Корнет Савин

В этот момент входная дверь с шумом захлопнулась. Путилин толкнул её ногой.

— Ты чего, Митрич, передумал? — удивлённо посмотрел Иннокентий Лазаревич, не видя причины для столь резкой перемены.

— Нет. Просто нашёл, что искал, — Путилин злобно стиснул зубы и, словно коршун, приблизился к Хватову. Тот втянул голову в плечи, ожидая удара.

«Колька говорил, его тут били, истязали! А я ж боли не вынесу! Сразу всё разболтаю!» — в ужасе думал Хватов.

И каково же было его удивление, когда Путилин спросил:

— Ты Николая Савина знаешь?

Хватов с перепугу захлопал ресницами, а потом зашёлся сильным непрерывающимся кашлем.

— Может воды? — предложил Туров.

— Не поможет, — отдышавшись, ответил Хватов. — Болен я смертельно.

— Чего ты несёшь? — засмеялся Туров.

— Чахотка у меня, мало мне совсем осталось жить.

— Ты давай не сочиняй и не увиливай, — Путилин строго посмотрел на арестованного. — Отвечай на вопрос! Савина знаешь?

Сдавать товарища Хватов не хотел и растерянно посмотрел на полицейского.

Дело принимало совсем иной оборот. Похоже, Путилин нащупал нужную нить, ведущую к тому, на кого охотилась вся сыскная полиция Петербурга. Он чувствовал, что цель близка. Хватов слаб душой, нажми посильнее, и он расскажет всё. И наконец злостный преступник, личный враг Ивана Путилина, будет пойман.

7.

Погодка выдалась на славу. Яркое солнце заливало палубу парохода «Сюзанна», свежий ветерок трепал флажки, украшавшие судно. Но Савину приходилось слушать бесконечные жалобы капитана.

— У гребного колеса лопасть лопнула. Ещё две на ладан дышат… — сердито докладывал капитан.

Он требовал срочно отремонтировать колесо. Дальнейшее промедление могло оказаться опасным для судна.

— Неужели всё так плохо? — рассеянно спросил Савин.

— До беды недалеко… Затонем, к чертям собачьим, извиняйте за выражение! Рыбам на корм пойдём.

Савин кивнул и записал жалобу в свой блокнот, дабы сбавить градус напряжения.

— Игнатьич, одни расходы с нашей «Сюзанной». Одна головная боль, — корнет уныло вздохнул, разглядывая обветшалое снаряжение, которое давно не мешало бы поменять на новое.

Капитан внимательно посмотрел из окна на палубу, потом на хозяина судна и удивлённо воскликнул:

— А это, часом, не сама ли барыня?

Савин посмотрел следом за ним и вздрогнул — по палубе гордой походкой шагала Сюзанна. В правой руке она несла большой чемодан, словно собралась в дальнее путешествие. Девушка была одета в тёмно-лиловое платье с накидкой, гладкое, без турнюра и оборок. На голове Сюзанны красовалась белая кружевная шляпка. Несколько белокурых локонов, выбившихся из причёски, трепетали на ветру.

Савин бросился ей навстречу, перескакивая ступеньки металлической лестницы, легко отворил качающуюся дверь и протянул Сюзанне руку, чтобы перехватить увесистый чемодан. Девушка с благодарностью освободилась от ноши и, приподняв пышные юбки, аккуратно поднялась на капитанский мостик следом за Николаем.

Савин удивлённо посмотрел на девушку, пытаясь представить, что заставило её приехать сюда одну без приглашения.

— Что случилось? Тебя выгнали из дома? — строго спросил он.

Такое могло произойти, если бы Сюзанна наотрез отказалась выходить за жениха, найденного ей родителями. Савин слышал о двух-трёх подобных случаях в Петербурге. Но ведь родители Сюзанны — французы. Неужели у них тоже существует такой обычай?

— Нет, родной мой. Сама ушла, — тихо ответила девушка и уставилась в морскую даль.

Было заметно, что она с трудом удерживается, чтобы не расплакаться. Капитан судна смущённо отвернулся, не желая слушать чужие амурные разговоры.

— Э-э-э… Пойду-ка я проверю, как залатали паровой котёл, — объявил капитан и покинул капитанский мостик, оставив молодых наедине.

Савин вздохнул и поставил тяжёлый багаж Сюзанны на пол. Девушка совсем отчаялась, раз решилась на такое неразумное действие.

— Так нельзя, милая, — обняв девушку, ласково заговорил он.

— А насильно замуж выдавать можно? — визгливо закричала Сюзанна, обращаясь то ли к Савину, то ли к невидимому образу отца. — Умоляю, Николай, любимый, уедем на Волгу! Иначе мы больше никогда не увидимся!

Глаза Сюзанны горели безумным огнём, губы жадно ловили воздух. Казалось, она готова броситься в пучину реки и плыть на плоту, если понадобится, лишь бы не возвращаться в свой роскошный особняк. Большего безумия и представить было нельзя. Савин даже оторопел от её упорства.

— Ну что ты такое говоришь? — сурово спросил он. — Ты хочешь лишить нас обоих доброго имени, счастливого будущего. Ты хочешь обречь нас на позор?

Сюзанна не выдержала — слёзы потоком хлынули из её дивных глаз.

— А то, что Джон сразу после свадьбы навсегда увезёт меня в Лондон — это ничего? То, что мама́ и папа́ уже одобрили этот вояж — тоже неважно для тебя?

Девушка смотрела на Николая с горьким упрёком. Как может он быть настолько глух к её чувствам? Разве по-настоящему любящий человек допустит такое?

Наблюдая отчаяние красавицы, Савин тяжко вздохнул и отвернулся, словно ему и дела не было до её горя. Разочарование охватило душу Сюзанны. Она порывисто схватилась за ручку чемодана. Больше она не будет игрушкой в чьих-то руках, пусть отец и мать знают, как выдавать единственную дочь замуж против её воли.

— Где моя каюта? Домой я больше не вернусь, — сказала Сюзанна и требовательно посмотрела на любимого.

Корнет молча разглядывал облака, плывущие в небе. Не дождавшись ответа, девушка подняла чемодан и направилась к двери. Но Савин перегородил ей путь и схватил тонкую кисть её руки.

— Сюзанна, дорогая, ты совершаешь ошибку!

Савин выглядел необыкновенно серьёзно и смотрел на девушку, как смотрят сторожа на тех, кто явился на охраняемую территорию без пропуска. Сюзанну до глубины души возмутил этот холодный взгляд, в котором не было ни жалости, ни любви, ни понимания. Она не верила своим глазам — любимый человек на её глазах превращался в чёрствого циничного негодяя.

— Пожалуйста, вернись домой, пока тебя не хватились. Я обязательно что-нибудь придумаю, — настойчиво сказал Савин, понизив голос.

С минуту они неотрывно смотрели друг другу в глаза, каждый молча пытался доказать свою правоту. Сюзанна сдалась первой. Она резко опустила свой громадный чемодан на пол. Савин не успел убрать ногу, и тяжелая ноша свалилась ему на ступню. Скривившись от боли, он умоляюще взглянул на красавицу, которая и не думала отступать.

— Не надо. Я всё поняла. Я тебе не нужна. Так ведь? — её голос стал жёстким и звенящим, как сталь.

Савин очнулся. Что бы там ни было, он не желал, чтобы Сюзанна считала его подлецом.

— Нет… что ты? Я… — забормотал корнет, пытаясь подобрать убедительные слова.

Но девушка не стала ожидать его объяснений. С трудом сдерживая слёзы, она вновь схватила чемодан и почти бегом направилась к выходу. Ей вдруг стало нестерпимо стыдно при мысли, что она доверилась этому человеку, думала, что обрадует его своим приходом. Но ему, видимо, этого было недостаточно. Он думал о каком-то призрачном будущем, не понимая, что именно сейчас решается её судьба.

— Сюзанна, постой! — закричал Савин.

Корнет осознавал, что красавица Сюзанна уходит от него навсегда. Выйдет ли она за Джона Форреста? Или останется старой девой? При любом стечении обстоятельств Николая к себе она больше никогда не подпустит, точно! И ему вдруг стало страшно. Вот уже вторая женщина, которую он так любил, бросает его. Неужели ему суждено навеки остаться одиноким, болтаться по житейским волнам жалкой щепкой?

— Постой, Сюзанна, прости меня!

Но девушка уже бежала по палубе к трапу, не оглядываясь. Всё здесь стало ей ненавистно — жених, пароход, капитан и она сама, прибывшая на пристань с наивной надеждой на счастье.

8.

Савин прибыл к Исаакиевскому собору. Как было условлено, рабочие шустро разбирали и складывали леса, служащие оградой для ремонтируемого здания. Корнет с накладным толстым брюхом уселся на невысоком стульчике, специально принесённом для господина начальника, и принялся наблюдать за разборкой лесов. Он прорабатывал в уме мелкие детали своего плана. Бригадир стоял рядом и с волнением поглядывал на Савина, который явился ни свет ни заря, чтобы лично проконтролировать работу. Видимо, дело серьёзное, раз такая срочность.