Страница 5 из 12
– Ты охренел, брат?
– Не лезь, сука, не то пришибу!
– Не ссорьтесь. Пожалуйста.
Выглядываю из-за спины Михаила, и ловлю встревоженный взгляд Анатолия. Становится не по себе. Они лучшие друзья и я не хочу, чтобы из-за меня они ругались.
– Спасибо, что приехали.
– Лина, все нормально?
Обеспокоенно спрашивает Толик и я бросаю взгляд на Бакирова, который стоит, сложив руки в карманы, напряженный, злой, злющий даже. Сглатываю, коротко киваю.
– Да.
– Идем. Отвезу тебя на квартиру.
Протягивает мне руку, но я боюсь даже с места сдвинуться. Мне не нравится то, как Михаил смотрит на это все. Кажется, если я сейчас подам руку Анатолию, Бакиров ее просто оторвет, и страшно мне уже даже не за себя, а за Анатолия, который просто приехал помочь.
– Лина, отмирай! Едем! Бакир, отойди нахуй, она боится тебя!
– Отъебись, Тоха. Иди к своей жене!
Еще никогда не видела Анатолия таким злым. На Михаила. Он не выбирает выражений, тогда как Бакиров отвечает ему тем же.
– Я…Все нормально, Анатолий. Не ругайтесь, пожалуйста.
– Иди в гостиную, Ангел.
Строго чеканит Михаил, достает сигареты, и они вместе с Анатолием выходят на улицу. Я вижу через окно, что они о чем-то очень серьезно говорят. Толик заметно нервничает, активно жестикулирует, пока Бакиров стоит спокойно, глубоко затягиваясь сигаретой.
Обхватываю себя руками, хоть с загипсованной рукой сделать это не так просто. Что у них за секреты, что вообще происходит, не знаю. Что я помню с того ада…Те бандиты перестреляли друг друга или нет. Архипов…я не слышала больше о нем ничего, как и о крысе. Я до сих пор не знаю, кто стал предателем. Все хотела спросить у Люды, но язык не поворачивался. Она такая счастливая беременная, а тут я со своими разборками. Судя по тому, что мою квартиру Архипов все же не отнял, как говорил, его нет в городе и что с ним, я не знаю.
Через пару минут вижу, что Толик проводит рукой по лицу, опускает голову. Бакиров за это время уже третью сигарету докуривает. Он всегда до чертиков много курит, я это знаю с первого дня нашей встречи.
Как ни стараюсь, услышать, о чем они говорят не получается, и через минуту они просто пожимают руки и Анатолий уезжает, словно ничего не произошло. Я же опускаюсь на диван понимая, что теперь точно никто меня отсюда не заберет и я…я даже не знаю, кто я для Бакирова. Не любимая больше, уже не крыса, ни полотерка. Я просто…никто для него.
Хлопает входная дверь, и я резко вскакиваю видя, как Михаил надвигается на меня, будто гора. Он зол, и я машинально отхожу от него назад.
– Почему Анатолий уехал? О чем вы говорили?
– Ни о чем. Иди на кухню, будешь завтракать.
– Нет, не буду! Я вообще здесь ничего не буду! Так все, хватит!
Иду на выход мимо него, но Бакиров за предплечье меня перехват, цементируя на месте.
– Ты никуда не идешь.
– Пусти!
– Не пущу. Успокойся.
– Пустиии меня, не трогааай!!! Я не твой щенок, которого ты захотел – забрал себе!
С трудом отрываю от себя его огромную руку, сердце неистово колотится в груди, ведь я вижу, что Бакиров со мной не шутит. Он так страшно смотрит на меня…Боже, аж мурашки бегут.
– Ты будешь находится здесь.
– Нет, не буду! Я не буду!
Пячусь к двери, но она оказывается закрытой. Конечно, ключ только у него и я понимаю, что я в ловушке. Он запер дверь на ключ и это заставляет запаниковать еще сильнее.
– Что тебе надо от меня? Я что, пленница твоя теперь? Так теперь, Михаил?
– Ты будешь жить здесь.
Холодно спокойно чеканит каждое слово, а я смотрю на его жестокие карие глаза с зеленой радужкой, и не верю в то, что слышу.
– Ты не можешь…
– Могу.
Боже, он и правда настоящий бандит, и я его плохо знала раньше. Бакиров всегда таким был, а я была слишком влюбленной девочкой для того, чтобы видеть его настоящего.
– Ты не можешь меня просто забрать и оставить себе. Я не твоя игрушка, и не твоя собственность!
– Моя! Иди в комнату.
– А если нет, то что, ударишь?
– Иди в комнату я сказал, живо!
Рычит, как дикий зверь, и я пугаюсь. На секунду все плывет перед глазами, меня пошатывает, но я не даю к себе коснуться и сбегаю в комнату, куда он показал. Захлопываю дверь, опираясь о нее спиной и прикладывая руку к ране на груди. Болит. Лучше бы та пуля мне сердце пробила, не болело бы теперь так, не видела бы этой злости в глазах Михаила. Он сказал, что я собственность. Я теперь его собственность.
Глава 6
Я приходил к ней. Постоянно. Ангел практически не выходила из палаты, только на перевязки, и каким-то образом мне удавалось сделать так, чтобы она не заметила моего присутствия. Ей давали сильные успокоительные препараты, она много спала, тогда как я сидел рядом, вдыхал ее запах и сука, не мог даже пальцем ее тронуть.
Безумно красивая, хрупкая нежная моя сломленная девочка медленно шла на поправку, тогда как я сдыхал рядом с ней.
Приходить к ней только тогда, когда спит, смотреть на нее только, когда она не видит и ненавидеть себя за то, что сделал с нею.
Один раз я чуть не спалился. Ангел резко проснулась ночью, и я едва успел выйти из палаты, прежде чем она увидит меня. Исхудавшая, бледная, нахрен просто изувеченная моя девочка постепенно начала улыбаться, но не мне, конечно. Люде, Тохе, которые ходили к ней как по расписанию, тогда как я не мог даже показаться ей на глаза, не мог обнять, прижать ее к себе, вдохнуть ее нежный яблочный запах, я ничего не мог. Мне ничего не было позволено.
Мне с лихвой хватило нашего прошлого разговора, после которого Ангел накрыла дикая истерика, которую удалось купировать только успокоительным. Я долго потом говорил с Игорем и лучшее, что он порекомендовал – не трогать ее. Оставить в покое, чтобы успокоилась, чтобы хоть немного пришла в себя, и мне пришлось наступить себе на горло, но не показываться ей, лишь бы ее сердце не волновалось так сильно при виде меня.
Четки. Они появились вскоре после того, как Ангел попала в больницу. Я подпилил им края, чтобы они стали острыми, и с силой наматывал себе на руку. Мне было больно, но этой боли было так мало, я сука, хотел еще себе боли. Я сжимал кулаки, пока из них не начинала выступать кровь, четки впивались до мяса, и мне становилось лучше, ведь я понимал, что виноват, что сломал ту, которую хотел уберечь больше всего на свете.
Раны от этих шипов периодически заживали, однако четки я не снимал. Постепенно это стало привычкой, четки напоминали мне о том, каково ей, и не давали забывать, что Ангел едва не лишилась жизни из-за меня.
Я приходил к ней каждый день, дежурил под палатой днем, ночами сидел рядом. Слышал звук ее сердца, но не заходил к ней, когда Ангел просыпалась. Мне хватило тогда ее ужаса в глазах, и видеть его снова я не хотел.
Тоху выписали и они расписались с Людой по-тихому. Не было никого из гостей, да и никто не был нужен. Все поминали пацанов. Раны были свежими, и все вынесли урок о доверии, а я искал его. Постоянно рыл носом землю, чтобы найти эту суку Архипова, который как в воду канул. Он притих, затаился зная, что я ищу его, и сдеру с него шкуру живьем как только найду, вот только я тоже не летал в облаках и знал прекрасно, что эта тварь сама рано или поздно вылезет. Этот мент копает под меня, ведь догадывается, что мои парни сделали с его сестрой-крысой, и для этого не нужно обладать сильной фантазией. Я отдал крысу Сане, а что стало с ней после меня уже не интересовало. Знаю только, что уже не дышит. Этого мне достаточно.
***
Ангел любит апельсины, я помню как она облизывалась от них, а я смотрел и чуть не кончил только от этого вида. Теперь же передаю эти чертовы апельсины через Люду как и все остальное зная, что от меня Ангел ничего не возьмет. Я почти не сплю этот месяц, не могу глаз сомкнуть. Кажется, во мне уже больше кофе, нежели крови, дым пропитал до костей.