Страница 4 из 9
Так было всегда, сколько я себя помню. Практически всё население сосредоточилось в больших городах, а следы былой жизни растворялись под натиском природы. Когда-то, наверное, здесь кипела жизнь, дороги гудели от нескончаемого потока автомобилей, берега рек и озëр использовали как пляжи, а вокруг многочисленных дачных домиков чернели ровные огороды. Но ближе к середине двадцать первого века власть в стране досталась «либералам-прогрессивистам», мечтающим построить западную цивилизацию. Им потребовалось всего десять лет, чтобы избавиться от лишних затрат на неперспективных территориях, а ещё через десять лет Российская Федерация превратилась в Федерацию Независимых Конгломераций. Прогрессивисты вообще любили всё переименовывать. Их раздражали старые названия городов, улиц, площадей, словно те несли в себе оскорбление. Москву переименовали в Моссити, но это я, по крайней мере, знал. А вот как раньше назывался, к примеру, Неополис — ближайшая к Моссити конгломерация — я понятия не имел. Что до территории между многомиллионных мегаполисов, то еë называли Рассеей. Может, это тоже было каким-то пренебрежением, но мало кого вообще волновало, что происходило за порогом их квартирки, а уж далëкая пустошь и вовсе представлялась диким, страшным местом, о котором не хочется ни говорить, ни вспоминать.
В Рассее обитали немногочисленные племена кочевников, собиравших вещи на руинах и разводящих скот. Суровые ребята, которые обычно сначала стреляли, а потом уже разбирались с миром ты пришёл или с войной. Да и среди соплеменников нравы у них не отличались дружелюбием. Жёсткая иерархия, независимо от того, патриархат у них царил или матриархат, а каждого провинившегося в лучшем случае изгоняли из племени, которое они обычно называли миром.
Я не любил общаться с кочевниками, но иногда это было жизненно необходимо. Когда охотники за головами сидят на хвосте, только дурак откажется от помощи. Даже если взамен придётся месяц-другой побыть батраком и заниматься самой тяжёлой работой до кровавых мозолей.
Были в Рассее и такие обитатели, в сравнении с которыми кочевники могли показаться милыми людьми с широкими улыбками. Банды гопстеров, состоящие из отморозков, каннибалов и мародёров всех пошибов. Эти твари налетали стаями, выжидая момент, когда жертва не окажет сопротивления. И тогда смерть могла показаться лучшим исходом. Беззащитность врага провоцировала их на изощрëнные зверства, место которым не в каждом хорроре бы нашлось.
Иногда от безысходности гопстеры сбивались в бригады и всем скопом нападали на автоматизированные заводы и фермы. Корпорации оставляли на охрану хорошо вооружённые отряды — настоящие армии с танками и вертолётами. Так что эти налёты напоминали военные операции. Вот только у гопстеров имелось весомое преимущество. Им нечего было терять, а смерть в бою почиталась за самую «чёткую».
И, несмотря на суровость Рассеи, это было лучшим местом, чтобы исчезнуть. Полиция Моссити сюда не совалась, боясь потом разориться на похоронах сотрудников и компенсациях родственникам. А охотники за головами надолго не задерживались, потому как здесь эти продажные шкуры стояли поперёк глотки едва ли не всем. Так что, какой бы сладкой ни была награда за очередного преступника, без постоянного пополнения запасов и нормального крова над головой они быстро сдавались и возвращались в город с пустыми руками.
Я же со своим крошечным отрядом обосновался недалеко от развалин Дмитрова. Пять лет назад мы спасались после очередного ограбления и наткнулись на небольшой дачный посёлок. Многие дома там уже обрушились или покосились, но был один участок, где совершенно невзрачная халупа стояла, как ни в чём не бывало. Мы засели в ней поздно ночью, когда мозги уже не особо соображали, а утром заметили стальную дверь в подвал, покрашенную под дерево. С трудом её взломали и едва не обалдели от увиденного. Под хижиной находилось трёхэтажное бомбоубежище. Без запасов еды и топлива, с доисторическим дизельным генератором. Но это всё было мелочью. А вот бункер позволил нам организовать там настоящую базу для всех будущих дел.
Постепенно мы и с местными нашли общий язык. С кочевниками поддерживали относительно неплохие отношения и покупали у них кое-что по мелочам. А гопстеры прекрасно понимали, что в случае нападения каждый из нас заберёт с собой в могилу десяток-другой их братков, оставив взамен немного припасов и заминированную оружейную. Бессмысленно даже пытаться. По крайней мере ни разу за всë время им это в голову не взбрело.
Глава 3
Кондиционер не спасал от жары. Он изо всех сил шуршал, отчаянно дул мне в лицо, но всё равно не справлялся. Моё тело плавилось, и влажные пятна уже превратили всю майку в мокрую тряпку. Со лба неиссякаемым потоком стекал пот, то и дело попадая в глаза, в рот. Утираться не успевал.
Зато Олег чувствовал себя прекрасно. Что-то там у него было встроено и на случай жары, так что он то и дело хихикал, глядя на меня, и приговаривал:
— Надо с умом деньги тратить, а не на всякую дребедень.
Я же, скрежеща зубами, хранил молчание. Меня устраивало моё тело и без всяких апгрейдов. Я ни разу в жизни не болел, а раны, даже самые тяжёлые, заживали в считанные дни. Однажды в пьяной потасовке мне отсекли фалангу безымянного пальца левой руки, так всего за полгода она отрасла заново и теперь ничем не отличалась оют всех прочих.
Как-то один доктор сказал мне, что это всё из-за уникального иммунитета. Ген регенерации или что-то вроде того. Он предлагал немалые деньги, чтобы изучить меня поподробнее, но я решил оставить это своей маленькой тайной. Зная нынешних докторов, из меня сделали бы подопытную крысу быстрее, чем я успел бы подписать бумаги.
Впрочем, установить несколько имплантов, чтобы стать быстрее и сильнее, конечно, иногда хотелось. Может даже не придëтся пить горстями таблетки, чтобы не случилось отторжения. Но всякий раз, когда я уже почти решался это сделать, меня останавливал страх. Я не боялся боли или крови, этими глупостями пусть подростки страдают перед увеличением всяких органов. Другое дело — потерять себя, изменить свою личность и в зеркале увидеть чужака. Это проще всего, когда возможности выходят за привычные рамки. И доказательство сидело сейчас на соседнем кресле.
Мы с Олегом познакомились в Сибериан Империал шестнадцать лет назад. После гибели родителей я жил там с тётушкой Кристи, но чуть только отметил шестнадцатое день рождения, как сразу же свалил в Моссити в поисках лучшей жизни.
К тому времени я сбегал из дома не раз, и всегда меня в этих приключениях сопровождал Олег. Мы вместе ошивались на улицах рабочих районов, вместе пытались прибиться к одной из местных банд. Но это всегда приводило к одному и тому же исходу. В очередной перестрелке кого-нибудь из нас ранило, а из больницы путь был только под строгий надзор тëти и сестры. Нашим мятежным душам требовалось радикальное решение. Такое, что не оставит путей назад и откроет двери во взрослую жизнь. Оно нашлось, когда я завёл дружбу с пилотом в аэропорту имени База Армстронга. Он то и провёл нас с Олегом на борт самолëта вместе с группой туристов. А дальше Моссити, пропитанный кровью и дурманом синтетических наркотиков и всё те же банды, разборки, перестрелки.
Двадцать второй век я встретил со шлюхой-андроидом, скачущей на мне в такт боя курантов. А через минуту уже отстреливался от кучки отморозков из своей же банды. Запас дури для Нового Года у них кончился слишком рано, и они решили позаимствовать моё имущество для оплаты новой дозы. Не окажись тогда поблизости Олега, меня бы так и пристрелили голышом между искорёженным телом шлюхи и ещё влажной от пота постелью.
После предательства я не знал, куда податься. Всюду видел подозрительные тени, постоянно ожидал нападения из-за угла. Можно было назвать это паранойей, но несколько раз я спас себе жизнь таким образом. Вовремя выхватил пистолет и пустил пулю прямо в глаз затаившемуся гаду.
Мы с Олегом тогда зарабатывали случайными подработками и с трудом набирали денег на сытный обед. Перебивались синтетикой, которую я через силу заталкивал в глотку. Становилось очевидно: пора что-то менять. И когда один надёжный знакомый предложил мне поработать «по-крупному». Я согласился, не раздумывая.