сегодня у нее не было ни малейшего шанса сбежать.
— От тебя никто не требовал, чтобы ты стал кем-то другим, а не тем, кто ты есть. А от меня ты потребовал, чтобы я повернулась спиной к своим людям. Ты должен попытаться понять меня, — храбро сказала она.
— Ты, наверное, права, я был обязан это сделать, — сказал он. — Но это не решает одну важную проблему, любовь моя.
— Какую?
— Как мне теперь тебе верить?
Она приподнялась и встала на колени, чувствуя на себе проницательный взгляд его синих глаз.
— Я уже сказала, что присягну тебе на верность как сюзерену, — хриплым шепотом напомнила она.
— Понятно, — кивнул он. — Твой отец подписал со мной соглашение — и что из этого получилось, помнишь?
Она закусила губу.
— Слову моего отца действительно можно было верить, Брет. Он испугался, когда ты не позволил ему увидеться со мной, а когда мы добрались сюда… он умер, — сказала она.
Она опустила глаза, и ее взгляд нечаянно упал на полуспущенные, расшнурованные спереди рейтузы, где сквозь образовавшееся треугольное отверстие виднелось в окружении черных волос его орудие любви. Она торопливо отвела глаза, пораженная тем, что при одном его виде в ней снова поднимается жаркая волна желания. Снова? Так быстро? Но это же просто неприлично…
Однако взгляд ее опять вернулся туда же, потому что открылась еще более возбуждающая картина: прямо на ее глазах он быстро увеличивался, вновь достигая внушительных размеров:
— Вот это да! — прошептала она и услышала его сдавленный смех.
Брет вдруг перекатился к краю кровати и стащил с себя остатки одежды. Обогнув кровать, он подошел к ней. Она протянула к нему руки и уткнулась лицом в его мощную грудь. Она поцеловала его в живот и, скользнув вниз по его телу; взяла в руки его напряженный ствол.
— Боже милостивый! — выдохнул он, крепко прижимая ее к себе.
Она неуверенно поцеловала его, нежно проведя языком по всей длине.
Вздрогнув всем телом, он издал гортанный крик, подхватил ее на руки, снова бросил на кровать и не медля ни секунды, вошел в нее. И снова это была буря, и снова был взлет к вершинам наслаждения, после которого она вернулась к действительности с бешено бьющимся сердцем и совершенно обессилевшая. Он долго не произносил ни слова, а просто держал ее в объятиях, нежно поглаживая кончиками пальцев. Аллора устала до изнеможения, глаза у нее слипались. Всю предыдущую ночь она провела в мыслях о том, что ей готовит утро, весь день она шагала по комнате из угла в угол, а вечером рыдала от отчаяния. Его нежное прикосновение усыпляло. Она поняла, что счастье мимолетно. Но будь что будет! Сейчас она была счастлива, удовлетворена. Ей не нужны были слова, даже если бы были силы, чтобы их произнести.