Страница 11 из 18
Впрочем, эта мысль в свете последних его размышлений почти не успокоила уполномоченного. Ему было необходимо знать, случайно ли притаился за углом тот квадроцикл или нет. И он нажал кнопку включения своего электромобиля.
И почти сразу на его лобовое стекло стали падать большие капли.
Вода проливается из тяжёлой чёрной тучи шумным потоком; сначала уполномоченный ещё пытается ехать, но уже через минуту ливень становится таким сильным, что он решает остановиться. Просто дворники не справляются с потоками воды, и Андрей Николаевич находит первую небольшую возвышенность возле одного из домов и на ней останавливает своё транспортное средство, чтобы не оказаться в луже. А ливень лишь усиливается… Он просто грохочет струями воды по крыше электромобиля. Да, нужно было сегодня брать надёжный и простой квадроцикл. Всё это «электричество» – для городских дамочек и пижонов. И тут он краем глаза замечает, что какая-то машина, несмотря на страшный дождь, довольно резво проносится мимо него. Прямо по лужам, не разбирая дороги и поднимая тучи брызг. Он провожает её глазами, ровно две секунды, пока это транспортное средство не скрывается в серой пелене ливня.
«Куда это он так гонит? – этот вопрос ещё не сформировался у него в голове, когда ответ уже родился. – За мной, наверное! А гонит так, потому что боится потерять в этом ливне, – ну а в том, что это проехал тот самый квадроцикл, бампер которого он заметил недалеко от дома Рябых, уполномоченный не сомневался ни секунды. – Н-да… Мною интересуются. Несомненно!».
И от этих мыслей что-то стало кисло на душе у уполномоченного. Там, на юге, в степи и оазисах, он жил в состоянии постоянного напряжения и готовности ко всему. Курки, что называется, были взведены всё время. В тех местах даже сон не был полноценным сном. Короткое забытьё, слегка снимающее напряжение.
Здесь же, в большой агломерации Соликамск-Березняки, он чувствовал себя почти в безопасности. Да, кто бы мог тут угрожать высокопоставленному и заслуженному сотруднику очень влиятельной организации? Кто бы осмелился следить за таким? И вот теперь, когда кто-то осмелился, ему вдруг стало неуютно.
«Первым делом нужно выяснить, кто это, – он не собирался миндальничать с теми, кто взялся за ним следить. Ему не нравилось, что кто-то тут, в Большом Городе, может представлять для него хоть какую-то опасность. – Если эти недоумки полагают, что слежка за сотрудником Трибунала – занятие простое и безопасное, они сильно ошибаются».
Он готов был действовать, вот только нужно было дождаться, пока кончится ливень. И когда через пару минут ливень наконец начал стихать, Андрей Николаевич тихонечко, стараясь не въезжать в колеи, заполненные водой, поехал вслед за умчавшимся квадроциклом.
И сразу, свернув за угол, увидал тот квадроцикл, машина ехала навстречу ему; видно, водитель понял, что за дождём проскочил мимо, и решил вернуться и найти его, и теперь разбрызгивая воду, гнал обратно. Горохов остановил свой электромобиль, вытащил из кобуры пистолет, дёрнул затвор и, недолго думая, открыл дверь и, натянув респиратор, вышел и пошёл навстречу приближающемуся квадроциклу. Он не прятал оружие, но пока не поднимал, так и нёс его, опустив вниз: пусть видят, что оно у него имеется.
Ну и, конечно, сидящие за тёмными стёклами приближающегося квадроцикла его увидели. Увидели и остановились. А он продолжал идти по скользкому грунту, не очень-то разбирая дорогу.
Его дорогая обувь уже промокла, тем не менее уполномоченный быстро шёл вперёд и уже не стеснялся поднять пистолет. Он даже уже прикинул, как будет действовать. Главное было добраться до дверцы водителя. К сожалению, из-за затемнённого стекла Андрей Николаевич не видел, сколько там людей; впрочем, он уже готов был ко всему. И чтобы людям в квадроцикле это было понятно, Горохов просто поднял своё оружие и направил его в район водительского кресла. И когда до транспортного средства ему оставалось пройти всего шагов пять-шесть, мотор квадроцикла вдруг взвыл высокими оборотами и на задней передаче быстро потащил агрегат по лужам прочь от уполномоченного. А резкий проворот колёс переднего моста выдал такой фонтан глинистой грязи, что уполномоченный в одну секунду оказался весь покрыт ею. Весь. Ему даже пришлось зажмуриться, так как вода с глиной и песком попала ему на очки и респиратор.
– Вот блин…, – он опустил пистолет и стал отряхивать респиратор от мокрой грязи: от влажной среды, а тем более от попавшей в него воды он сразу перестал нормально работать, неприятно затарахтел. – Зараза… Вот уроды! – потом стал стирать глину с лица. – Подонки!
А квадроцикл, отъехав метров на пятьдесят, развернулся и стал быстро удаляться от него. И уполномоченный разозлился ещё больше, он даже снова поднял пистолет и стал целиться вслед уезжающему транспорту: мало того, что его обдали грязью, уделали его любимый костюм, так ещё он и не смог выяснить, кто это был.
– Уроды! – повторил уполномоченный и пошёл к своему электрокару, отряхиваясь и пряча пистолет в кобуру под мышкой. Он уже не торопился: ботинки промокли, костюм грязен. Усевшись в свою машину, он стянул респиратор, который нужно было сушить, и бросил его на соседнее кресло. Посидел, немного приходя в себя, и поехал в «контору».
***
Начальник Отдела Исполнения Наказаний Евгений Александрович Бушмелёв был на месте. Наверное, две трети своей жизни этот грузный человек с седыми бровями проводил на работе. И, кажется, он совсем не удивился появлению у себя в кабинете одного из своих сотрудников. Начальник сидел и перебирал бумаги, раскладывая их из небольшой стопки в разноцветные папки. Делал это невозмутимо. Он даже не очень-то удивился и тому, как его сотрудник выглядел. Бушмелёв кинул на Горохова тяжёлый взгляд, оглядел сверху донизу его влажную одежду в глиняных потёках и спросил не очень-то дружелюбно:
– Вижу, в отпуске не скучаешь! Зачем тогда пришёл?
Этот недружелюбный тон ровным счётом ничего не значил; сколько уполномоченный знал его, комиссар всегда был таким; а ещё комиссар не любил, когда люди ведут пустопорожние разговоры или ходят вокруг да около. И поэтому Андрей Николаевич без приглашения уселся напротив комиссара и сразу перешёл к делу:
– За мной следят.
Он рассчитывал, что Бушмелёв хотя бы после его слов оторвётся от своего занятия и заинтересуется этой темой, но начальник Отдела Исполнения взял очередной листок из стопки, прочел несколько слов и положил лист в серую папку. Надо признаться, уполномоченный рассчитывал на другую реакцию и на пару секунд растерялся. Но тут же сообразил и спросил:
– Вы, что, знали об этом?
– Догадывался, – беря очередной лист бумаги, отвечал Бушмелёв.
– Ах догадывались? – теперь всё становилось ещё интереснее. – Может, скажете кто это? А то я уже собирался в этих умников немножко пострелять.
– Кто именно за тобой наблюдал, я сказать не могу, не знаю, ну а кто инициировал наблюдение, ты и сам должен знать, – спокойно отвечал комиссар.
– Должен знать? – Горохов продолжал удивляться. Ему, честно говоря, до сегодняшней встречи с тем квадроциклом и в голову не приходило, что кто-то может за ним следить… Тут, в Соликамске! Но здесь, в этом защищённом от прослушивания кабинете без окон, он вдруг понял: – Это северные, что ли?
Всё так же не отрывая глаз от своих бумаг, Бушмелёв ответилему:
– Грицай добилась приёма у Первого и просила его установить за тобой наблюдение. Я был против, сказал, что ты сразу поймешь и что это приведёт к внутреннему конфликту между отделами, а нам это вовсе не нужно. Первый со мной согласился. И отказал северянке.
– И они нашли кого-то со стороны, – закончил Горохов.
Последний листок наконец был уложен в одну из папок, комиссар завязал её, отложил на край стола и произнёс:
– Они тебе не верят.
– Не верят, – Горохов покачал головой, нехотя соглашаясь. – Иначе не устраивали бы столько заседаний.
– Они тебе не верят, Андрей, – повторил Бушмелёв, – но никто, кроме тебя, ничего по той экспедиции уже сказать не сможет, солдатик, которого ты приволок полуживым, не в счёт, – и тут комиссар изменил тон и придал своему голосу значительности: – А мы все здесь, в «конторе», я повторяю – все, без исключения, рады, что вернулся из той экспедиции живым именно ты.