Шеф

– Чего молчишь? Наташка, и пачку «Мальборо» дай!

Видная блондинка лет двадцати приветливо улыбнулась Олегу и подала ему сигареты. Он закурил, сев на табуретку у стойки.

– Ну, я ещё подойду к тебе, – посулил Ахмед, спешивший вернуться к своим делам, – Наташенька! Проследи, моя драгоценная, чтобы он к бандитам не лез.

С этими словами Ахмед ушёл в служебное помещение.

– Что-то долго не появлялся ты здесь у нас, – заметила барменша, виртуозно освободив бутылку от пробки. Следя, как «Мадам Клико» струится в бокал на высокой ножке, Олег ответил:

– На зеркала денег не было.

– Появились?

– Нет.

– Чего ж ты пришёл?

– Равшан меня пригласил сюда.

– Что у тебя общего с этим типом?

– Я бы тебе не советовал так прозрачно собирать информацию о Равшане.

– Ты чего гонишь? Вообще спросить ни о чём нельзя?

Казалось, Наташка очень обиделась. Повернувшись к Олегу красивой, гордой спиной, она начала протирать бокалы. Сделав глоток, Олег уловил её злобный шёпот:

– Совсем свихнулся от наркоты своей!

У Ахмеда было немноголюдно, но ситуация на глазах изменялась к лучшему. Из динамиков рокотал нежный голос Элвиса под гитару. К стойке подсели две остроумные девушки и два хипстера. Взяв свои сигареты, шампанское и бокал, Олег пересел за ближайший столик. Отсюда он увидел Равшана. Тот был поглощён игрой и, судя по бодрым выкрикам земляков, что толпились рядом, уверенно набирал очки. Игра шла в открытую пирамиду. Медленно и степенно Равшан шёл вокруг стола, делая дуплет за дуплетом. Когда ему удавался точный клапштос по битку, четыре прицельных катились в лузы. Его противница – очень пьяная дама лет сорока, громко провожала их сквернословием. Один раз, когда у Равшана вышел триплет, она взяла кий как шпагу, словно намереваясь его проткнуть. Джигиты над ней смеялись, но у Олега возникло чувство, что это несколько преждевременно. Наблюдая за этой странной игрой, он сам уже был готов материться. Ему давно не терпелось начать свою.

Неблизко от бильярда сидели, о чём-то споря, четыре девушки, лица, попы и имена которых были знакомы листателям глянцевых журналов, а также зрителям MTV. Когда к ним пытался подсесть мужчина, они ему говорили что-то, и он стремительно отходил, косясь на Равшана с его джигитами. Но, заметив Олега, все эти девушки улыбнулись. Одна из них тут же встала и поспешила к нему, стуча каблучками травмоопасной длины и тонкости. Это была Инга Лопухина – заслуженный мастер спорта по синхронному плаванию, звезда Плейбоя и финалистка конкурса «Мисс Сочи-94». Приоритетом её был спорт, однако в спортивной хронике она занимала значительно меньше места, нежели в светской. Ничего странного в этом не было – ноги Инги, торчащие из бассейна, мало чем отличались от ног других синхронисток, а вот под взглядом её больших изумрудных глаз, по меткому изречению одного писклявого модельера, даже весеннее небо переставало быть голубым. Олег, впрочем, имел противоположное мнение на сей счёт. Он терпеть не мог большеглазых женщин, считая их истеричками. Тем не менее, он приветливо поздоровался с Ингой, так как иных существенных недостатков за ней не знал. Наташка за своей стойкой демонстративно скривила рожу.

– Как у тебя дела? – спросила спортсменка, сев напротив Олега и закурив «Честерфилд».

– Ничего дела. А как ты?

– Да так…

Олег налил ей шампанского в свой бокал.

– Ты где пропадал? – спросила она, осушив его и поставив.

– В Бутырском следственном изоляторе.

Её длинные брови приподнялись.

– Чего?

– У тебя вода осталась в ушах? Реально я был под следствием. Неужели Равшан тебе ничего не сказал об этом?

– Равшан? Ни одного слова! Если бы я узнала, ты бы там ни минуты не просидел. Что произошло?

– Ничего особенного. Один человек совершил хороший поступок, а так как он – офицер милиции, это всем показалось странным.

– А что он сделал?

– Повесился.

– Какой ужас! – пробормотала Инга, взмахнув ресницами и качнув под столом ногой, закинутой на другую ногу. Белая туфля, болтавшаяся на пальцах, слетела с них. Наполнив бокал шампанским, Инга отпила половину. Потом прищурилась на Олега.

– А ты-то как оказался крайним?

– Было бы странно, если бы я им не оказался! Поскольку я двадцать лет назад чуть не придушил суку, спросившую, что кричала мне моя мать, когда умирала от лейкемии, на меня можно списывать всё, что нельзя списать на всемирный еврейский заговор.

– Да не хочешь, не говори, – отрезала Инга, сделав ещё глоток. – Я, впрочем, уверена, что ты трахал его жену. Но это – не моё дело. Ты мне вот что скажи: тебя окончательно отпустили?

– Да.

– Почему?

– Потому что следователь – нормальный мужик.

Это показалось Инге смешным. Она ярко засверкала имплантами, обошедшимися Равшану дороже, чем капремонт её «Хонды» после аварии, ввиду коей подводная акробатка осталась без половины зубов.

– Нормальный мужик! А вот если бы следователем была нормальная женщина, не ушёл бы ты от неё. А если бы следователем была ненормальная женщина – например, такая, как я – были бы допросы с пристрастием!

Большой палец ноги чемпионки мира властно уткнулся Олегу в голень. Олег зевнул и сказал:

– Для того, чтобы устраивать мне допросы с пристрастием, гражданка Лопухина, вам совсем не нужно быть следователем.

– А что для этого нужно?

Олег задумался, глядя на изумительное лицо своей собеседницы, обрамлённое ярко-рыжими волосами. Но думал он не о ней.

– Ну, так что для этого нужно? – усилила натиск Инга. Пора было ей ответить. И прозвучал ответ:

– Я не знаю.

– У тебя что, проблемы?

– Да, у меня проблемы.

– Какие?

– Я не могу сказать.

– Почему?

– Потому что ты начнешь высказывать своё мнение.

– Ну и что?

– Вот видишь! Ты считаешь это вполне нормальным.

– Конечно, это нормально! Для этого человеку язык и дан, – уверенно заявила Инга и рассмеялась, видимо, вспомнив, что у её языка имеются и другие обязанности.

– А ну, покажи-ка мне свой язык, – попросил Олег. Спортсменка послушно раскрыла рот и высунула язык до предела. Олег внимательно поглядел на него, добавил в бокал вина и произнёс:

– Хватит.

Язык исчез. Рот закрылся и растянулся в хитрой улыбке.

– А хочешь, задницу покажу?

– Ты этого не сделаешь при Равшане.

– Почему? Сделаю, если ты меня защитишь ценой своей жизни.

– Он не один.

– Так я вот и говорю – ценой своей жизни!

– Об этом и не мечтайте, гражданка Лопухина. Моя жизнь недорого стоит, но я не стану её менять на голую задницу, даже вашу.

Инга с горькой усмешкой взяла бокал. Олег приготовился защитить лицо от шампанского, но гражданка Лопухина предпочла осушить бокал свой традиционным способом. Потом долго сидела молча. Её глаза болезненно блёкли от алкоголя. Олег смотрел на Равшана. Тот всё играл.

– Сучья жизнь, – прошептала Инга, облизав губы.

– Ищи другую, – сочувственно подсказал Олег.

– Какую другую? Где я найду другую? Как моя жизнь может стать другой, если я сама не меняюсь? Где бы я ни была и с кем бы я ни общалась, об меня будут вытирать ноги, как ты сейчас это делаешь! Разве может быть по-иному?

Она не плакала. Её голос был твёрд и звонок, глаза смотрели спокойно, но у Олега, имевшего большой опыт общения с идиотами, засосало под ложечкой от такого спокойствия.

– Что за чушь? – отчеканил он. – Как я вытираю об тебя ноги? Чем я тебя обидел? Тем, что не захотел отодрать тебя на глазах твоего бойфренда, который мне ничего плохого не сделал? Это ты называешь вытиранием ног?

– Да! Это!

Олег кивнул и поднялся.

– Куда ты? – с тревогой спросила Инга, также имевшая большой опыт общения с идиотами.

– Понимаешь, Инга – я не могу тебе отказать, потому что ты для меня слишком много значишь, – сказал Олег, раздувая ноздри, – и я хочу тебя. Очень сильно. Но вот беда: Равшан – мой приятель. Поэтому я сначала его убью. Это будет правильно.