Просто одно фото

— Паркинсон? — голос её прозвучал не столько удивлённо, сколько растерянно. — Ты чего тут расселась? Тебе плохо?

— А тебе дело есть до этого? Я же почти Пожиратель Смерти… — огрызнулась слизеринка, не поднимая на неё глаз.

Гермиона несколько растерялась. Она сама уже невольно относила всех слизеринцев либо к Пожирателям, либо к тем, кто их поддерживает. Так и правда считали многие, но слизеринцы держались гордо и независимо, и вовсе не выглядели ненавидимыми всеми жертвами. Неужели случился какой-то конфликт?

— Ты ещё скажи, что ты на стороне мракоборцев! — несколько неуверенно возмутилась Гермиона. — Ты же подружка Малфоя, и…

— И что?! — Пэнси рывком вскочила, сжимая кулаки. — Ну что из этого? Я кого-то убила? Да? Или может, навесила где-то Чёрную метку? Или участвовала в каком-то нападении на магглов? — она резко отвернулась, обнимая себя за плечи.

— Я не могу понять, за что? — голос её звучал теперь сдавленно. — За то, что я учусь на Слизерине… Это идиотизм… Да, Грейнджер, мы никогда друг друга не любили, но одно дело наша вражда, а другое дело обвинения в чёрт знает чём…

Гермиона рассеянно смотрела на сгорбленную спину.

— Но Гарри говорит… — вырвалось у неё, но она тут же прикусила язык. А что такого говорит Гарри, если судить объективно? Что Люциус Малфой — Пожиратель Смерти. Но как это касается подруги его сына? В теории, конечно, никак, но на практике…

— Ну ты же их поддерживаешь… — неуверенно начала гриффиндорка, словно пытаясь переубедить саму себя.

— Да мне пофигу, кто победит, — бросила через плечо Пэнси. — Я просто жить хочу спокойно…

Гермиона невольно пристыдилась. Первый порыв был — обвинить её в равнодушии относительно судеб магглов и магов, но она вовремя одёрнула себя. Не лучшее время и место для нравоучений. Да и Пэнси… не то, чтобы Гермионе было жаль её, но слова слизеринки не проходили мимо, а слабо, но затрагивали. И если забыть все обиды, то, наверное, Пэнси можно было даже посочувствовать.

— То же самое, что с тобой, Грейнджер, — голос давней недоброжелательницы отвлёк её от мыслей. Пэнси цепко смотрела на ней из-под упавших на лицо прядей. — Пожиратели прижимают магглорожденных, а вы — слизеринцев…

— Мы вас не трогаем! — моментально взвилась Гермиона.

Паркинсон отчётливо фыркнула и снова отвернулись.

В пустой школе царила непривычная тишина. Даже портреты ещё спали в своих рамах, а домовые эльфы где-то внизу, в кухонных полуподвалах, колдовали над завтраком. Гриффиндорке надо было уйти. Её ждали завалы учебников и горы дополнительных заданий, но что-то не давало ей уйти. Когда она уже собралась нарушить эту давящую тишину, Пэнси развернулась, скрипнув металлическими набойками каблуков.

— Я тут тебе столько наговорила… — шепнула она. — Короче, мне сейчас срочно надо расслабиться. Пошли в Хогсмид.

Гермиона часто-часто заморгала, переваривая этот поворот.

— С тобой? Чего это вдруг?

Слизеринка возвела глаза к потолку и устало вздохнула.

— Грейнджер… Что ж ты так туго соображаешь-то… Говорю же, мне расслабится надо. Не могу сидеть в этих стенах… Если ты думаешь, что я тебя отравлю после того, что тут душу тебе излила, то не бойся. Прятать труп в снегу очень сложно, а с трансфигурацией у меня плохо.

— Шуточки у тебя…

— Какие есть… — Пэнси взглянула на неё с какой-то невозможной тоской. — Не хочешь, как хочешь. Моё дело предложить. Я сейчас за плащом, минут через десять буду у главных дверей…

— Но ведь разрешения не было…

— Мы старосты и шестикурсницы. Обе.

Растерянно проводив её взглядом, Гермиона направилась в родную башню, чётко уверив себя — никуда она не пойдёт. Это же Паркинсон! Та ещё змея! Наверняка это ловушка или какая-то злая шутка! Мало ли… и то, что она говорила ей то, что её тревожит, ещё ничего не означает. «Какая же я всё-таки дура» — подумала Гермиона, выскользнув из гостиной с тёплым зимним плащом.

* * *

«А Грейнджер не самый худший вариант, иначе я бы не согласилась даже тогда. Она не дура и не уродина. А после того, как ей на четвёртом курсе зубы поправили, ещё краше стала.» Пэнси критически оглядела полупустой зал «Трёх Метёл» и наморщила нос. Капюшон она не сняла, и снежинки таяли на нём, растекаясь холодными каплями.

— И все свободные столики на виду. Так не пойдёт… Я думаю, тебе тоже не хотелось бы, чтобы нас видели вместе.

— И что ты предлагаешь? — Гермиона стряхивала снег со своего капюшона, и, судя по нерешительному виду, готова была вот-вот отказаться от этой затеи.

— Минуту.

Пэнси решительным шагом подошла к барной стойке и, перекинувшись с Розмертой парочкой слов, вернулась с двумя бутылками сливочного пива и маленьким ключом.

— А теперь за мной.

Вместе они поднялись по навощенной деревянной лестнице в маленькую светлую комнатку, в которой из мебели была лишь кровать, стол со стулом и сундук в углу.

— Я сняла её на пару часов, — пояснила Пэнси, отшвырнув плащ на стул и упав на пёстрое покрывало кровати. — Можно посидеть и быть уверенными, что нас никто не увидит.

Тишина, тепло и никаких косых взглядов. Гермиона плюхнулась рядом и молча открыла своё пиво. Они сидели, отогреваясь после беготни по заснеженным дорожкам и свирепствующей метели. В пабе пахло корицей, хмелем и чем-то непонятным, но очень приятным. Вместе с холодом постепенно ушло и напряжение. Вялые фразы перетекли в неспешный разговор. Учёба, школа, преподаватели, погода… Какими разными они бы ни были, их всё же много что объединяло. Они жили в одном замке и ходили на одни и те же занятия, видели одних и тех же людей. Пэнси расслабилась окончательно, развалившись на кровати спящей кошкой, Гермиона уселась поудобней, разувшись и поджав под себя ноги.

— Спасибо тебе, — неожиданно тихо сказала Пэнси, перебив гриффиндорку на полуслове.

— Что? — пушистые ресницы рассеянно дрогнули. — А… пожалуйста…

Пэнси резко села и коснулась уголка её губ быстрым поцелуем.

— Правда, спасибо… — повторила она, не отстраняясь далеко. — Мне надо, чтобы со мной кто-то был, когда я в депрессию впадаю.

— Да не за что, — осторожно ответила гриффиндорка.

Странно, но она не шарахалась, не возмущалась и не отшатывалась, а внимательно смотрела на Пэнси, словно ожидая ещё чего-то. На миг это её насторожило, но время поджимало, и слизеринка решила ловить момент. Она снова поцеловала её, ощущая тонкий сладкий запах яблока и ванили, наверняка блеск для губ. Гермиона покорно раскрылась навстречу её губам, всё так же осторожно и чуть настороженно. Целоваться она всё-таки умела. Это Пэнси отметила первым делом, делая свой поцелуй ещё настойчивей и глубже. Её чуть смуглая прохладная ладонь накрыла теплую руку Гермионы и чуть надавила, не пугая, но и не давая отстраниться. А дальше… Мысли путались и терялись, и Пэнси казалось, что она временами вылетала прочь из реальности в какой-то иной мир, пропахший яблоками, ванилью и цитрусовым шампунем. Кожа у Гермионы была нежная и светлая, какая-то по-домашнему тёплая, как и вся она. Пэнси долго целовала ее, откровенно наслаждаясь самим касанием, слушая тихие стоны и вскрики. Аккуратная грудь с розовыми кружками сосков, которые напряглись, казалось, от одного только взгляда на них, сама легла в её уже разогретые ладони. Она целовала всегда спрятанную под густой гривой волос шею, зарывшись пальцами в каштановые пряди, покусывала аккуратные розовые ушки, никогда не знавшие серёжек, гладила и вылизывала мягкий белый живот… Завитки внизу живота у неё были чуть светлее и мягче. Они щекотали нос и губы Пэнси, когда она яростно целовала её там, поглаживая ладонями округлые бёдра. Тихие всхлипы и стоны кружили голову и распаляли не хуже ответных ласк… Когда она проникла в неё языком, Гермиона тихо вскрикнула, прижимая ладонь к губам… Она опомнилась, только когда дрожащая и разгорячённая лучшая ученица Гриффиндора, а то и всего Хогвартса, прижалась к ней всем телом, переплетая их ноги. В комнате, казалось, стало ещё жарче, пёстрое покрывало смялось и сбилось. Кое-где на нём виднелись пятна влаги... Гермиона по-прежнему тяжело дышала, ткнувшись носом куда-то Пэнси в плечо. Её дыхание щекотало волосы слизеринки, но она словно не чувствовала. Тут не было зеркала, но она почему-то отчётливо видела, как они выглядят со стороны. Абсолютно не похожие, переплетённые накрепко, словно желающие срастись. Одна мягкая и уютная, со множеством округлых плавных линий, вьющейся буйной гривой и трогательной родинкой за ушком. Другая — нескладная, смуглая, с худыми руками и тяжеловатыми бёдрами. А ещё она никак не могла вспомнить, когда перестала играть… В пабе? В Хогвартсе? Очнувшись от странного транса, Пэнси дотянулась до своей сумки и, достав прихваченный фотоаппарат, наугад щёлкнула их двоих.