Феникс. Полет

И сейчас, когда они по приказу своего повелителя бегут вперед, размахивая зажатыми в почерневших пальцах орудиями убийства, не время и не место выяснять, так ли это.

Может быть кто-то из них сумеет сдаться на милость Фитая. А если нет… Они сделали выбор – прямо сейчас, вняв словам своего лидера и явно собираясь отправить нас на Путь. Совершенно искренне и с большим энтузиазмом

Фитай, будь милостив к заблудшим детям своим.

Вчерашние крестьяне, даже усиленные крохами Черного Пламени и безумием порченной ржи, не самые лучше бойцы против воинов в броне и магиков, способных сжигать плоть и душу. Слабый Огонь окутал меч. Колдун далеко, и это Пламя – для заблудших. Быть может, оно поможет им все же вернуться на Путь. По крайней мере, я хочу в это верить.

Я ударила мечом. Оттолкнула щитом и ударила вновь. Уклонилась от пары нелепых выпадов и приняла на доспехи еще один, не принесший урона, и вновь ударила. Кто-то кричал. Запахло горелой плотью не от моего Огня, не от атак чародейки. Рядом методично наносил удары Арджан, вертясь во все стороны со своими клинками как Мортис во плоти.

Слева!

В этом пропитанном отвратительной магией месте мое чутье почти не способно помочь, так что пришлось довериться Лоаку. Я отшвырнула со щита очередного безумца, повернулась – и заметила измененных тварей-охранников, приближающихся по стенам и крышам со всех сторон.

Крикнула, предупреждая, и бросилась в новый бой, оставляя Арджана добивать безумцев.

Измененные ловчее, сильнее и быстрее. Некоторые их удары доставали до цели, кое-где почти прорывают чешую. Они нападали резвее, злее, жестче, заставив уйти в оборону.

И замерли когда магики сотворили какие-то чары. Замерли ненадолго, всего на несколько мгновений, но мне этого времени хватило чтобы достать мечом сразу нескольких. Пламя теперь горело ярко и клинок с легкостью рассек плоть. Увы, магия не вечна, и инициатива быстро ушла из моих рук.

Измененные вновь атаковали, набрасываясь по двое-трое за раз, и мне опять оставалось только отбиваться, нет-нет да отсекая неудачно вытянутую руку или ногу. Увы, твари, кажется, вообще не чувствовали боли и пытались достать до меня любыми способами.

Рядом пролетела лоза, обвиваясь вокруг ближнего врага и выдавливая из него жизнь. Я разрубила еще одного измененного, раскрываясь слишком сильно – и длинные когти его товарища впились в плечо, окропляя и так залитые кровью доспехи теперь и моей собственной влагой жизни.

Вспышка Огня – и плечо онемело. Щит больше не казался таким легким, но бой я могла продолжать.

Тварей много. Они сильны. Но чародейский огонь, Пламя, лозы и ярость уничтожили их всех. Всех. Хотя последний едва не лишил меня ноги, распоров кольчугу на бедре. Я не успела помешать, уже ощущая как отвратительная черная ладонь проникает в рану, но тут когтистая лапа Арджана, оставившего где-то одного из своих клинков, обрушилась на затылок Измененного.

Я вырвала из плоти начавшие погружаться туда черные когти. Огонь полыхнул, закрывая рану.

– Благодарю.

Арджан использовал собственные когти…

– Ты…

А что сказать? Поступил правильно? Ну еще бы…

Ящер отмахнулся, подбирая выбитый в схватке клинок.

– На войне все средства хороши.

Я оглянулась.

Внутренний двор был залит кровью. Трупы и раненные валялись тут вперемежку, но никто больше не пытался атаковать нас. Витор и Мерде были бледны и держались друг за друга – судя по всему «замедление» высосало из них все, ну или почти все, силы.

Только фронде и чародейка казались невредимыми и готовыми продолжать бой. И это не могло не радовать, ведь из-за дверей не то кузни, не то храма Сурта, доносится ощутимый запах отвратительного колдовства. Колдун не стал бежать. Колдун решил сражаться, просто по-своему.

– Идем, – я повела раненым плечом и прикусила губу.

Мышцы затянулись не до конца, и резкое движение вызывало боль.

И у Пламени есть свои преграды. И у Фитая есть своя воля.

– Лекса, ты ранена, – заметил очевидное фронде.

Ну да, а я крови видать не вижу и боли не чувствую. Хотя видела и таких, кто в горячке боя мало что чувствовал. Но все же у измененных есть частичка Черного Огня, и боль от него никакая ярость не поглотит.

– Знаю. Потом.

Там колдовство, и Потерянный. Первое надо разрушить, а второго – убить, и поскорее.

Шла я правда не слишком резво, все-таки вспоротое бедро мешало. Но Пламя, не готовое залечить раны до конца, жаждало душу проповедника. Ждало ее, бесновалось и толкало вперед.

Кто-то что-то сказал за спиной, но это сейчас не имело значения. Я просто шла к дверям «церкви», переступая через тела. Кровь стекала по чешуе, по штанам, по сапогам. Чужая – почти вся. Почти.

Огонь бесновался, ища выход, а черная магия впереди туманила разум, заставляя ускорять шаг.

Я распахнула незапертые двери. Не церковь и не кузня, а бывшая лаборатория или что-то на нее похожее. Просторное помещение с большими печами вдоль стен, одна из которых на вид была вполне целой и рабочей. И прямо перед ней на полу находился круг горячих еще углей и вытоптанные в пыли дорожки для молящихся и причащающихся.

И в этом самом кругу и стоял колдун, раскинув руки и молясь. Стоял прямо в раскаленных углях.

Плевать.

Фитай, дай силы сделать нужное.

Ты с ума сошла?!

Фитай, дай силы устоять.

Мой шаг сменился бегом, а шепот колдуна – пением.

Угли, кажется, прожигали подошвы сапог насквозь.

Колдун развел руки, между которыми плясала тьма, и…

И я, не тратя времени на замах или хоть что-нибудь еще, просто врезалась в него в сполохах белого Огня. Мы оба упали в угли.

Колдун закричал, стараясь подняться, пытаясь вновь и вновь призвать свои силы. Замахиваться негде, и я ударила его навершием. Один удар, второй, третий… Колдун оказался вертким и сильным чужой, заемной силой. Он выбил меч, выкрутив кисть, вывернулся и поднялся на ноги. Попытался сбежать, и даже почти успешно – я все же успела помешать, и мы вновь повалились на пол, теперь уже за пределами круга углей.

Огонь охватил мое тело, сжигая все вокруг. Выжигая душу проповедника, отчаянно пытающегося призвать своего черного Владыку. Колдун закричал, не то все пытаясь призвать своего повелителя, не то раскаиваясь в совершенных грехах, и в тот же миг Истинный Огонь переборол тьму, и тело суртопоклонника начало стремительно плавиться, освобождая душу из клетки оскверненной плоти.

Я медленно поднялась на ноги, чувствуя, как Пламя, и так уже слишком долго и ярко горящее, медленно потухает.

Все тело болело. Кое-где угли прожгли одежду, в иных местах и вовсе сплавили мою кожу и куски рубахи.

Я глубоко вдохнула, тратя оставшиеся искры Огня на то чтобы оставаться на ногах. Обшарила пол вокруг в поисках клинка, выбитого из руки колдуном, и нашла его совсем рядом. Вот тут, на углях, только руку протянуть и…

И из печи вырывалось существо, которое звал колдун. Существо, сохранившееся до сих пор благодаря силам Сурта.

Обгоревший, огромный, раздувшийся от впитанной силы полуорк с пустыми глазами и тяжелыми кулаками рванулся ко мне с глухим ревом. Я успела выхватить нож, отобранный в Толаре. Успевала даже поднять щит, вот только удар этого существа сломал и щит, и руку за ним. Я пошатнулась, чувствуя, что Огня уже нет, и теперь остается только уповать на удачу и нож.

Потерянный ударил вновь, но я успела уйти в сторону. Еще уворот, еще и еще… И тут спина наткнулась на стену. А враг вновь замахнулся…

Магия расцвела у самого входа и отбросила Чужака прямо в угли. Второй всплеск пряно-грозовой магического аромата – и существо раскололось, как каменная статуя, и опало прямо в угли.

Я успела заметить лишь обломки рукояти клинка, торчащие там, где до того была нога твари.

– Ну вот, я же говорил что это поможет, – Мерде, до того явно что-то доказывавший Витору, с победоносным видом подошел к останкам колдуна. Подошел и плюнул туда, где когда-то было ныне оплавленное лицо. – Теперь я найду книгу и отправлюсь отсюда на своих двоих, а ты будешь навечно гнить в этой дыре, дохлый ублюдок.