Страница 38 из 62
От смущения Татьяна Константиновна забыла снять пенсне, отчего её глаза напряглись ещё больше. Она помолчала несколько секунд, думая, как поступить. А журналист уже сделал уверенный шаг в сторону гостиной. Татьяна Константиновна вежливо отступила, невольно пропуская визитёра. Савин стремительно переместился в гостиную и приступил к своему «секретному докладу»:
— Наш главный редактор решил сделать сюрприз уважаемому Ивану Дмитриевичу. Мы хотим посвятить целый выпуск только его персоне, но он ничего не должен знать. Иначе весь сюрприз пропадёт.
Савин сделал большие глаза, чтобы подчеркнуть важность своих слов. Татьяна Константиновна изумлённо пожала плечами.
— Не понимаю, а зачем? — пробормотала она.
Савин раскинул руки и величественно повернул голову вправо, словно произносил торжественную речь:
— Ну, как же! Иван Дмитриевич — легенда. Многие петербуржцы хотели бы больше знать об этом выдающемся человеке. Читатели пишут письма, задают вопросы…
Он перевёл взгляд на госпожу Путилину, которая слушала его с явным удовольствием на лице, и спросил, понизив голос:
— Да и вы часто ему помогали, не правда ли?
Жена Путилина смущённо улыбнулась и поправила причёску. Журналист неожиданно высказал то, о чём она втайне от мужа думала ночами, когда он задерживался на службе.
— Если Иван Дмитриевич возьмётся за что-то, то ни на шаг не отступит, — подняв указательный палец вверх, с важностью произнесла мадам Путилина.
Савин понял, что рыба попала в сеть.
— Верно, совершенно верно. Нам как раз такие истории и нужны. Расскажете?
Гость заботливо придвинул стул, приглашая даму сесть. Татьяна Константиновна устроилась напротив гостя, но ту же вновь приподнялась.
— Ох, я вам даже чаю не предложила! Прислуга во дворе, но я их сейчас вызову.
«Ага, прислуги дома нет! Ещё удобнее», — подумал Савин.
А вслух с любезной улыбкой произнёс:
— Не затрудняйте себя, мадам! Я человек деловой. Скажите, ваш супруг много времени уделяет службе?
— Чрезвычайно много, — строго сдвинув брови, ответила госпожа Путилина. — Бывает, что и ночует в управлении. И на дом работу приносит. Не щадит себя ради отчизны и государя.
— Восхищения достойно! — воскликнул Савин, благоговейно прижав руки к груди. — А нельзя ли посмотреть кабинет вашего мужа? Проникнуться атмосферой сыскного дела, так сказать.
По лицу Татьяны Константиновны скользнул лёгкий испуг.
— Он вообще-то не позволяет, чтобы без его ведома входили туда. Даже когда горничная прибирается, он самолично присутствует.
Госпожа Путилина знала, что супруг нередко приносит домой важные государственные документы. Но тщеславие побуждало её пойти навстречу журналисту. Она с опаской оглянулась на лестницу, ведущую на второй этаж, словно спрашивала у неё разрешения.
— О, я понимаю! В сыскной полиции всё секретно! — с жаром воскликнул Савин. — А что, если мы с вами вдвоём войдём? Буквально на пару мину, и сразу выйдем.
Татьяна Константиновна вспомнила грозное лицо супруга и возразила:
— Это невозможно.
Савин уверенно открыл свой чемодан и вынул оттуда красивый блестящий фотоаппарат.
— Я там сделаю ваш снимок для газеты. А потом вернёмся сюда, и вы мне подробно расскажете о подвигах супруга.
Удивлённая таким поворотом, госпожа Путилина стала с интересом рассматривать фотоаппарат. Подумать только, ради её мужа принесли такую здоровенную штуку, хотят сделать ему приятный сюрприз. Разве можно противиться такому? Публикация в газете повысит репутацию Ивана Дмитриевича в глазах начальства. А как будут завидовать все родные и знакомые, когда её снимок появится в газете! Татьяна Константиновна сама не заметила, как начала кокетливо поправлять букли на висках.
— Хорошо, только побыстрее, — сказала она, зажмуриваясь, словно собиралась прыгнуть в пропасть.
Поднявшись на второй этаж, хозяйка дома сняла с пояса вышитый кошель, извлекла из него ключ и отперла тяжёлую деревянную дверь в кабинет мужа. Савин приподнялся на цыпочки, разглядывая святая святых своего врага. Треть комнаты занимал большой письменный стол. По бокам его возвышались штабеля картонных и кожаных папок, в центре стояла чернильница и подставка для ручек. Там же Савин заметил массивную печать.
Вплотную к ящикам стола был придвинут высокий резной стул. В углу комнаты стояли старинные часы, которые, видимо, давно никто не заводил. Широкое окно закрывали тяжёлые тёмно-зелёные шторы. Обстановку довершал шкаф немецкой работы.
— Здесь Иван Дмитриевич хранит разные вещицы, которые остаются после преступлений, — пояснила мадам Путилина, указывая на шкаф. — Особой ценности они не имеют, своего рода сувениры, знаете ли. Например, есть пуговка с мундира Людвига фон Аренберга, убийство которого раскрыл Иван Дмитриевич. И шапка Ивана Михайлова, того самого, что убил иеромонаха Иллариона.
В редкие минуты досуга Путилин рассказывал жене о своих служебных успехах, и она гордилась ими так, словно сама в них участвовала.
— Ох, как интересно! А можно мне заглянуть? — воскликнул Савин, делая шаг в кабинет.
— Нет-нет, стойте там! — тотчас возразила Татьяна Константиновна.
Журналист мило улыбнулся.
— Понимаю! Тогда давайте займёмся фотографией.
Он поднял фотоаппарат и, бесцеремонно войдя в комнату, показал место у шкафа с криминальными сувенирами.
— Встаньте тут, мадам. Здесь свет падает наиболее комплиментарно!
Татьяна Константиновна повиновалась и последовала указаниям газетчика. Она опять радостно подумала, что снимок увидят все знакомые, начальство Ивана Дмитриевича, а возможно, и сам император.
Савин велел слегка повернуть голову влево. По его совету Татьяна Константиновна положила правую руку на бок, а левую свободно опустила вниз. Приготовив всё, Савин достал из чемодана длинный металлический штатив и установил его посреди комнаты. Женщина наблюдала, как газетчик вынул стеклянные фотопластины.
Савин повернулся к госпоже Путилиной, смерил взглядом её высокую фигуру и произнёс восхищённым шёпотом:
— Мадам, вы прекрасны!
Татьяна Константиновна, не привыкшая к комплиментам, слегка зарделась и смущённо залепетала:
— Последний раз я фотографировалась два года назад в Тифлисе. Мы там сделали чудесный снимок с детьми…
— Эх, совсем забыл, — воскликнул журналист, жалобно поднимая брови.
— Что такое? — встревожилась дама, прервавшись на полуслове.
Савин хлопнул себя по коленке.
— Ткань забыл, чёрную такую, знаете?
— Конечно, — кивнула госпожа Путилина. — А без неё не получится?
Савин расстроено произнёс:
— Увы, без неё снимок будет засвечен. Может быть, у вас есть что-нибудь похожее?
— Конечно! — ответила Татьяна Константиновна. — Одну минутку!
Как хорошая хозяйка, она умела быстро находить решения в сложных ситуациях. Вспомнив, что у неё есть чёрная индийская шаль, она бросилась за ней в спальню.
Савин остался в кабинете один, чего и добивался. Окинув кабинет быстрым взглядом, он проворно раскрыл чемодан и стал бросать в него всё, что посчитал важным. Порывшись в ящиках стола, он нашёл гербовую печать и забрал её. Затем распахнул шкаф с сувенирами и обнаружил среди прочего парадную офицерскую форму. Мигом стащив её с вешалки, он скрутил одежду в тюк и подошёл к окну. Внизу его ожидал верный Хватов. Николай кашлянул и, едва друг поднял голову, бросил ему полицейскую форму. Хватов на лету схватил её и уложил в заранее приготовленный портфель.
К двери приблизились шаги — это возвращалась госпожа Путилина. Савин тотчас захлопнул чемодан и притворился, что занят своим фотоаппаратом. Татьяна Константиновна вернулась с чёрной шалью в руках, довольная тем, что так быстро решила проблему. Но Савин снова печально скривился.
— Что такое? — воскликнула Татьяна Константиновна. — Шаль не подходит?
— Мадам, простите меня ради Бога… — с отчаянной грустью в голосе проговорил Савин.
Он сделал паузу, словно ему неловко было продолжать.