Страница 2 из 12
И, следовательно, заговорив на русском языке, я все же продолжал думать на персидском, постоянно подыскивая своим "персидским" мыслям эквиваленты в русском языке.
При переводе определенной мысли с персидского языка на русский иногда возникали почти необъяснимые трудности, и я стал задумываться над тем, почему иногда так трудно передать совсем простую мысль словами чужой речи.
Заинтересовавшись этой проблемой и имея массу свободного времени, я начал изучать грамматику русского языка и некоторых других современных языков и вскоре понял, что трудности при переводе мысли с одного языка на другой заключаются в искусственных грамматических правилах построения речи. Так у меня сформировалось твердое убеждение в том, что правила грамматики многих языков составлялись людьми, стоящими на более высокой ступени интеллектуального развития, чем основная масса населения.
В качестве подтверждения этой мысли укажу на затруднение, которое возникло у меня на начальных этапах изучения русского языка и которое заставило меня более детально изучить этот вопрос.
Однажды, когда я, как обычно, занимаясь изучением русского языка, пытался сформулировать на нем свои мысли, родившиеся в моем сознании на родном персидском языке, я захотел использовать выражение, которое мы, персы, часто употребляем в разговорной речи - "myan-diaram", которое на французском языке означает "je dis", а на английский переводится фразой "I say". Пытаясь подобрать соответствующее выражение в русском языке, я долго напрягал свою память, но, несмотря на свое достаточно хорошее владение языком, не нашел необходимого эквивалента. Ни одно из выражений, употребляемых как среди простого народа, так и в среде интеллектуальной элиты, не подходило.
Потерпев фиаско, я сперва предположил, что не обладаю достаточным запасом русских слов и выражений, и обратился к своим многочисленным словарям, а также проконсультировался у тех людей, которые считались признанными авторитетами в этой области. Однако оказалось, что в современном русском языке не существует выражения, эквивалентного персидскому "myan-diaram", вместо него употребляется выражение "я говорю", которое соответствует в персидском языке "myan-soil-yaran", во французском "Je parle" и в английском "I speak".
Так как другие представители персидского народа имеют общую со мной систему восприятия образов, могут ли они принять такую неравноценную замену без внутреннего сопротивления? Конечно, нет. Ведь, "soil-yaran" и "diaram" или "speak" и "say" - это глаголы, обозначающие различные действия.
Вот один из тысячи возможных примеров, иллюстрирующих трудности, которые возникают при переводе мысли на язык иных культур, находящихся по общему признанию в периоде расцвета.
Вследствие отсутствия эквивалентов слов и выражений, наблюдаемого в современных литературных языках, представители тех цивилизаций, в которых слова имеют только буквальный смысл, слыша или читая слова и выражения, употребляемые в переносном смысле, воспримут мысль автора в искаженном виде.
При этом слова и выражения, обозначающие широкий круг понятий, относящихся к жизни и деятельности простых людей, имеют точные эквиваленты в большинстве языков.
Пример отсутствия в русском языке выражения, точно соответствующего персидскому варианту, который я привел выше, служит подтверждением моего вывода, на первый взгляд поверхностного, что любой самый искусный перевод с одного языка на другой является всего лишь эрзацем - неким искусственным подобием оригинала.
Должен сказать, что, начав изучать грамматику русского языка, а также и других современных языков, с целью установить причину отсутствия эквивалентных выражений, я решил, что одних только филологических знаний для этого недостаточно, и стал знакомиться с историей происхождения и развития русского языка.
И мои изыскания подтвердили, что прежде этот язык содержал слова, соответствующие конкретным понятиям из области практической деятельности. Но с течением времени, достигнув определенной ступени развития, он стал объектом экспериментов бесчисленных псевдолитературных выскочек, так что смысл многих слов и выражений оказался искаженным, или они были даже совсем выведены из употребления только потому, что они не соответствовали требованиям, предъявляемым к "культурной" речи. Среди них оказалось и слово, которое я долго не мог отыскать, соответствующее персидскому понятию "diaram" и в те времена звучавшее так: "сказываю".
Интересно отметить, что это слово сохранилось и до настоящего времени, но употребляется в прежнем, буквальном значении только людьми, хотя и являющимися представителями русской нации, но живущими в районах, удаленных от культурных центров страны и, таким образом, изолированных от влияния современной цивилизации.
Искусственно созданные языковые конструкции, которые молодое поколение вынуждено усваивать, являются, по моему мнению, одной из основных причин того, что среди современных европейских народов развивается и нормально функционирует только один из трех принципов, необходимых для формирования здорового сознания, а именно мышление. Но без определения и сознания собственных чувств и инстинктов, что очевидно для каждого здравомыслящего человека, не может быть сформирована полноценная личность.
Подводя итог всему ранее сказанному о современной литературе, точнее всего могу описать ее словами: "Она не имеет души".
Современная цивилизация убила душу литературы, как и всего того, к чему она прикоснулась.
Я имею более чем достаточно оснований для такой беспощадной критической оценки современной цивилизации, тогда как дошедшие до наших дней памятники античной литературы свидетельствуют о том, что нам есть что позаимствовать из нее, что она способна помочь формированию полноценной, гармонично развитой личности и должна передаваться из поколения в поколение.
Я пришел к выводу что мудрость древних народов, квинтэссенция их идей, увековеченных в форме кратких и доступных изречений, может быть очень полезна их потомкам.
Чтобы показать различия между литературой прежних времен и современной, я хочу напомнить старый анекдот про двух воробьев.
Однажды под стрехой сидели два воробья, старый и молодой. Они обсуждали событие, которое стало "сенсацией дня" и заключалось в том, что служанка муллы выбросила из окна на улицу, где собирались стаи воробьев, нечто, на первый взгляд похожее на кусок засохшей каши, но которое оказалось всего лишь старой мочалкой. Некоторые из молодых неопытных воробьишек бросились на нее.
Обсуждая этот случай, старый воробей внезапно весь нахохлился и с недовольной гримасой стал искать под крылом блох, которые его постоянно донимали. Поймав одну, он сказал с глубокомысленным видом: "Не те нынче времена. Сидим, бывало, под стрехой, дремлем. А тут вдруг внизу шум, гром. Запах такой, что слюнки текут. Душа радуется в предчувствии того, как мы слетим вниз и устроим грандиозный пир. А что сейчас? Шума достаточно, и вонь такая, что вытерпеть невозможно. А в результате несколько пятен масла на мостовой".
В этой беседе, как вы уже наверное поняли, речь идет о конных экипажах. Последние, производя гораздо больше шума и неприятного запаха, вполне бесполезны в смысле обеспечения воробьев питанием. А без пищи и воробью несладко.
Этот анекдот является отличной иллюстрацией к моему утверждению о различии между современной и ушедшей цивилизациями.
Литература должна служить совершенствованию человечества, но в настоящее время не может выполнять эту функцию, так как она слишком поверхностна. Как в анекдоте о старом воробье, шуме, суете и плохом запахе.
Любой человек, отбросив предубеждения, может заметить различия в степени развития чувств между людьми, родившимися и проведшими всю свою жизнь в Азии, и коренными европейцами.
В самом деле, многие отмечают, что у современных жителей Азии, которые существовали изолированно от современной цивилизации, чувства развиты гораздо сильнее, чем у европейцев. А так как чувства - это основа при формировании гармоничной личности, то азиаты, имея, как правило, меньше фундаментальных знаний, тем не менее имеют более верные представления об окружающем мире и самих себе, чем те, кто считает себя сливками современного цивилизованного общества.