Страница 71 из 94
— Верно, внучок. Я ведь сама московская. Это мой родной город. Жила на Никитском бульваре и Арбат для меня родной. Давно там не бывала и не прочь пройтись по знакомым улочкам снова. Да и в живописи я кое-что понимаю. Если понадобится, помогу тебе разобраться, чем отличается кубизм от супрематизма.
— Чур меня, чур, — понимая, что бабушка сама рвется навстречу приключениям и у нее улучшилось настроение, взмахнул я руками и подыграл ей: — Барыня, мы люди тихие и провинциальные, богобоязненные и смиренные. Ничего кроме Евангелия и Жития Святых не читали, а по телевизору бесовскому одного только нашего батюшку-царя смотрим. Какие-такие кубизьмы и супрематизьмы, прости Господи? Мы таких ругательств в нашем хуторе отродясь не слыхали.
— Ну да, конечно, — Алевтина Николаевна кивнула и, покидая комнату, уже через плечо бросила: — Выезд через десять минут. Не опаздывай, а то я и сама могу с богемой разобраться.
Я уложился в срок. Переоделся в светлый костюм с гербом рода, немного подумал и, решив не брать оружие, сунул в карман телефон и бумажник, а затем заглянул к девчонкам, которые смотрели какой-то испанский сериал, и спустился в гараж.
Три автомобиля нашего рода покинули особняк и устремились в сторону центра. Добрались на удивление быстро, и вышли из машины на пересечении Арбата и Садового кольца возле Министерства Иностранных дел. Дальше пешком и, предложив бабушке локоть, в сопровождении нескольких охранников, которые рассредоточились вокруг нас, мы двинулись по Арбату.
Далеко идти не пришлось. Студия Ярослава Фиоре находилась рядом с квартирой-музеем Александра Сергеевича Пушкина и занимала половину старинного дома, который внешне не поменялся, а вот внутри был полностью перестроен под нужды нового владельца. И пока шли, Алевтина Николаевна смотрела на картины уличных художников, молчала и на ее губах иногда появлялась улыбка. Ощущение такое, словно она на прогулке. Однако вскоре бабушка собралась и спросила:
— Вальдер, ты же девушек, если что, бить не станешь?
— Чего это? — удивился я и пояснил: — Бабушка, ты забываешь, что за тринадцать лет скитаний я растерял почти все благородные манеры, потому что был на самом дне. А там нет разницы между мужчинами и женщинами. Сплошное равноправие полов. Все как мечтали феминистки. И я прекрасно знаю, что женщины могут быть гораздо опаснее мужчин. Так как частенько встречал дамочек, перед которыми выглядел слабаком: наемницы, убийцы, системщицы, отравительницы и просто больные на голову особи. Да чего за примером далеко ходить? Вот ты, например. Красивая женщина в дорогом стильном платье. Истинная дворянка из свободного рода и сильного клана. Внешне идеальная добыча для грабителей. Но, на самом деле, ты опасная. Что вчера, кстати, легко продемонстрировала.
Алевтина Николаевна поморщилась и сказала:
— Я понимаю, о чем ты говоришь. Но хамливых шлюх не трогай. Возможно, кто-то именно этого и добивается. Ты в гневе отвесишь им пару лещей или пинка, а потом столичные СМИ и блогеры раструбят на весь мир, что Вальдер Хортов избивает благородных девиц. Нам это не нужно. Поэтому девицами займусь я, если ситуация так сложится, а ты отбивайся от ухажеров.
— В принципе логично, — согласился я с бабушкой. — Так и поступим.
Оставив охранников снаружи, мы вошли в дом Фиоре. Примерное расположение помещений, благодаря социальным сетям и представителям бомонда, которые в этом месте тусовались, я знал. Явной охраны в доме нет. Только слуги, которые привыкли, что здесь проходной двор. Поэтому нас никто не остановил и по широкой лестнице мы поднялись на второй этаж, где обнаружили парочку целующихся мальчиков. Мерзость. Смотреть на такое противно, но в столице и не такое увидишь. А когда юные педики, услышав наши шаги, обернулись, не отпуская руку бабушки, я на ходу врезал одному с ноги в живот, а второму задал простой вопрос:
— Где Наташка Киржина, Лолитка Свирская и остальные из этой компании?
Перепуганный юнец ничего не ответил. То ли я такой грозный, то ли ему не понравился недобрый взгляд Алевтины Николаевны, то ли он просто обдолбанный наркотой. Не ясно. Вместо того, чтобы дать полезную информацию, закатив глаза, он скатился по стене и замер на полу.
— Подох что ли? — спросила бабушка.
— Вряд ли, — покачал я головой. — На обморок похоже.
Ладно, двинулись дальше. Прошли по коридору и услышали какофонию звуков, словно стая мартовских котов ночные песни выводит. Впереди дверь. Я ее толкнул, и мы оказались в просторном зале, где вдоль стен на диванчиках расположились люди. Было их примерно три десятка, в основном молодежь, хотя присутствовала и парочка расфуфыренных старых пердунов. А в центре помещения на подиуме стоял патлатый мужик в потертом спортивном костюме, который отдаленно напоминал Гришку Распутина с древних фотографий, и обеими лапищами молотил по клавиатуре музыкального синтезатора.
«Да уж, вот это мы зашли в богемное место для продвинутых столичных тусовщиков», — промелькнула у меня мысль и, заметив дамочек, которых искал, слегка шевельнув кистью свободной ладони, я метнул в синтезатор прозрачную силовую иглу.
Жалобно всхлипнув, поврежденный музыкальный инструмент в последний раз издал резкий звук, а потом задымился и заткнулся.
В зале наступила тишина. Зрители стали обращать на нас внимание и, еще раз осмотревшись, я увидел Ярослава Фиоре, тридцатилетнего брюнета с замутненным взором в перепачканном красками комбинезоне, который во время концерта лежал на голых ногах миниатюрной коротко стриженной шатенки, а теперь смотрел на меня.
— Добрый вечер, господин Фиоре, — кивнул я ему. — Позвольте представиться. Вальдер Хортов, студент Дворянского курса Московского Государственного Университета имени Ломоносова. А рядом со мной уважаемая Алевтина Николаевна Хортова. Моя родная бабушка.
— Ага, — художник мотнул головой и, закрыв глаза, снова упал на колени подруги и, кажется, заснул.
— Творческий человек, — посмотрев на Алевтину Николаевну, сказал я и пожал плечами. — Наверное, перетрудился.
— Да, — согласилась она. — Однако, мы здесь по делу, Вальдер.
— В самом деле, бабушка, — я посмотрел на светских львиц, которые меня явно узнали, и негромко свистнув, поманил их указательным пальцем. — Сестры Киржины, боярыня Свирская и боярыня Рогова, к вам есть разговор. Будьте добры уделить нам немного вашего драгоценного времени.