Энеолит СССР

Таблица 5. Коэффициенты сходства разных групп керамики по слоям на раскопе 1 Алтындепе.

Таким образом, работы на раскопе 1 показали, что здесь изучалась окраинная часть позднеэнеолитического поселения, где располагались гробницы и начало сосредоточиваться керамическое производство, достигшее особого расцвета в эпоху бронзы, когда на этом участке Алтындепе находились жилые комплексы и производственные мастерские (так называемый холм ремесленников).

Довольно значительной оказалась свита позднеэнеолитических наслоений в шурфе на раскопе 11. Здесь отмечено шесть строительных горизонтов, соответствующих наслоениям Алтын 9 — Алтын 14, причем уже в первом из них найдена импортная керамика карадепинского стиля. Ниже шли мусорные слои поры среднего энеолита, наклон которых указывает на их периферийное положение на склоне древнего холма. Следовательно, на данном участке, как и на раскопе 1, в пору позднего энеолита происходит увеличение обжитой площади, жилые дома надвигаются на окраины среднеэнеолитического поселка. Эволюция расписной керамики здесь аналогична наблюдавшейся на раскопе 1. Отметим рисунки козлов с прямоугольным туловищем и фрагмент терракотовой коробочки с резной орнаментацией на наружной стороне.

Наконец, позднеэнеолитические слои изучались в шурфе 3 в южной части Алтындепе, где их мощность оказалась наиболее значительной — 6 м. Особенно важно, что эти слои залегают на материке, документируя сложение Алтындепе как крупного населенного центра именно в пору позднего энеолита. В самых нижних горизонтах расписной керамики нет, но зато многочисленна посуда с красной лощеной поверхностью, покрытой черными пятнами, как в слое Алтын 14. Терракотовые статуэтки и некоторые другие предметы из позднеэнеолитических напластований Алтындепе, изучавшихся, помимо отмеченных пунктов, еще и в шурфе на раскопе 5, в целом аналогичны соответствующим изделиям Геоксюра 1 и Чонгдепе.

Таким образом, позднеэнеолитические материалы западной и восточной групп памятников характеризуются достаточно представительными коллекциями, демонстрирующими, в числе прочих черт, их значительное своеобразие, особенно керамических комплексов. Изменения происходят на западе и на востоке почти одновременно. Геоксюрская керамика если и старше посуды карадепинского стиля, то лишь на один строительный горизонт. В целом можно сказать, что обе керамические традиции сосуществуют. Естественно встает вопрос о характере наблюдаемых отличий и их значении для археологической систематики и исторической интерпретации. Уже на первых этапах открытия геоксюрских комплексов отмечено их существенное отличие от материалов памятников западной группы. Различия керамических комплексов были выражены столь значительно, что даже возникал вопрос, правда, не получивший отражения в печати, не имеем ли мы дело с двумя разными культурами. Рассмотрим этот вопрос с точки зрения типологии, предлагаемой в настоящем издании.

Расписная керамика. Средняя Азия.

Ялангачдепе, средний энеолит.

Ялангачдепе, средний энеолит.

Геоксюр, поздний энеолит.

Геоксюр, поздний энеолит.

Геоксюр, поздний энеолит.

Геоксюр, поздний энеолит.

Расписные сосуды позднеэнеолитических памятников Средней Азии (Карадепе, верхний справа — Алтындепе).

Сопоставление отдельных элементов позднеэнеолитических комплексов восточной и западной групп частично суммировано в прилагаемой таблице (табл. XXIV). Оно свидетельствует о значительной их близости по ряду признаков. Это касается типов поселений, их застройки с характерной планировочной единицей в виде жилой комнаты, сопряженной с хозяйственными помещениями, типов терракот, ориентировки погребений, основных видов медных изделий, включая булавки с лопаточковидными навершиями, распространения в обеих группах нового типа погребальных сооружений — коллективных гробниц. Правда, здесь имеются некоторые нюансы: коллективные гробницы пока в большем числе известны на востоке, чем на Карадепе, где, однако, основные работы велись в центральной части памятника, тогда как могильники обычно располагаются на окраинах. Кроме того, на памятниках восточной группы преобладают овальные в плане гробницы. По существу своего рода, культурное противостояние сводится к различным керамическим стилям. Но и здесь имеется ряд общих черт, отмеченных при характеристике позднеэнеолитического периода в целом. Так, для керамики карадепинского и геоксюрского стилей в равной мере характерны биконические сосуды, четыре типа композиционных схем, такой элемент росписи, как фигура многоступенчатого креста. В остальном керамика карадепинского и геоксюрского стилей, как было показано выше, существенно различается. При этом можно отметить и ряд других элементов росписи, общих для обеих керамических школ. Следовательно, различия комплексов приходятся главным образом на керамику, т. е. лишь на один набор типов из числа многих, составляющих археологическую культуру. Все это дает основания заключить, что анауская культура на позднеэнеолитическом этапе своего развития выступает в виде двух локальных вариантов — геоксюрского и карадепинского, территориально совпадающих с двумя локальными вариантами поры среднего энеолита.

Весьма сложна проблема происхождения обоих локальных вариантов. Набор типов этого периода в целом ряде проявлений существенно отличается от набора типов предшествующего периода, что и позволяет достаточно четко выделять позднеэнеолитические комплексы. Этот вопрос имеет уже сравнительно длительную историю изучения, в ходе которой высказывались, причем иногда одним и тем же исследователем, диаметрально противоположные мнения. Анализ расписной керамики карадепинского типа с самого начала показал ее теснейшие связи с такими иранскими комплексами, как Сиалк III, 4–7 и Гисар IB-IIА (Массон В.М., 1956а, с. 315–320). Дальнейшие работы, в первую очередь широкие раскопки Карадепе и интерпретация добытых при этом материалов, показали, что позднеэнеолитическая терракота испытала влияние иконографии убейдской пластики Южного Двуречья (Массон В.М., 1963; 1964в, с. 424–425). Некоторые изменения в погребальном обряде и появление нового антропологического типа позволяли заключить, что в это время в районе западной группы памятников имела место инфильтрация нового населения, принесшего ряд культурных традиций, но что оно было в значительной мере ассимилировано аборигенами (Трофимова Т.А., Гинзбург В.В., 1960; Массон В.М., 1964в, с. 430).

Дискуссию вызывает и проблема происхождения геоксюрского локального варианта. Первоначально ставился вопрос о возможном сложении геоксюрского стиля, не исключая отдельных влияний со стороны, под воздействием некерамических видов прикладного искусства — тканей и плетеных изделий (Массон В.М., 1960а, с. 23–24). В дальнейшем анализ выявил тесную, но, видимо, и отдаленную генетическую связь геоксюрского креста с орнаментальными традициями Месопотамии и Элама (Массон В.М., 1963; Сарианиди В.И., 1963а). Одновременно указывалось на месопотамские связи геоксюрской терракоты, на западный генезис усыпальниц с ложным сводом. Это в целом привело к заключению о проникновении инокультурных групп населения и в восточный район, хотя здесь антропологические свидетельства были менее очевидны (Сарианиди В.И., 1963а, с. 7, 16; Хлопин И.Н., 1962б, с. 18), что заставляло говорить лишь «о волне иранских и более отдаленных влияний» (Массон В.М., 1964в, с. 433). В.И. Сарианиди все более убеждался в существовании миграции (Сарианиди В.И., 1971), а И.Н. Хлопин пытался вывести мотив геоксюрского креста из местной орнаментальной традиции, отрицая наличие каких-либо влияний в Геоксюрском оазисе и объясняя некоторые общие с Месопотамией черты терракот исключительно конвергенцией (Хлопин И.Н., 1964б, с. 155; 1966; 1969, с. 50).