Энеолит СССР

Второй многокомнатный массив, согласно публикациям, состоял из помещений III, 18–23 (Хлопин И.Н., 1956, с. 44; Массон В.М., 1960б, с. 350), однако при завершении раскопок выяснилось, что к нему относятся также помещения III, 61 и III, 62 и двор ГIII, выходивший на центральную площадь всего поселения. Из этого двора проход вел в просторное помещение III, 62, судя по размерам и планировке жилое, с хозяйственными отсеками и небольшой пристройкой перед входом (помещение III, 61). Второй жилой комнатой является помещение III, 23 с обогревательным очагом и тремя подсобными помещениями (III, 20–22). Дом имел небольшой внутренний двор AIII. Третьей жилой комнатой с хозяйственным отсеком были скорее всего помещения III, 19 и III, 18. В свете раскопок 1963 г. к тому же дому-массиву следует относить помещения III, 28–34 и примыкавшие к ним помещения III, 56, III, 58, III, 72, ориентированные на обширный хозяйственный двор ГIII. В трех помещениях (III, 28–30) имелись очаги, что позволяет считать их жилыми, хотя помещение III, 30 скорее всего осуществляло эту функцию в комплексе с соседним помещением III, 31. Судя по размерам и характеру отделки, к числу жилых относится и помещение III, 34. Ранее уже высказывалось предположение, что помещение III, 33, аккуратно оштукатуренное, с выступом-пилястром у одной из стен, с выделенным позднее узким обходным коридором (помещение III, 32), также было жилым (Массон В.М., 1960б, с. 351). В рассматриваемом многокомнатном доме, таким образом, было всего восемь жилых комнат. К числу хозяйственных строений того же дома относятся помещение III, 56, небольшая каморка III, 72 и строение III, 58. Последнее — прямоугольная комната, перегороженная параллельными стенками на узкие отсеки, — в целом представляет собой уже упоминавшееся в предшествующей главе сооружение, определяемое как фундамент зернохранилища. Своеобразие рассматриваемого дома заключается в сравнительной редкости четкого повторения исходной планировочной единицы в виде сопряженных жилой комнаты и хозяйственного отсека или отсеков. Возможно, их функцию выполняли внутренний двор AIII и группировавшиеся возле него строения, но в таком случае следует допускать их общее использование всеми обитателями дома. Всего рассматриваемый дом включал 18 помещений.

К третьему многокомнатному дому можно отнести 12 помещений: III, 24–27 и III, 48–55. Однако следует учитывать, что дом раскопан не полностью, а его южная часть уничтожена поздней мусорной свалкой. В этом доме исходный планировочный элемент просматривается достаточно четко. Таковы, прежде всего, большая жилая комната III, 25 с обогревательным очагом и соединенное с ней проходом узкое хозяйственное помещение III, 24. Вторым таким же элементом являются жилые помещения III, 48 и III, 50, а третьим и четвертым — помещение III, 53 и сохранившееся частично помещение III, 49, выходившее на хозяйственный двор БIII. В северной части двора расчищены параллельные отрезки стен — основание зернохранилища. Самое крупное помещение дома — III, 26 — имело перегородку, выделявшую небольшой коридорчик, поскольку оно само было проходным. Примечательно, что средняя часть южной стены этого помещения прокалилась от длительного воздействия огня. В его заполнении было много обгорелых балок. Здесь же обнаружена превосходно выполненная терракотовая «головка воина». Было бы соблазнительно видеть в этой комнате домашнее святилище, подобное позднеэнеолитическим святилищам Геоксюра и связанное с сильным и длительным воздействием огня, но здесь нет ничего похожего на овальный или прямоугольный очаг-алтарь, характерный для домовых святилищ Геоксюра и Чонгдепе. Судя по расположению подсобных помещений, шестая жилая комната этого дома могла находиться к востоку от помещения III, 48.

Четвертый дом-массив, вскрытый на раскопе 3, насчитывает 21 помещение (помещения III, 35–47, III, 59–60, 64–66, III, 68–70). От второго дома он был отделен своего рода междудомным пространством, заполненным рыхлым завалом с большим количеством битой керамики. Исходные планировочные единицы здесь выделяются достаточно четко. Такова, прежде всего, жилая комната (помещение III, 47) с небольшим отсеком перед входом, отопительным очагом и тремя подсобными помещениями (III, 46, III, 64, III, 65). Судя по размерам, второй жилой комнатой было помещение III, 68, частично разрушенное стратиграфическим шурфом 1952 г. Несколько подсобных строений тяготеют к третьему жилому помещению III, 41, также имевшему отопительный очаг. Четвертой жилой комнатой было помещение III, 42 с отопительным очагом, соединенное проходом с комнатой III, 43. Скорее всего пятой планировочной единицей являются помещения III, 37 и III, 38 (жилая комната, раскопанная частично). Рассматриваемый дом имел свой хозяйственный двор BIII, где располагались основание зернохранилища и еще одно подсобное сооружение, получившее в ходе фиксации разных сезонов тройной номер (III, 35–36; III, 70).

Такова общая характеристика основных комплексов, вскрытых на раскопе 3. В целом они образуют весьма сложный планировочный лабиринт, разобраться в котором до конца не всегда удается. Однако анализ позволяет выделить как исходный планировочный элемент каждого отдельного дома-массива жилую комнату и тяготеющие к ней подсобные строения, причем в каждом доме можно насчитать от четырех до восьми таких исходных планировочных единиц. Общим для всех домов является также наличие хозяйственного двора и оснований зернохранилищ.

Весь рассмотренный участок своим северным фасом выходил на обширную центральную площадь карадепинского поселка. Здесь имеется ряд строений, планировка которых не вполне ясна из-за разрушений, причиненных мусорной свалкой и шурфом 1952 г. С запада площадь ограничивал многокомнатный дом-массив, вскрытый частично (помещения IV, 36–38, IV, 41). Северный край дома четко обозначен прямой улицей, выходившей на площадь и имевшей первоначально ширину 2 м. За ней располагались строения, расчищенные на раскопе 4, где отмечены два стратиграфических горизонта. Стены верхнего из них почти не сохранились, поскольку пол находился на глубине 15–20 см от современной поверхности. Тем не менее, сделанные в этом слое находки очень ценны. Здесь обнаружены мраморная статуэтка быка и значительное число целых и фрагментированных сосудов, выточенных из белого и розового мраморовидного известняка. Поэтому было высказано предположение, что этот слой содержал остатки какого-то здания особого назначения (Массон В.М., 1960б, с. 347). Второй горизонт дал уже вполне четкую планировочную систему сооружений, синхронных вскрытым на раскопе 3 постройкам. В первой публикации результатов работ 1956–1957 гг. все строения рассматривались как части двух многокомнатных домов-массивов. Однако обращало на себя внимание то обстоятельство, что на подквадратном участке, определенном как «двор», находился массивный прямоугольный очаг типа отсутствовавшего на раскопе 3. Широкими раскопочными работами в Геоксюрском оазисе было установлено, что аналогичные очаги характерны для культовых построек, обычно представлявших собой крупный подквадратный дом. В.И. Сарианиди вполне обоснованно сопоставил с ними очаг раскопа 4 на Карадепе (Сарианиди В.И., 1962а, с. 48). Наконец, в специальной статье И.Н. Хлопин прямо высказал мнение, что в основном комплексе построек, вскрытых на Карадепе, мы имеем особый культовый центр (Хлопин И.Н., 1971).

Судя по различным осям плана, основной комплекс насчитывал несколько этапов застройки. При этом исходным ядром были «дворы» AIV и BIV с внутренними очагами, из которых очаг в помещении AIV сохранился хуже, и примыкавшие к ним строения. По геоксюрским аналогиям эти «дворы» можно трактовать как святилища. Позднее возле них был возведен комплекс строений (помещения IV, 4, IV, 30–31 и IV, 35), оформлявших выход на улицу, и появился обширный хозяйственный двор BIV, в котором находилось основание зернохранилища. Вероятно, к комплексу, объединявшему святилища, следует относить и семь небольших комнаток, вытянутых вдоль утолщенной стены (помещения IV, 14, IV, 16–20, IV, 27). Связанные между собой проходами и имеющие общий вход, они скорее всего представляли собой хранилища стандартной величины. Отсутствие связывавших «длинный дом» со святилищами проходов естественно, поскольку это строения разного функционального назначения. Основная же группа строений на раскопе 4 при такой трактовке предстает как большой комплекс из двух святилищ, обширного хозяйственного двора и серии хранилищ, не считая прочих подсобных строений. Таким образом, перед нами — остатки весьма сложного сооружения — своего рода протохрамового комплекса, объединявшего идеологическую и хозяйственную функции. Показательно и отсутствие в нем бытовых обогревательных очагов, характерных для жилых комнат.