Корнет Савин

— А у нас выбор есть, — добавил Косой, меряя Савина взглядом палача. — Либо десять за документы. Либо пять за твою голову.

Миха ехидно загоготал, наблюдая сцену, сулившую быстрый и весьма недурной доход. Кажется, рыба угодила прямо в сеть!

Осознав безысходность своего положения, Савин с любопытством рассмотрел своё лицо в газете, вздохнул и произнёс с обречённым видом:

— Что ж, десять значит десять.

— Тогда пошли в мастерскую, — решительно сказал Косой.

Он резко встал и забрал со стола газету, смахнув табак на пол. Миха и Вальдшнеп послушно направились за ним.

В тёмной ночной подворотне пахло протухшим мясом. Четверо свернули в переулок, освещённый единственным тусклым фонарём. В окнах не горело ни единого огонька, да и сами дома выглядели как нежилые — жалкие ночлежки, пристанища голытьбы, карманных воров и гулящих девиц. В этот час Хитровка была безлюдна, её обитатели спали либо промышляли своим скверным ремеслом в других частях города.

Слыша за спиной подозрительное хихиканье Михи и Вальдшнепа, Савин почувствовал неприятную дрожь во всём теле. Он крепче сжал в руке сумку. Голова кружилась, от смрада, наполняющего переулок, к горлу подступила лёгкая тошнота.

Косой резко свистнул, словно ножом разрезав ночную тишину. Это был условный знак для сотоварищей, и они внезапно набросились на оторопевшего корнета с кулаками. Косой больно огрел его по голове чем-то твёрдым, двое повалили наземь и начали избивать ногами. Савин попытался увернуться и отползти, но тяжёлый ботинок резко ударил его в ребро, заставив съёжиться в комок. Бандиты остервенело наносили удары один за другим, не делая передышек. Савин почувствовал, что теряет силы. С трудом приподнявшись, он сдавленно крикнул:

— Это что же у вас за сервис такой?

Косой наотмашь нанёс корнету такой мощный удар кулаком в переносицу, что тот рухнул вниз лицом без сознания. Довольные, словно завалили на охоте кабана, Миха и Вальдшнеп вырвали из рук Савина ридикюль, набитый деньгами, и злорадно рассмеялись. Вальдшнеп достал заточку, чтобы покончить с безмолвно лежащим на земле клиентом, но Косой остановил его:

— Оставь. К фараонам он всё равно не пойдет.

Сплюнув в сторону, Косой побрёл в темноту с сумкой в руке. Миха заспешил за главарём, чтобы не потерять награбленное, во всём происходящем его интересовала только добыча. Один лишь Вальдшнеп презрительно глядел на Савина, его мучило желание добить ограбленного, и он жалел, что Косой не позволил поступить с жертвой, как обычно. Постояв немного над неподвижным телом, бандит нанёс последний удар ботинком в челюсть, отчего изо рта Савина заструилась кровь. Вальдшнеп не любил выскочек, которые пытаются навязать свои правила игры, не понимая с кем имеют дело.

2.

Едва развиднелось, Савин очнулся полуживой и никак не мог сообразить, что с ним произошло. Голова разрывалась от боли, губы распухли, а самое страшное — сумка с деньгами исчезла. С трудом поднявшись на ноги, Савин потащился куда глаза глядят. Утро выдалось прохладное, прохожие ёжились от зябкого ветра. По большей части это были люди занятые — лавочники, спешившие отпереть магазины, мастеровые, идущие на работу. Все как один шарахались от грязного окровавленного человека, который качался на ходу, словно пьяный бродяга.

Дойдя до маленького сквера, корнет присел на край скамейки и уставился на собственную тень. Мало-помалу он вспомнил, как двое мужчин били его ногами, потом в памяти всплыло лицо Косого. Савин содрогнулся при мысли, что бандиты, которым он так нелепо доверился, избили и обобрали его. Денег больше нет, равно как и удачи! Все мечты о счастливой жизни за границей развеялись, как сон поутру.

Какой-то прохожий остановился и стал внимательно рассматривать корнета. Савину это не понравилось, он вдруг вспомнил, что его разыскивает полиция. Наверняка, портрет напечатали во всех местных газетах. С утра он видел объявления с собственной фотографией, расклеенные на столбах. За его голову давали целых пять тысяч рублей! Чувство самосохранения заставило Савина встать со скамейки и поспешить подальше от любопытных глаз. Он побрёл по дороге, держась в стороне от тротуаров, по которым ходило много праздных зевак.

Мимо проезжали кареты со знатными господами. Один экипаж промчался так близко, что чуть не задел его. Савин еле увернулся и раздражённо посмотрел вслед. Сердце его содрогнулось — из окна кареты выглядывала Фанни Лир! Ум его тотчас прояснился, вернулись чудесные воспоминания. Ах, Фанни, красавица Фанни! Так близка и так недоступна. Неужели это и вправду была она, может быть, почудилось?

— Фанни? — вскрикнул корнет, словно спрашивая у небес.

Карета удалялась из вида, оставляя смутное чувство тревоги. Савин очнулся и побежал за ней, прихрамывая на одну ногу. Только бы поспеть, только бы не упустить её из виду! Только так можно убедиться, что он не обознался и это действительно Фанни.

Савин бежал настолько быстро, насколько позволяла больная нога. Словно услышав его беззвучную мольбу, карета внезапно остановилась около роскошной гостиницы. Дверца распахнулась, из кареты вышел солидный господин лет семидесяти в цилиндре и костюме из дорогого английского сукна. Он подал руку даме, помогая ей выйти из экипажа. Она с улыбкой взяла его под локоть. Это действительно была Фанни!

Она нисколько не изменилась — всё та же соблазнительная походка, тот же звонкий смех, от которого сердце Савина радостно забилось. Не отдавая себе отчёта, он громко позвал:

— Фанни!

Но девушка даже не обернулась. Кареты, с грохотом мчавшиеся по мостовой, заглушили крик корнета. Не помня себя, он кинулся вслед за парой, но важный старик и его дама уже скрылись за дверью гостиницы. Савин взлетел за ними на мраморное крыльцо, но тут его схватил за шиворот возмущённый швейцар.

— Куда собрался? — рявкнул он, грубо отшвыривая корнета. — Пошёл отсюда, голодранец!

От его удара боль разлилась по телу, отзываясь в ушибах, оставленных бандитами. Но страсть оказалась сильнее — она заставила Савина приблизиться к большому окну первого этажа. Он увидел, как Фанни под ручку со своим пожилым кавалером прошла по фойе и скрылась за высокой дверью со сверкающей надписью «Casino La Palace».

Старик Ярцев, сопровождавший Фанни, был владельцем этой знаменитой гостиницы и предпочитал большую часть времени проводить в собственном казино в обществе богатых кутил и молоденьких красоток.

Ревность затмила Савину разум, и он снова бросился к напыщенному швейцару с возгласом:

— Я здесь живу!

Но тот лишь свирепо заорал:

— Ты себя в зеркало видел, рвань? Убирайся, пока цел!

Швейцар угрожающе замахнулся. Корнет отскочил, увидел своё отражение в ярко начищенной витрине и тотчас пришёл в себя. Отойдя к перекрёстку, он остановился и вновь обернулся, глядя на вход в гостиницу. Неведомая сила, с которой Савин не мог совладать, разжигала в нём желание войти внутрь.

Он бросил взгляд на противоположную сторону улицы и увидел массивное здание из розового гранита с двумя рядами белых колонн. Вывеска над входом гласила: «Театр». В голове у Савина тут же вспыхнула дерзкая мысль. Он направился к театру, обошёл его с обратной стороны, чтобы найти чёрный ход. И судьба подарила корнету блестящий шанс — именно в этот момент двое грузчиков, кряхтя от натуги, вносили внутрь тяжёлое пианино. Савин мигом подскочил к ним и ухватился за край инструмента.

— Давайте подсоблю, мужики, — добродушным голосом предложил Савин, и грузчики молчаливо согласились.

Хмурый сторож, охранявший вход, не заметил ничего подозрительного и спокойно пропустил грузчиков.

Они осторожно несли тяжёлый инструмент вверх по ступенькам. Наконец, пианино было доставлено в зал и аккуратно установлено на сцене.

— Спасибо, дружище! — крикнули рабочие. Но благодарить было некого

Их любезный помощник куда-то исчез, словно растаял в воздухе. Грузчики растерянно посмотрели друг на друга и удивлённо пожали плечами.