Страница 23 из 53
– А сейчас что говорит? – поинтересовалась Света.
Чет засмеялся.
– Что я настоящий мужчина, раз с первого раза семя закрепилось. И что будет сын могучим богатырем, если стану поить его кровью и молоком кобылиц и жену держать в строгости, не давая баловать. И что тебя надо хорошо кормить. И что, – он поднял брови, – теперь вода тебя любит.
Света передернула плечами.
– Зато я ее не очень. Скажи им спасибо, Четери. От меня.
– Скажу, – ответил дракон. – И награжу. Даже не сомневайся.
Она глядела, как шаманы гуськом выходят из палаты, как закрывается дверь за Четом, и только после этого ошеломленно потрясла головой. Села – голова кружилась, но уже куда меньше, – и медленно, осторожно побрела в сторону санузла. Умываться и приводить себя в порядок.
Снова открылась дверь – в ванную заглянул врач, и Света покосилась на него, усиленно начищая зубы.
– А я-то и не поверил, – сказал доктор потерянно и снял очки. – Ну надо же. С возвращением, Никольская. Быстро обратно в койку. Сейчас буду осмотр проводить.
– Доктор, – проговорила она невнятно, – я лягу, обязательно. Но меня только что позвали замуж. Поэтому, пока не помоюсь и не расчешусь, отсюда не двинусь.
– Поздравляю, – вздохнул врач понятливо, пытаясь изобразить воодушевление. – Сейчас пришлю сестру вам на помощь, чтобы не упали здесь. А потом осмотр! И обед.
Есть хотелось очень.
– А можно сначала обед? – спросила она жалобно. – И с родителями связаться.
– Можно, – покладисто кивнул врач и снова вздохнул. – А родителям вашим я сейчас сам сообщу.
Сестра помогла ей раздеться, встала у душа, и Света с некоторой опаской включила воду. Она помнила тонкие светящиеся струи, такие красивые, которые прошили ее, будто гарпуны, – Светлана увидела это, но ничего не почувствовала. Только вот уйти из воды больше не смогла. Помнила она и то, как почуяла в озере кого-то еще – этот кто-то быстро рос, присматривался к ней, но не нападал. Помнила и как появлялся Чет – сначала один, потом с очень красивой женщиной, царицей Иппоталией, которую Света видела по телевизору, и как обитатель озера чуть не утопил их обоих. Помнила свою тоску, когда ее дракон улетел.
– Я сам присмотрю, – гулко раздался в ванной голос Чета. – Иди.
Сестра даже не попыталась возмутиться – ушла сразу. Четери приоткрыл дверцу душевой кабинки и стал беззастенчиво разглядывать моющуюся женщину. Ей приятен был этот жадный, совершенно собственнический взгляд.
– Похудела, – отметил он недовольно, – правда надо тебя кормить. А грудь, наоборот, больше стала. Красивая ты, Светка, – неожиданно сказал он. – Как себя чувствуешь? Долго ведь спала.
– Хорошо, – сказала она легко. – Теперь очень хорошо.
Он сам вытер ее после душа, балуясь и целуя плечи, грудь, щекоча под ребрами, одел, отнес на койку и лег рядом, хотя места было мало, обхватил и закрыл глаза. И даже не пошевелился, когда принесли обед. Лежал, и дышал ей в макушку, и стискивал все крепче. Светлана тоже не шевелилась. Слушала его сердце – и вспоминала, как проснулась с ним в первый раз и как тогда под щекой так же размеренно и мощно бухало. И никуда ведь не ушло появившееся тогда ощущение, что она попала в сказку. Вот она, ее сказка, лежит рядом. Большой, сильный, невыносимо любимый. И странно тихий.
Только когда ушла сестра, Чет словно очнулся, потянулся к Светлане и наконец-то поцеловал ее так, как умел только он, – настойчиво, глубоко, долго, напоминая, что и дышать без него совершенно невозможно, и жить тоже.
– Я ведь соскучился, – пробормотал он Свете в губы, снова поцеловал и сжал ей попку своими жесткими руками. – Как же я соскучился, Светка.
– Ты меня сам бросил, Чет, – напомнила она, прижимаясь крепче.
– Дурак был, – согласился он невесело.
– Дурак, – подтвердила она снисходительно. И улыбнулась. Ей было так хорошо, что ругаться не хотелось.
Потом Света жадно ела и рассказывала все, начиная от первого сна с Богиней, а Чет коротко поведал о своих поисках. И встал, когда зашел врач.
– Я буду поздним вечером, – проговорил дракон. – Жди.
– Я к родителям хочу, – произнесла она жалобно. – Доктор, меня выпишут?
– К родителям я и прилечу, – сказал Чет.
– Видимо, выпишут, – проворчал врач. Но ворчал он только для порядка: выписка трудного пациента – праздник в отделении. А этих трудных пациентов у них в последнее время было с избытком.
Спустя несколько часов Чет уже несся над Песками, забравшись очень высоко. Тонкие перьевые облака под ним пробегали, как рябь гигантского воздушного моря, и солнце щедро поило теплом и силой.
Облако внизу вдруг дрогнуло, поменяло очертания, став похожим на большую белую птицу с женским лицом, и птица эта тряхнула крыльями-руками, потянулась к дракону, и он с ощущением какого-то щенячьего счастья нырнул в ласковые объятья Матери-Воды.
«Я не поблагодарил тебя. Вы похожи с ней, да?»
«Любящая женщина всегда немного мать, мальчик мой».
Тонкие перья-струи, напоенные солнечным сиянием, щекотали его живот и спину, и Четери полетел еще стремительнее, покрутился вокруг оси несколько раз, курлыкая и балуясь, как в далекой юности.
«Зачем все это, мама? Почему было просто не отдать ключ мне?»
Облако вздохнуло и отпрянуло, встав перед ним стеной: печальное, призрачное женское лицо на ослепительной небесной лазури, волосы, разметавшиеся на тысячи километров.
«Чтобы я могла подольше побыть в силе, малыш. Я и так слишком близка к черте. И один раз за Турой уже не уследила».
Он вспомнил про тысячи соплеменников, оставшихся в камне, и замедлился, замер перед прекрасным небесным ликом, размеренно махая крыльями.
«Есть ли надежда, что их еще можно спасти, мама?»
Огромная облачная рука приблизилась к нему – он был с мизинец, наверное, от этой руки, а то и меньше, – и аккуратно погладила-почесала его пальцем по брюшку.
«В любом случае делай что должен, возлюбленный сын мой. Лети».
Божественный лик истаивал, рваными клочьями опадая вниз, к обычному облачному уровню, а Чет уже поднимался выше – и снова набирал скорость.
Недалеко от своего дома он снизился – уже ощущался влажный запах воды и сочных трав – и полетел над самой землей, присматриваясь. Силы были на исходе, и Чет, увидев бросившихся от него косуль, рыкнул, захлопал крыльями и устремился вперед, хватая одно из животных и сразу перемалывая ему позвоночник. В пасть брызнула свежая кровь, и тушу он заглотил одним куском – и сразу рванулся за другими.
В такие моменты человек в нем уходил куда-то в глубины сознания, оставались лишь голод и инстинкты.
К дому Четери подлетал уже сытым, и отяжелевшим, и совершенно бодрым. Да, все-таки живая кровь – сосредоточие виты, истинная сила. И у людей так же.
Он вспомнил, от чьей крови зависит жизнь Песков, и зафыркал раздраженно, приземлился и тут же сунул морду в озеро – смыть липкое и напиться. От пасти шли маслянистые круги, подрагивающие и растворяющиеся в прозрачной и холодной воде.
Через несколько минут Мастер уже открывал дверь дома. У стен снаружи лежали дары жителей его деревни – одежда, мягкая обувь, да и внутри было прибрано: и на окна повесили расшитые занавески, и на новом столе, пахнущем свежесрубленным деревом, стояли сочные фрукты, запеченное мясо, залитое жиром – чтобы дольше не испортилось. То ли жители каждое утро меняли ему здесь еду, то ли так совпало и только что принесли.
Есть не хотелось, но он все-таки взял сочную грушу, вгрызся – настоящий мед. И решил, что фрукты тоже отнесет Свете. Пусть поест.
Поигрывая грушей, дракон прошел в угол дома, наклонился, подцепил старую доску пола – и откинул крышку в подпол. Спрыгнул туда, осмотрелся. Ему хватало света, что падал из комнаты, и Мастер медленно прошел вдоль стены, здороваясь со своим оружием: сколько он собирал его, как любил! Сталь клинков, боевых топоров, узких копий и тонких кинжалов тускло мерцала в ответ, поблескивали драгоценные камни в навершиях рукоятей. И простых среди них не было – простые бы не пережили несколько столетий без ухода, даже при том, что здесь было сухо и жарко и влаге неоткуда было взяться.