Страница 4 из 81
Глава 2
— Морфий! — Голос раздался откуда-то сверху, и явно принадлежал мужчине. — А теперь укол адреналина.
Доносящиеся извне звуки вернули меня в сознание и я моментально почувствовал ноющую боль. Она была не то, чтобы непереносимой. Но, с каждой миллисекундой становилась сильнее и доставляла всё больший и весьма ощутимый дискомфорт.
Я попытался раскрыть глаза но, увы, ничего не получилось. Веки были словно приклеенные а, когда я, признаться, с очень большим трудом поднёс руку лицу, оказалось, что оно плотно замотано марлевой повязкой. То есть, бинтами.
Именно это архаичное слово всплыло в памяти. Почему архаичное? Потому, что ни разу в жизни не приходилось пользоваться такой древней штукой. И, никому из моих знакомых тоже. Так как заживляющие гели, вкупе с…
Тут я со страхом обнаружил, что не помню, какая именно процедура следовала после обработки раны распространённой в моей реальности субстанцией, давно заменившей ушедшие в небытие бинты. И, так как лёгкое беспокойство, тут же сменившееся страхом, с огромной скоростью начало трансформироваться в панический ужас, глухо застонал и… отрубился. То есть, провалился в небытие.
— Яков Моисеевич, он потерял сознание. — Доложила медсестра, держа на весу шприцы с обезболивающим и стимулятором. И, неуверенно глядя на старшего коллегу, робко поинтересовалась. — Так, что мне делать?
— Вы знаете… — Вышеупомянутый Яков Моисеевич в задумчивости потеребил подбородок. Затем пощупал пульс и, убедившись, что он более-менее ровный, наконец, принял решение. — Давайте, пока отложим… Организм молодой, здоровый. А отравить это юное сильное тело всякой гадостью, негативные последствия от применения которой зачастую превышают положительный эффект, мы всегда успеем.
— А он не?.. — Девушка робко подняла глаза к потолку, намекая на вполне возможную вероятность того, что пациент отдаст Богу душу.
— Не думаю. — Пожевав губами, всё же не отменил своего решения доктор. — Раз уж пережил сложнейшую хирургическую операцию, и до сих пор не умер от болевого шока, то шансы на благоприятный исход весьма и весьма велики.
— Как скажете. — Медсестра послушно положила оба шприца в эмалированную металлическую кювету и накрыла её крышкой. И тут же спохватилась. — А, с лекарством что делать?
— Мда-а, вопрос вопросов. — В растерянности пробормотал врач. И, хотя был прекрасно осведомлён, что в его отделении больше всего больных, нуждающихся в конкретно этих препаратах, почесал кончик носа, на всякий случай спросил. — Обезболивающее больше никому не нужно.
— Вы же знаете, что нет. — Недовольно пробубнила медсестра, которая не одобряла вот такое бездумное растранжиривание средств. И, со свойственной большинству людей практичностью, предложила. — Так, может давайте, я уколю, да и дело с концом? — И, опять подняв глаза вверх, снова намекнула на высшие силы. Правда, находящиеся чуточку пониже, чем те, о которых упоминала недавно. Но, зато в отличие от первых, могущих доставить неприятности гораздо быстрее. И вполне себе ощутимее. — Вы же знаете, что дело этого парня контролируют на самом верху. А тут вы вдруг меняете собственное предписание и сами себя ставите в двусмысленное положение. — И, пытаясь поскорее разобраться с этой, спонтанно возникшей и могущей доставить вполне конкретные проблемы ситуацией, подлила масла в огонь. — А то ведь знаете, Лев Абрамович бдит. И, сегодня же доложит, куда следует.
— Дилемма, однако… — Нахмурился Яков Моисеевич, так как сознавал, что его верная помощница во всех отношениях права.
Старинный «лучший враг», окончивший медицинский институт в тот же год, что и он, так же метил на место главного врача военного госпиталя. Которое должно было освободиться со дня на день, в связи с уходом занимающего эту должность Ицхака Наумовича на заслуженный отдых.
Ещё несколько секунд врачебный долг и простая человеческая порядочность боролись в нём с такими понятными и вполне объяснимым карьерными устремлениями. Но, так как, желание во чтобы то ни стало продвинуться по служебной лестнице, в конечном итоге победило, он мысленно махнул рукой и скомандовал.
— Колите! Авось, с одной дозы наркоманом не станет. — И, успокаивая самого себя, пробормотал. — После отхода от анестезии, всегда требуются стимуляторы и опиаты. А то, что у этого странного юноши реакции отличаются от остальных пациентов, ещё ничего не значит.
Облегчённо вздохнув, женщина в белом халате сделала обе инъекции и, положив шприцы обратно в металлическую ёмкость, преданно взглянула на доктора.
— Что ж, теперь остаётся только ждать. — Пожал плечами тот. — Как говорится, мы сделали, что могли. А остальное в руках… — Здесь Яков Моисеевич чуть запнулся и, поняв, что только что чуть не сморозил глупость, поспешно закончил. —… матери природы.
С этими словами доктор и медсестра покинули палату, в которой, в отличии от всех других, больной находился в полном одиночестве, и продолжили обход.
А в теле юноши начали пробуждаться вполне закономерные для существа его расы, но необъяснимые для всех остальных, ныне живущих людей, таинственные процессы.
Квазиживой организм, подселённый в тело юноши на стадии эмбриона и, вследствие травмы, на непродолжительное время вышедший из строя, под действием введённого в кровь носителя адского коктейля, встряхнулся и, пока ещё вяло и, если можно так выразиться, «через пень-колоду» начал свою работу.
Первым делом он запустил химические процессы, разложившие вколотую гадость на безвредные составляющие и дал команду вывести шлаки из организма. Юноша тут же покрылся мелкой испариной, а по трубке введённого в урину катетера заструилась вполне определённая жидкость.
А симбиот, многократно усиливающий возможности головного мозга и служивший почти бездонным хранилищем всевозможной информации, впал во временную спячку. Чтобы, когда хозяин как следует отдохнёт и наберётся достаточно сил, начать попытки установить связь с носителем.