Неистовая принцесса

— Я всегда знал, как ты красива, — прошептал он. — И боялся оказаться в плену у этой красоты.

Он крепко прижался к ней ртом, продолжая ласкать ладонью ее грудь. Затем его рука двинулась ниже, словно заколдовывая ее, и вскоре она забыла о гневе и боли и испытывала лишь сладостный трепет от его прикосновений. Его губы играли с ее губами, уходили и вновь возвращались. Этот поцелуи был одновременно и наслаждением, и насилием — дикий и сладостный, и, содрогаясь, она стала отвечать тем же. Сжала его губу своими зубами. Она пила его рот и чувствовала, как вздрагивает мужское тело под ней.

Она ахнула, когда Аларик нетерпеливо сдвинул мокрую ткань к груди. Его рука решительно устремилась к полным бедрам, отыскала мягкий темный треугольник и затеяла с ним игру — дерзкую и нежную одновременно. Жар охватил все тело Фаллон. Аларик что-то зашептал возле ее губ, снова коснулся их ртом. Ритм его ласк ускорялся, и Фаллон казалось, что она парит на крыльях сладострастия. Не сдерживаясь более, она рванулась навстречу…

Фаллон не сразу поняла, что он перестал касаться ее. Она подняла веки и увидела его глаза, которые казались почти черными от страсти. Она вспыхнула и отвела взор.

— Нет! Смотри на меня! — хрипло сказал Аларик, но у нее не было на это сил. Задыхаясь, она попыталась выскользнуть, но вместо этого лишь сильнее прижалась к нему и тихонько застонала, охваченная неутолимой страстью. Поймав ее взгляд, он торжествующе улыбнулся. Фаллон не отвела глаз, а лишь тихонько произнесла проклятие.

Аларик поднялся вместе с Фаллон, вышел из корыта и положил ее на мех возле камина. Он решительно сдернул с нее мокрую сорочку. Когда его взору предстали упруго покачивающиеся высокие груди, в его глазах засветилась звериная страсть и Фаллон поняла, что он сейчас возьмет ее. Этого не следовало допускать, но она не имела сил противиться сжигающему ее желанию. Ей казалось, что она пьяна от страсти. Влажность и аромат мужского тела дурманили ее. Она нуждалась в разрядке.

Она услышала треск разрываемой ткани и сделала слабую попытку запротестовать.

— Я слижу всю воду с твоего тела. Всю.

«Нет…»

Она лишь подумала, но произнести вслух не смогла. Отсветы пламени играли на нагих телах, и они от этого стали золотистыми. Ей хотелось касаться его тела. Потрогать мускулистую и такую живую грудь. Погрузиться пальцами в копну его волос.

Она не решалась посмотреть вниз, на мощный торс и мускулистые ноги, на возбужденную плоть.

Он наклонился к ней и разостлал волосы цвета воронова крыла по коврику. Она не могла пошевельнуться, не могла возражать или крикнуть. Она лежала недвижимо, чувствуя жар камина, который овевал и обсушивал ее тело.

Его губы отыскали ее рот и страстно приникли к нему. Затем они стали блуждать по телу, обжигая, словно языки пламени, — по шее, по груди, временами где-то задерживаясь. Эти прикосновения были легкими, как трепетание крыльев бабочки. А то вдруг они становились яростными, когда он забирал глубоко в рот сосок и затем медленно высвобождал его.

Фаллон погрузила пальцы в его волосы. Она что-то бормотала, сама не зная, что именно. Она задрожала, когда он стал слизывать капельки воды с ее живота.

Внезапно его не стало, и она вскрикнула. Аларик схватил ее за щиколотки, широко развел их и стал между ними на коленях. Она увидела его восставшую плоть, и облизала губы, чтобы заговорить и упросить его остановиться. Он лег на нее, и ей были видны золотистые отблески пламени на его мускулистых плечах. Он смотрел ей в глаза, не сводя взгляда. Фаллон закрыла глаза, испытывая сладостную муку.

— Оближу тебя… Всю… — Он произнес эти слова шепотом. Его руки скользнули к девичьим ягодицам, стиснули, лицо склонилось меж ее ног. Она закричала и задергалась от пронзительного сладострастного удара его языка. Аларик хрипло засмеялся и поднял голову, чтобы увидеть ее лицо. Фаллон задвигалась, разводя ноги и приподнимая живот навстречу его рту. Из ее горла вырывались стоны, она металась, словно в горячке. Ее тело рвалось к нему, что-то — остатки разума — пыталось возражать против этой слишком интимной ласки. Тем не менее отказаться она была не в силах, а Аларик, несмотря на пожирающую его страсть, был намерен с ее помощью довести Фаллон до предела. Его язык двигался, искал и наконец нашел крохотный узелок — средоточие величайшего наслаждения. Язык проникал вглубь, разжигая сладостное пламя. В ней все трепетало и пульсировало, и она закричала, моля о пощаде.

Затем в ней что-то взорвалось… Словно раскололась звезда… Пылая и содрогаясь, она плыла, испытывая чувство невероятного наслаждения и блаженства.

Фаллон вскрикнула в смятении, все еще ощущая на себе тело Аларика и слыша его торжествующий смех. Она попыталась освободиться, испытав внезапный стыд, но он не отпустил ее. Смех его смолк, и Аларик приподнялся над Фаллон. Он переплел свои пальцы с ее пальцами. Слова замерли на ее губах, когда она ощутила возбужденную мужскую плоть.

— Я больше не могу, — прошептала она умоляюще.

— Ты можешь, — уверенно сказал Аларик.

Фаллон проглотила комок в горле и тихонько ахнула, ибо, хотя она и была переполнена удовольствием, она затрепетала, когда Аларик входил в нее. Движения его были энергичными, упругими, ритмичными.

Подчинившись этому ритму, Фаллон поняла, что ее снова охватывает пламя. Она тихонько застонала и послушалась, когда Аларик хриплым шепотом попросил, чтобы она обвила его ногами.

И этот момент снова наступил. Она выгнулась навстречу, когда ее заполнило горячее тепло. Аларик поднялся над ней, упругий и напряженный, крепко прижимая ее к себе. Фаллон чувствовала, как от живота огонь распространяется по всему телу, по рукам и ногам, заполняя собой пылающий мозг и сердце.

Аларик скатился с Фаллон и лег рядом, ловя ртом воздух. Пламя камина освещало их повлажневшие тела. Фаллон смотрела на могучие плечи, на сильные руки, которые привыкли держать меч.

Взглянув на его пальцы, Фаллон проглотила комок, вспоминая, с какой нежностью он касался ее интимных мест. Затем ее взгляд скользнул по плоскому животу и могучим бедрам.

Глаза задержались на мужской плоти, уже удовлетворенной, но все еще гордой. Фаллон почувствовала трепет. Кто он: враг, завоеватель, держащий ее в плену, — или радость ее жизни? Это какое-то чудо! Это какой-то ужас! Аларик сказал ей однажды, что она будет умолять его о том, чтобы он коснулся ее, — и вот это сбылось.

Его ладонь опустилась ей на грудь. Он рассеянно приласкал и сжал сосок.

С яростным криком она отбросила его руку и попыталась встать. Он поймал ее за руку и сел верхом на Фаллон. Соприкосновение обнаженных тел вызвало у нее замешательство.

— И что теперь, mаdemoiselle? — хрипло спросил Аларик. — Ты собираешься назвать это варварским насилием?

— Слезь с меня! — потребовала она, избегая смотреть ему в глаза. Он ничего не сказал. Наконец с несчастным видом она посмотрела на Аларика. Как всегда, было трудно что-то прочитать в его серых глазах.

— Пожалуйста! — попросила она, кусая губы.

Аларик встал и протянул ей руку. Фаллон отвернулась, чтобы не видеть его еще не угасшего желания. Он погрузил пальцы в ее волосы.

— Я спрашиваю, принцесса, неужели ты называешь это насилием?

— Нет! — выкрикнула она, и слезы брызнули из глаз при попытке выскользнуть из его объятий. — То есть да, это было насилием! Когда ты держишь меня, ты лишаешь меня воли! Ты… колдун!

— Леди, я ощущаю прелесть вашего тела и знаю, что доставил вам огромное удовольствие.

Его слова привели ее в ужас, щеки вспыхнули.

— Господи, я не хочу, чтобы ты доставлял мне удовольствие!

— Были времена, когда ты могла меня обманывать.

— Ты добился своего… Может, теперь ты отпустишь меня?

Он оттолкнул ее, так что она едва не упала на коврик. Затем снова влез в корыто, ругнувшись по поводу того, что вода остыла, вылез и стал обтираться льняным полотенцем. В смятении сидя на коврике, Фаллон наблюдала за ним. Мужчины! Покорители-ублюдки! Как она всех ненавидела, а этого в особенности! Она помнила его шепот, помнила нежность в его глазах; содрогаясь от стыда, она вспомнила непостижимо, немыслимо сладостную ласку и то, как при этом дрожала и полыхала. Он, конечно, уже все забыл. Он разрушил ее мир и веру в себя — и успешно забыл ее. В ней была безудержная, лютая ярость, за которой, может быть, скрывалось….