Страница 35 из 71
Последнее особенно важно потому, что в жизни человека можно отметить три главнейших перехода: из инобытия в жизнь, из детства в зрелость, из жизни в инобытие [Дьяконов, 1977, с. 19]. Каждый из переходов отмечался у многих народов мира строгими обрядами, которые при втором переходе носили название инициаций. Причем во время инициаций очень часто разыгрывалась сцена смерти с последующим возрождением, вплоть до того, что испытуемый подвергался весьма серьезным болевым испытаниям и после этого получал новое имя, символизировавшее его новое рождение в ином качестве — мужчины. Обряд возрождения нередко был связан с имитацией детородных органов, сквозь которые протаскивали испытуемого для более полного приближения обряда к действительности. Здесь же следует еще упомянуть получение имени при рождении и смену его при пострижении в монахи. В обоих случаях употреблялась вода для омовения (при крещении), а смена имени при пострижении (при принятии схимы имя менялось дважды) символизировала смерть человека для светской жизни и новое его рождение для жизни духовной. Это — также переход из одного жизненного круга в другой. Кстати, обычай ставить рядом с умирающим сосуд с водой, для того чтобы вышедшая из тела душа могла омыться, который сохранился до наших дней, своими корнями уходит безусловно в очень седую древность.
Сочетание в воде свойств, способствующих смерти и рождению, делало ее незаменимым компонентом для выполнения обрядов при первом и третьем (последнем) превращениях человека. Водой омывали и младенца, и покойника, и в обоих случаях это имело скрытый смысл — младенцу давалась жизненная сила на «этом свете», а покойнику гарантировалось возрождение на «том свете», которое оканчивалось циклической инкарнацией в будущем. Так при помощи воды, ее вечной текучести, магически обеспечивался круговорот жизни на земле, круговорот душ. Возможно, воду не ставили в могилы детей по той причине, что в древнем обществе долины Сумбара действительное рождение считалось только началом длительного процесса рождения, длившегося в течение всего первого детского возраста и заканчивавшегося тогда, когда мальчик приступал к обучению мужским делам, а девочка продолжала воспитываться в женской среде. С другой стороны, детские души, по поверьям, очевидно, не нуждались в возродительной силе воды, поскольку дети еще не достигли того возрастного рубежа, когда они отрывались от акта рождения. Как бы то ни было, а реконструировать всю систему роли воды в жизни и, главное, в верованиях древнего населения долины Сумбара весьма сложно. Вот почему мы рассматриваем предложенное выше только как попытку проникнуть в эту сферу древней идеологии. Дальнейшие исследования позволят проверить жизнеспособность сделанных предположений. '
К ИСТОКАМ ИРАНСКОЙ МИФОЛОГИИ
Попытка объяснить причины укладывания покойника на тот пли иной бок в зависимости от его пола выходит за рамки пашей работы, поскольку этот признак отмечается исследователями в погребениях не только почти всей Средней Азии и Казахстана, но и Кавказа, степного пояса, в памятниках Восточной и Центральной Европы. Положение покойника на том или другом боку было обусловлено желанием подчеркнуть его пол; полов всего два, и боков у человека тоже два — нужно было только соблюдать первоначальную традицию. Небезынтересно отметить причину скорченности погребенного, но отсюда мы исключаем случаи преднамеренного связывания умершего. Если положить труп на бок, ничем не подпирая, то он непременно перевернется либо на спину, либо на живот. У покойников сгибали ноги, чтобы они остались лежать в том положении, в каком их положили при погребении. Очевидно, когда-то это было очень важно, составляло существенное отличие, которое должно было сохраниться. Отсюда можно сделать вывод, что скорченное положение умершего было вызвано прежде всего техническими требованиями — не дать ему завалиться и лечь иначе, чем его уложили, в пустом пространстве могильной камеры; кроме того, такое положение являлось наиболее естественным для живых людей, а ведь смерть считалась не прекращением жизни, а переходным моментом для человека из бытия в инобытие.
Бинарная оппозиция понятий «правый» и «левый» давно привлекала к себе внимание исследователей, которые пытались ее объяснить в различных аспектах. В последнее время к этому вопросу обратился В. В. Иванов [1972, с. 105—147]. Он пришел к выводу, что «у подавляющего большинства народов мира в ритуально-мифологическом противопоставлении правой и левой руки первая выступает в положительной функции, что отражается в соответствующих языковых фактах. Прослеживаемая в истории многих языков связь значений „левый" и „кривой" согласуется с тем, что „правый" обычно связан с религиозной и юридической правотой» [там же, с. 114]. Чаще всего левая рука соотносится с женским полом, а правая — с мужским.
Однако абсолютно универсальной является только оппозиция правой и левой руки, поскольку в соотнесении рук с полом человека наблюдается инверсия у многих народов мира, в том числе и у древних. В частности, в Вавилоне зафиксировано соотнесение мужского пола с правой стороной, а женского — с левой [Никольский, 1959, с. 67]. В. В. Иванов указывает всего один случай соотнесения левой руки с мужским полом, а правой — с женским, обнаруженный им в древпекитайской классификационной системе [Иванов, Топоров, 1974, с. 259—278]. С очень глубокой древности отмечается сопоставление символов мужского и женского пола, в частности правой и левой руки, с солярными и лунарными знаками, причем постоянства в этих соотношениях не наблюдается: у одних народов месяц олицетворяет мужское начало, а солнце — женское, у других — наоборот. «В случаях, когда указанная связь членов этих двух противопоставлений меняется, а именно солнце связывается с мужчиной, а луна — с женщиной, объяснение этому надо искать в особых обстоятельствах» [там же, с. 273].
При исследовании Сумбарских могильников оказалось, что мужчины были погребены на левом боку, а женщины — на правом. Это, казалось бы, нарушает высказанное выше положение о том, что такое соотношение не является типичным для народов мира. Однако, как мы постараемся показать ниже, данное противопоставление понятий правого, женского и луны с левым, мужским и солнцем было характерно и для древнеиранской мифологической системы, что, к сожалению, не учтено в тех обстоятельных исследованиях, на которые мы только что сослались.
Широкое распространение погребений на боку пли на разных боках в различных могильниках всегда фиксировалось исследователями [Итона, 1961, 1977; Сорокин, 1962; Мандельштам, 1968; Hausler, 1971; Аскаров, 1973, 1977; Козенкова, 1977, и др.]. Но пе так уж много насчитывается работ, в которых были бы сделаны попытки объяснить этот факт, а те, что есть, не всегда удовлетворяют.
Однако еще до того, как предложить свою попытку объяснить положение покойного в зависимости от пола па том или ином боку, нужно сказать, что однозначного решения данного вопроса быть не может из-за крайне широкого распространения этого явления. Надо предусматривать возможность поливариантного ответа, когда в одно и то же внешнее явление вкладывается различное внутреннее содержание и объяснение. Даже на сравнительно ограниченной территории, в южной земледельческой зоне Средней Азии, известны два варианта скорченного положения в могилу мужчин и женщин в эпоху поздней бронзы. В Юго-Западной Туркмении, Северном Афганистане и в некоторых могильниках степного пояса (Тасты-Бутак) мужчины похоронены на левом боку, а женщины — на правом; в Южном Узбекистане, Северном Таджикистане и в ряде могильников степной зоны, наоборот: мужчины лежат на правом боку, женщины — на левом. Но установление причин этого различия — тема особой работы, здесь же необходимо получить всю информацию из материала одного микрорайона — среднего течения Сумбара. И несмотря на ясность того, что положение на том или ином боку зависело от пола погребенного и его способности иметь детей, мы хотим посмотреть, нет ли еще более глубоких причин, вытекающих из идеологических представлений древнего человека.