Солянка-2

— На выход.

Я двинулся вперед, и краем глаза увидел, как внезапно заключенный остановился с уборкой. Он повернулся к охранникам и так же громко, почти крича спросил.

— На кого выписать счет, гражданин старший охранник? На чье имя?

Охранник, который был с заключенным изначально, повернулся к заключенному и раздраженно закатил глаза. За тем подошел ближе и с размаху ударил ладонью заключенного по голове. Учитывая то, что охранник был в два раза больше заключенного, то что несчастный парикмахер смог устоять на ногах, вызвало у меня некое удивление его стойкостью.

— Идиот! Я же тебе сказал, целых три раза повторил, кретину! Что я тебе сказал?

— Приведут ньюфага. Подстричь. Вопросов не задавать.

— Что ты сделал не так?

— Задал вопрос, гражданин старший охранник.

— Видали? Дошло наконец-то.

Старший охранник повернулся к моим конвоирам и засмеялся, те тоже взорвались смехом. Я же вспомнил свои первые дни в этом мире и тот эмоциональный стопор, который испытывал на тот момент. И впервые пожалел о том, что уже практически избавился от него, поскольку в данный момент, мне почему-то захотелось взять табурет и просто проломить голову этому охраннику так, чтобы мозги разлетелись по стенам. Но поскольку сделать этого я не мог, мне пришлось все свои эмоции скрыть под маской равнодушия.

Спокойным старался выглядеть и заключенный, который склонившись с веником, принялся подметать пол. Я перешагнул через ту горку волос, которую он состриг с меня и вышел в коридор. Охранники повели меня в новую комнату, при этом, если еще минуту назад, они были веселыми, тут они внезапно стали серьезными. Меня остановили перед дверью, после чего один из охранников подошел ко мне практически вплотную и принялся инструктировать меня.

— Сейчас входим в кабинет. Там будет врач. Четко отвечаешь на все его вопросы, не врешь, не пытаешься придумать себе болезней, вопросы лишние не задаешь. Врача называешь гражданин доктор. На предложение полежать на профилактике даешь отказ. Понял?

Это было слегка неожиданно, но я понял, что происходит. Мне только что наглядно показали, что бывает, когда инструкции охраны не выполняются. И вот, такие инструкции получаю уже я. Что будет, если я их нарушу, тоже понятно. Так же понятно то, что теперь я не буду нарушать эти инструкции, поскольку желания, чтобы меня избили, у меня нет. И дело тут не в моей трусости, уж точно эти ребята не страшнее корпуса, с которым мы устроили дуэль на крыше особняка. Дело тут в бесполезности подобного демарша.

Было ясно, что у охраны есть наработанная методичка, как ломать всех, кто к ним прибывает. Тот парикмахер яркий тому пример, тут у меня промелькнула мысль, что задать вопрос и получить затрещину, вполне могло входить в первоначальную инструкцию. Так вот, эта методичка наверняка уже отработана и рассчитана на разные модели поведения, а цель одна единственная, заставить заключенного быть полностью покорным и не вызывать проблем.

Мне даже стало немного смешно, поскольку все это было так примитивно, но в тоже время столь же действенно. Буйных, будут бить до тех пор, пока они не смирятся или пока не забьют до смерти, покорных запугают до такой степени, что они тени будут бояться. Я прикинул эти варианта из методички, после чего подумал, а как они будут действовать, если к ним попадет кто-то умный, кто разгадает всю их методичку еще в самом начале? После чего пришел к мысли, что я недостаточно умный, чтобы разгадать этот вариант.

Поэтому, я выбрал второй вариант поведения. Ну и в самом деле, зачем мне нужно, чтобы меня били? Ведь я уже понял, что агрессивное поведение это изначально проигрыш. Я кивнул в ответ головой, после чего, не дожидаясь тирады охранника о том, что нужно отвечать голосом, подтвердил свое понимание и вслух. Если уж и изображать труса, то пусть думают, что самый трусливый трус. Промелькнула мысль, что нужно было ответить так же громко, как и парикмахер, но понял, что это будет перебором. Ведь от меня пока что не требовали подобного.

Охранник досадливо поморщился, видно ему не нравилось, когда заключенные оказывались трусливыми и не шли на конфликт. Видимо у него были садистские наклонности, которые он мог удовлетворять через избиение заключенных. Он открыл дверь и подтолкнул меня внутрь. Я зашел в комнату, отметив, что охранник даже не ударил меня, пусть просто так, ради «профилактики», при всей своей садисткой натуре. Это навело меня на мысль, что у охраны, возможно есть некий запрет на любое немотивированное проявление агрессии. Над этим нужно было подумать, но сейчас был не самый лучший момент для раздумий.

Глава 9

Кабинет врача оказался просторным, при этом, он был заставлен различной аппаратурой, а так же имел несколько подсобных помещений. Самую малую часть из всего кабинета занимал широкий стол, на котором были разложены стопки бумаг, за которым сидел в роскошном кресле полноватый мужчина лет пятидесяти. У него были небольшие очки с круглыми линзами, которые постоянно сползали и ему приходилось ежеминутно их поправлять.

Завидев нас, он поднялся из-за стола и двинулся в нашу сторону. Он был невысокого роста и теперь, когда он не сидел, его полнота еще больше бросалась в глаза. Одет он был в шорты и короткую рубашку, поверх которых, был небрежно накинут халат. На ходу врач посмотрел на наручные часы, после чего повернулся к охраннику, который проводил со мной инструктаж.

— Ви опоздали на десять минут. Я ждал лишнее время, ви понимаете, как ценно мое время?

Охранник замялся, а потом принялся бормотать, что у меня сломана рука, из-за этого случилась задержка, о чем они предупреждали господина доктора. Тот покивал головой, после чего указал на свои часы, после чего выдал новую порцию нравоучений. Я невозмутимо слушал его тираду, подметив, что доктор либо не выговаривает букву ы, либо сознательно заменяет ее. Так же я понял, что зрение у доктора отличное, а очки он носит по какой-то неведомой причине, возможно считая, что они создают некий образ.

— Я помню, ви позвонили и сказали. Я прибавил к обичному получасу еще десять минут, но после прибития прошло целих пятьдесят минут. Вопрос, где ви били еще десять минут? Я пока займусь пациентом, а вы займитесь написанием объяснительной.

Охранник тут же исчез из кабинета, а я подумал о странной иерархии царящей в этом заведении. Доктор же повернулся ко мне, осмотрел меня, после чего приглашающим жестом предложил пройти ближе к кушетке, которая располагалось в углу комнаты.

— Раздевайтесь до трусов, молодой человек. Имеются ли у вас жалоби?

— Ну. я вроде руку сломал.

— Как давно?

— Вчера.

— Вчера? И до сих пор не зажила?

— Нет.

— Странное дело. Позвольте взглянуть.

Доктор подошел ближе, а я поднял сломанную руку выше, показывая ее. Доктор обхватил мою руку, прощупал ее, после чего отвел меня к небольшому столу, над которым нависал некий аппарат. Уложив мою руку на стол и велев не шевелиться, доктор опустил аппарат ниже, раздался щелчок, после чего из бокового отверстия аппарата выполз снимок. Доктор оглядел его и повернувшись ко мне, покачал головой.

— Рука болит?

— Ну. иногда.

— Понятно. Эх, проклятые наркотики, губят нашу молодежь. Как это печально. Пройдемте, молодой человек, вилечим вашу руку.

Меня завели в подсобное помещение, где уложили на операционный стол. Охранник, видимо уже привычный, принялся фиксировать мои руки и ноги. Доктор же копошился рядом со странным прибором, нажимая какие-то кнопки, попутно он болтал.

— Видите ли, молодой человек, наркотики страшное зло. Они разрушают наше общество, губят его, вот и вас, чуть не погубили.

— Меня? Но я не употребляю наркотиков!

— Все верно, молодой человек, все верно. Я не только вам верю, я точно знаю, что в данний момент, ви наркотики не употребляете. Но при этом, точно знаю, что употребляли их ранее. Расскажите, как ви оказались в нашем заведении?