Страница 12 из 145
Вопрос о выделении локальных вариантов пока не решается однозначно. Отмеченные нами территориальные группы стоянок, обладающие известной долей отличий, объясняются, как мы могли видеть, хронологическими различиями, отражающими процесс последовательного освоения людьми Кольского п-ова в наиболее ранний период его древней истории. Однако наиболее яркой индивидуальностью обладает индустрия западных районов, хотя в части кварцевых орудий она идентична остальным районам полуострова.
Пытаясь представить себе экономику мезолитического населения рассматриваемого региона, мы должны прежде всего обратиться к топографии памятников. Неоспоримая приуроченность мезолитических стоянок к морскому побережью с полной очевидностью свидетельствует о неразрывной связи человека с морем. Для этого периода нет еще доказательств о наличии морского промысла как определенной отрасли хозяйственной деятельности, люди приходят к нему лишь в конце неолита — раннем металле. В данном случае, по-видимому, можно говорить лишь об использовании «даров моря» — собирании во время отлива рыбы, крабов и нередко морского зверя, которого, как известно, нередко выбрасывал шторм на береговую кромку, где он и «обсыхал», становясь добычей людей. Немалое значение имел и сбор моллюсков, что заметно по стоянкам этого района вплоть до эпохи раннего металла. Несомненно, велась охота и на сухопутного зверя, на что указывают наконечники стрел (вероятно, в большой мере дополняемые костяными), а также скребки для обработки шкур.
Сопоставление мезолитического материала Кольского п-ова с материалом соседних территорий показывает, что наибольшая близость стоянок северо-западной группы прослеживается с северной Норвегией, для которой характерна культура комса. Сделанные наблюдения имеют существенное значение для решения вопроса о первичном заселении Кольского п-ова людьми. Так же как и для норвежских ученых, в настоящее время он не решается однозначно. Исходя из указанной культурной близости с Норвегией и сосредоточенности раннемезолитических памятников на северо-западном побережье, логично предположить единый путь продвижения населения в Норвегию и на северо-запад Кольского п-ова.
Что же касается западной и южной групп памятников, имеющих общие элементы с культурой фосна и отчасти с Финляндией и Карелией, то нельзя полностью исключить ее южные контакты.
На всей территории Кольского п-ова прослеживается непрерывное внутреннее развитие мезолитической индустрии и постепенный переход ее в неолитическую, о чем свидетельствуют памятники финального мезолита и раннего неолита. Этим решается вопрос о местных корнях неолитической эпохи.
Хронологически мезолит Кольского п-ова, очевидно, соответствует концу VII — концу V тысячелетия до н. э.
Глава третья
Мезолит Карелии
(Н.Н. Гурина)
Первые находки стоянок с каменными орудиями, предшествовавшими неолитической эпохе, в Карелии были сделаны в 1935 г. Б.Ф. Земляковым в процессе исследования территории Беломорско-Балтийского канала (Земляков, 1935, 1936а, б). Впервые же мезолит как определенный исторический период древней истории Карелии был выделен Н.Н. Гуриной (Гурина, 1961) в связи с обнаружением новых памятников на северо-восточном побережье Онежского озера и изучением немногочисленных, известных ранее материалов. Тогда же были определены и культурная атрибуция памятников, их связь с финской мезолитической культурой суомусярви. В последнее время раскопками и интерпретацией мезолитических памятников занималась и продолжает заниматься группа карельских исследователей, открывших памятники раннего этапа мезолита и выявивших группу стоянок иного культурного облика — с кремневым инвентарем (Панкрушев, 1978а; Анпилогов, 1972; Филатова, 1972). В наше время в Карелии известно более 200 памятников без керамики, содержащих своеобразный кварцевый и кремневый инвентарь.
В силу того что Карелия включается в территорию Фенноскандии, где наблюдается интенсивное поднятие земной коры (замедляющееся в направлении с северо-запада на юго-восток), для определения возраста археологических памятников здесь используется приближенный метод датирования по высотным данным. Возраст стоянок устанавливается на основании их соответствия высотам по эпейрогеническому спектру датировки береговой линии поздне-послеледниковых бассейнов. Наиболее разработан вопрос для побережья Онежского озера, где отчетливо прослежен перекос его бассейна — повышение северо-западной части и опускание юго-восточной (Земляков, 1936б; Панкрушев, 1978б). Именно применение этого метода к стоянкам северо-восточного побережья Онежского озера и позволило впервые определить мезолитические памятники Карелии, исходя из их расположения на наиболее высоких террасах, удаленных от современного берега Онежского озера на расстояние 2–3 км.
Лишь около 9200–9000 лет до н. э. ледник отступил от северного побережья Онежского озера. Долгое время котловина Белого моря была покрыта льдом, соединение его с Мировым океаном произошло 8000–8200 лет до н. э. В приледниковой зоне наблюдалось сильное обводнение. Климат был холодным, растительность скудная. Неблагоприятные условия для жизни в Карелии продолжались в течение всего пребореального периода. В бореальное время (7200–6000 лет до н. э.) несколько повышается среднегодовая температура, пространство покрывается березовыми и сосново-березовыми лесами, разнотравьем, появляются широколиственные породы деревьев, на юг продвигается ель, озера начинают населяться холодолюбивыми породами рыб.
По-видимому, первое население продвинулось в Карелию в VIII тысячелетии до н. э. — в конце пребореального и в бореальное время. Теория о заселении Карелии в X тысячелетии до н. э., выдвинутая Г.А. Панкрушевым, не подтверждается геологическими и археологическими данными. О путях проникновения первого населения в Карелию не существует однозначного ответа. По мнению некоторых исследователей (Панкрушев, 1978б), первичное заселение Карелии происходило за счет продвижения немногочисленного населения из Северного Приуралья, а позже из Карелии была заселена Финляндия. Однако этому противоречат факты. Во-первых, необходимо было относительное перенаселение на исконной территории, т. е. в Северном Приуралье. Между тем здесь совсем не известны мезолитические памятники столь раннего времени. Во-вторых, даже и на более позднем этапе мезолита кварцево-сланцевая индустрия Карелии, которую указанный автор считает наиболее ранней, не имеет ничего общего с мезолитическими культурами восточного региона. И наконец, остается неясным, почему пришельцы прошли именно в северную Карелию (поскольку наиболее ранние памятники фиксируются на р. Кеми), где жизненные условия были экстремальными.
К сожалению, пока еще мало свидетельств и о продвижении населения с запада. Раннемезолитические памятники существуют в восточной Прибалтике, в частности в Эстонии и Латвии, однако их индустрия, в основном кремневая, не близка карельской. Встречаются лишь некоторые типы орудий — кварцевые скобели в развитом мезолите Эстонии, в стоянке Кунда. И все же западное происхождение мезолитической культуры Карелии кажется более вероятным. В этом случае остается предположить относительно одновременное заселение Карелии и Финляндии, мезолитическое население которых имело одинаковую культуру — суомусярви. Решение вопроса о путях заселения Карелии не выйдет из сферы гипотез до тех пор, пока для мезолитических памятников Карелии и памятников соседних территорий не будет получена серия абсолютных датировок или не появится какой-либо новый метод датирования археологических источников.
Исходя из характера инвентаря и высотных данных, исследователи делят мезолитические памятники Карелии на две хронологические группы: раннюю и позднюю. Наибольшее количество их относится к позднему периоду.
Очень немногочисленные раннемезолитические стоянки (карта 3) обнаружены на северном побережье Онежского озера (на высоте 35–41 м над его уровнем), а также в нижнем течении р. Кеми (на террасах на высоте 29–70 м над уровнем моря) (Анпилогов, 1972).