Неистовый рыцарь

Однако преследователи мчались за ними по пятам и чуть ли не дышали им в затылок. Аллора услышала, как рядом просвистела стрела, и низко пригнулась к шее коня. «Не может быть, чтобы это делалось по приказанию Брета, подумала она. — Пусть даже ему хотелось бы вздернуть на дыбе Роберта, но он ни за что не стал бы рисковать жизнью своей сестры. А может быть, и моей жизнью тоже… Он предпочел бы задушить меня собственными руками».

— Боже милосердный! — вдруг воскликнул Айон Кэнедис.

Аллора оглянулась и увидела, как отец напряженно вытянулся в седле. Она вскрикнула от ужаса, заметив длинную стрелу, торчащую из его спины.

— Остановитесь! — крикнула она.

— Нет! Скачите дальше! — приказал он, тяжело заваливаясь на бок. — Скорее, скорее, скорее!

Они были уже на песчаной полосе. Аллора оглянулась на погоню и, хотя мешали упавшие на глаза волосы, разглядела, что за ними гонятся примерно тридцать вооруженных рыцарей.

— Ворота! — прорычал Роберт, когда они, миновав песчаную полосу, подскакали к стенам крепости. — Открывайте ворота!

Ворота раскрылись, пропуская их. Стражники градом стрел осыпали с крепостных стен преследователей, у которых теперь не было никаких шансов добраться до стен крепости Дальнего острова — прилив с минуты на минуту должен был скрыть под водой песчаную полосу.

Семеро беглецов стремительно влетели во двор крепости.

— Закрыть ворота! — приказал Роберт, и его команда немедленно была выполнена.

Аллора сразу же соскочила с коня и бросилась к отцу. Ее опередил Роберт, уже снимавший с коня раненого Айона. Когда Айон тяжело рухнул на руки брата, Аллора, увидев торчащий из его тела обломок стрелы, поняла, что отец ранен смертельно.

— Нет! — в отчаянии вскрикнула она, бросаясь к нему и ничего не видя от слез. — Нет!

Роберт, судя по всему, тоже понял, что рана смертельная. Он не стал вносить Айона в сторожевую башню, а положил его прямо во дворе перед замком. Аллора опустилась рядом и положила голову отца к себе на колени.

— Боже мой, отец… отец! — в отчаянии повторяла она и целовала его в щеку, умоляя открыть глаза.

Глаза Айона открылись. Он улыбнулся ей самой нежной, самой спокойной улыбкой.

— Правь мудро, твердой рукой и проявляй милосердие, — приказал он ей. — Я люблю тебя, доченька…

Глаза его снова закрылись.

— Нет! — шепотом воскликнула Аллора. — Только не умирай! — Она наклонилась, приложив ухо к его груди, Но не услышала ударов сердца.

Аллора прикоснулась кончиками пальцев к его губам, но не почувствовала дыхания. Глаза Айона были закрыты, словно он спал.

— Нет! — крикнула она и все повторяла и повторяла это слово, прижимая отца к груди и раскачиваясь из стороны в сторону. Горькие слезы хлынули из ее глаз. Она еще крепче прижала к себе отца, будто могла согреть его своим теплом и вдохнуть в него жизнь. — Ох, отец! — прошептала Аллора, наконец осознав, что вокруг собрались люди. Они словно оцепенели и не произносили ни слова. Да разве можно помочь такому горю какими-нибудь словами?

Аллора закрыла глаза и подумала, что в ее жизни произошло самое страшное. Из всех людей на белом свете именно отца она любила всем сердцем, самой искренней и бескорыстной любовью. Он умел ценить шутку, не спешил осуждать поступки других людей и всегда стремился дознаться правды. Он был миролюбивым, но всегда боролся за правое дело. Он не раздумывая рискнул бы жизнью за любого члена своей семьи. И не раз это делал.

Аллора стиснула зубы, пытаясь унять в себе невыносимую боль. Отца не стало, и это была невосполнимая утрата для них всех.

— Аллора… — осторожно окликнул ее Роберт, положив руки ей на плечи, будто хотел помочь подняться.

В этот момент ей было неприятно его прикосновение. Она стремительно встала, обойдясь без его помощи. Глаза ее блестели от слез и гнева.

— Оставь меня в покое! Все оставьте меня в покое! Сэр Кристиан, найдите нашего священника и сообщите, что лаэрд Айон сегодня ушел от нас и надо помолиться за его душу. Пусть тело отца отнесут в часовню те, кто любил его, да простит меня Господь, что сама я не в силах это сделать.

— Аллора! — снова окликнул ее Роберт, подходя к ней. Но она отстранилась от него.

— Ты теперь глава семейства Кэнедисов, дядюшка, — сказала она. — Но я хозяйка Дальнего острова. — Окликнув сэра Кристиана, любимого рыцаря отца, который уже отправился исполнять ее указания, она добавила: — Я хочу, чтобы леди Элайзию сопроводили на юг, в Йорк, и обеспечили ей безопасность в пути.

— Нельзя, Аллора! — сердито воскликнул Дункан.

— Как я сказала, так и будет, — ответила Аллора и снова обратилась к сэру Кристиану: — А кроме того, я хочу, чтобы меня сегодня оставили в часовне с телом отца. Все, у кого имеются какие-нибудь вопросы, могут обратиться ко мне после того, как отец будет похоронен.

Она окинула собравшихся людей затуманенным от слез взглядом. Ах, как неумело ведет она себя в новой роли! Люди молчали. Роберт, Дункан, Дэвид глядели на нее. В глазах Дэвида была тревога, взгляд Дункана выражал непокорность, а Роберт прищурился и что-то обдумывал.

Одна лишь Элайзия, сидя на коне, смотрела на всех сверху вниз. На мгновение она встретилась взглядом с невесткой, и Аллора с удивлением заметила в ее взгляде искреннее сочувствие. Она закусила губу, пытаясь сдержать опять выступившие на глазах слезы.

Под стенами крепости тоже стало тихо. Де Фриз — а именно он возглавлял отряд лучников, убивших ее отца, очевидно заметил как прибывает вода, и увидел, что подняли мост. Люди ее отца — телохранители, солдаты, кожевники, кузнецы — выстроились на крепостной стене и в безмолвном ужасе смотрели вниз. Аллора услышала, как кто-то тихо вскрикнул и зарыдал. Рыдания уже слышались то здесь, то там, пока не слились во всеобщий плач. Не имея сил вынести это, Аллора повернулась и поспешила ко входу в замок, в котором прожила всю свою жизнь. Вместе с отцом.

Она стремительно вошла в просторный холл, подошла к камину и протянула к огню руки. Руки были испачканы кровью ее отца.

Аллора спиной почувствовала чье-то присутствие. Она оглянулась и, к своему изумлению, увидела Элайзию, которая остановилась на пороге комнаты.

— Мой брат приедет, чтобы разобраться с тобой, и ты это знаешь. Он всех вас сотрет в порошок! — предупредила она. — И то, что сейчас ты приказала отпустить меня, дела не меняет.

В этот момент Аллоре больше всего хотелось остаться одной.

— Вильгельм уже не молод, и ему приходится вести битвы на всех фронтах. А мы живем далеко, да и завоевать нас — дело нелегкое. Возможно, ему не захочется тратить на нас силы.

— Сил на это хватит, — сказала Элайзия.

— Если ты хочешь освободиться, — устало произнесла Аллора, — то тебе, наверное лучше уехать прямо сейчас пока все те, кто выстроился на крепостной стене, не решили, что кровь норманна лучше всего выглядит тогда, когда льется на землю.

— Как ты смеешь угрожать мне?

— Не забудь, что я с самого начала не хотела твоего присутствия здесь! Я многого не хотела…

— А все произошло именно из-за тебя!

— Судьба сыграла со мной злую шутку! — воскликнула Аллора.

— Но ты могла остановить это!

— Разве? Ты, конечно, будешь говорить, что твой великий и могущественный брат не посылал за нами погони, что он никогда не хотел убивать моего отца. Однако почему-то замечательный граф Уэйкфилд не смог предотвратить того, что случилось.

— Ты знаешь, что Брет восхищался твоим отцом…

— Я знаю лишь то, что мой отец погиб от руки норманна, Элайзия. Сегодня лишь это имеет для меня значение. Теперь я иду к нему. А тебе советую уехать — и поскорее. — Аллора пристально поглядела на золовку, почти свою ровесницу и во многом очень похожую на нее. Элайзия стояла в дверном проеме на фоне потемневшего ночного неба в грязной, разодранной тунике, с взлохмаченными рыжими волосами, рассыпавшимися по спине. Она была бледной, но подбородок был гордо вздернут, глаза горели. — Прошу тебя, Элайзия, уходи, — повторила Аллора. — Я искренне желаю тебе благополучного возвращения домой и счастья в жизни.