Страница 38 из 53
Алекс смотрел спокойно, едва уловимо улыбаясь, и Март поглядел на его лицо, вздохнул понятливо.
– Ладно, говори, что там на самом деле. Глаза у тебя так блестят, только когда ты на след встаешь или очередных приключений на наши головы ищешь. Охотник чертов.
– Ну, во-первых, – начал Свидерский, – я задал себе вопрос: не будь она потомком Черного, отнесся бы я спокойнее к ее просьбе? И ответ был утвердительным. А во-вторых… ты прав. Не нравятся мне эти заходы, Мартин. Хочу я за ней понаблюдать. И мне спокойнее, если она будет рядом со мной, а не рядом с тобой. Ты безалаберен, уж прости, засмотришься на красоты – тут тебя и высосут. Так что лучше уж придержать при себе.
– Ты параноик, знаешь ты это? – с чувством потряс головой фон Съедентент. – Да она своей тени боится. У нее взгляд забитого ребенка.
– После смерти Михея мы все параноики, – согласился Алекс, и Март помрачнел, кивнул. – Никогда не знаешь, в ком эта тварь проявится. К тому же я по должности вынужден быть политиком. Тебе ли не понимать? Пусть университет независим, но ссориться с домом Рудлог мне совершенно неохота. Раз уж принцесса Марина тебя просила… Как у вас, кстати?
– Как, как, – уныло сказал барон. – Еще месяц, и я по святости обгоню Макса. Я уже, кажется, забыл, как выглядят сиськи. Точнее, забыл бы, если бы их мне под нос не пихали по несколько раз на дню. В ассортименте.
– Я тебя не узнаю, – со смешком сказал Алекс. – Точно конец света грядет. Ты раньше без очередной любовницы не засыпал.
– Почему, было несколько раз, – скромно возразил Мартин. – Но теперь, мой друг, я засыпаю, читая тидусские эпосы. Черт! У них описание колесницы занимает три страницы, а над смертью героя плачут бесконечно. Такое ощущение, что им в древности заняться было нечем. А мне теперь страдай. – Он фыркнул досадливо. – Боюсь, если там и есть что-то про последние дни Туры, то я не успею это прочитать до этих самых последних дней. Сейчас как подумаю, что снова идти домой и вникать в словоблудие, холодным по́том покрываюсь.
– Так, может, заглянем в клуб? Кто-то обещал мне стрипушек, – небрежно предложил Свидерский и допил кофе. – Тебе бы отвлечься. И вообще, на что тебе помощники и студенты? Запряги их, пообещай награду повкуснее. А сейчас брось. Ну что, в клуб, а?
– Ты гениальный эксплуататор, – возрадовался Мартин и мечтательно потянулся. – Стрипу-ушки… Эх… Я разве что посмотреть, но не трогать, – вздохнул он. – Только чтобы не оставлять тебя на пути разврата в одиночестве, Данилыч. И давай куда-нить подальше, а? В Йеллоувинь или вообще в Эмираты? Будет неприятно, если застукают.
Через некоторое время двое магов в полумасках сидели на широком угловом диване в темном заполненном баре Пьентана и наблюдали за извивающимися девушками. Танцевали перед ними хорошо, с душой, и улыбались искренне. А чего не улыбаться тем, кто столько платит? Алекс попивал рисовую водку и с удовольствием оглаживал тонкое тело уже успевшей усесться ему на колени красавицы. Та щебетала щедрому гостю на ухо, кивая на второй этаж – туда, где находились комнаты для приема разогретых танцами клиентов.
Мартин тоже пил и мрачно смотрел на сцену. Нельзя сказать, что ему не хотелось, – тело вполне здорово отвечало, да и никто бы никогда не узнал об этом. И кто-то внутри нашептывал ему, что он никому ничем не обязан, что их с Мариной не связывают обещания или отношения и что верность в данной ситуации – настоящая придурь. Да и не повлияло бы это на их странную дружбу.
Но что-то его останавливало. Кроме рассуждений о том, что он не имеет права подставлять свою принцессу. Что-то, очень похожее на равнодушие и пресыщение. К тому же Март и правда слишком устал для скачек.
Барон насмешливым взглядом проводил подмигнувшего ему Алекса, направляющегося к лестнице, мотнул головой на недвусмысленное предложение второй девушки и настойчиво постучал рюмкой по столу, требуя налить себе еще. Это было куда приятнее тидуссов с их эпичными завываниями. И требовало куда меньше сил, чем ублажение женщины.
Через несколько часов фон Съедентент, в стельку пьяный, бродил по полупустым улочкам Пьентана, держа в руке тяжеленную бутылку с водкой. Перебрался через какой-то забор, попал в ухоженный сад. Там цвели огромные, пышные цветы – Мартин никогда в жизни не вспомнил бы их названия. Некоторое время он сидел на земле, и любовался на эти цветы, и пил, затем встал и, как медведь в малиннике, пошел ломать их.
Где-то недалеко залаяла собака, и маг чертыхнулся, кинул в ее сторону бутылку и через силу открыл Зеркало. Кто-нибудь другой и вовсе бы не смог, но блакорийцу это не составило особого труда. Только повозился чуть да резерва потратил больше, чем обычно.
Через несколько секунд он шагнул в темную спальню, пригляделся – и, на счастье свое, успел отшатнуться и среагировать. Выставленный щит полыхнул зеленым, ядовитым, заскрипел – а в него уже летели Лезвия, сверху спускалась Морозная сеть, под ногами начал плавиться пол.
Мартин с тоской посмотрел на букет и крикнул:
– Вики, успокойся, это я!
– Я вижу, – ядовито ответила Виктория и со злостью хлестнула его Плетью. – Придурок!
– Да успокойся, – бормотал он пьяно, двигаясь вперед – его защита и камнепад в горах бы выдержала, а уж Викины удары… хотя электричеством его тряхнуло знатно, и он на всякий случай еще укрепил щит. – Вика! Прекрати! Я не хотел тебя пугать.
– Я и не испугалась, – возразила волшебница, и Мартин понимающе ухмыльнулся, покачнулся. Она нахмурилась. – Какова бы ни была причина твоего появления – у тебя две секунды, чтобы убраться, Март! Не зли меня!
Вики стояла возле своей кровати в боевой стойке, в тонкой сорочке, и Мартин восхищенно оглядел ее, присвистнул. Она сжала зубы и долбанула Тараном – незваного гостя протащило назад, щит выгнулся, затрещал, в комнате жалобно задребезжала люстра.
– Ну все, – сказал фон Съедентент убежденно, – раз ты не хочешь меня слушать – придется.
– Что?! – Она взвизгнула – одеяло, сброшенное с кровати, обмоталось вокруг нее коконом, оставив снаружи только плечи и голову, плотно прижав руки к телу.
Блакориец подошел ближе. Улыбнулся – ну очень уж злой была Виктория.
– Обещай, что не откусишь мне голову, – сказал он.
– Именно это мне и хочется сделать, – пробурчала волшебница. Принюхалась. – Постой. Ты что, пьяный?
– Совсем немножко, – заверил Март. Протянул к ней уже изрядно примявшиеся цветы. – Я зашел спросить: не знаешь, что за сорт?
Она прикрыла глаза. Пошевелила дивными плечами, пытаясь выбраться из одеяла. Она и так могла бы кастануть – но зачем, если все попытки провалились?
– Я тебя убью, Мартин.
– Ты уверена? – уточнил он озабоченно. – Как-то странно звучит.
– Только освобожусь и заставлю тебя сожрать эти цветы.
– Они еще и съедобные? Какой я молодец!
– Лучше беги, Март, – сказала она сквозь зубы. – И не показывайся мне на глаза еще лет сто.
– Серьезно? – спросил он со смешком. – Ну тогда я просто обязан попрощаться.
Он швырнул букет на пол и притянул замершую Викторию к себе. А потом поцеловал – так, как давно хотел. Так, как будет помнить всегда. Жадно, жарко, с головокружением и чертовым желанием, мгновенно вспыхнувшим в венах. Долго. Настойчиво. Как в последний раз.
Остановился, только когда вокруг шеи захлестнулся тонкий ремешок и сжал, потащив назад. Не стал снимать его. Шевельнул пальцами – и одеяло упало, оставив одну очень разозленную и очень красивую женщину почти обнаженной.
– Теперь можно и умереть, – сказал Мартин довольно и сипло. – Ну, Вик? Одно усилие.
– Убирайся и проспись, – проговорила она жестко. – Не смей появляться у меня без моего разрешения! И не думай, что я это забуду, Март.
– Конечно, не забудешь, – процедил он язвительно, снял с шеи ее ремешок и потер красную полосу, врезавшуюся в кожу. – Я же снял щиты, Вик. Могла шваркнуть чем угодно. Спроси себя: почему не шваркнула?
– Ты мой друг, – ответила она зло. – Хоть и пьяная скотина.