Страница 106 из 126
– Поза покорности, – уронил себе под нос старший Трогири.
Неба за тёмным шатром листвы рассмотреть больше не удавалось, но вокруг постепенно светлело. Светлые сумерки тейенха переходили в мутный, но всё-таки день, только от ручьёв поднималась белесая дымка.
Темп и направление задавали егеря. Я шёл между ними, а меня время от времени деликатно попихивали дулами, подсказывая – куда.
Клетчатая рубашка мелькнула в кустах, я остановился и получил полновесный тычок «скроггом» в спину. Тряхнул головой – тьфу ты, просто паутина – и зашагал дальше, и в ушах противно позванивало, а во рту уксусом отдавалась оскомина.
– Давай, ори, – хрипло буркнул Клайс. Стало быть, уже близко. Ну, раз тут нет предрассветной песни яприля…
Я набрал в лёгкие побольше воздуха и заголосил:
– Нэ-э-эйш! Рихард Нэ-э-э-эйш!
«Гу», – хмуро сказала с ветки какая-то птица, которая и без того пережила не самую лёгкую ночку.
Парни вошли во вкус и пихали меня теперь двумя стволами, я орал всё сиплее и жалобнее, а тейенховая роща молчала, и с деревьев не торопились сыпаться идеальные убийцы, всё равно какого роду и племени.
Так что вступил Клайс – при помощи артефакта-усилителя.
– У нас твой приятель, и он под прицелом двух «скроггов»! – заорал егерь. – Выходи и скинь маск-плащ, а то мы твоему дружку мозги высадим! Эй! Слышишь!
Звучало чертовски решительно. Толчок в плечо был болезненным по-настоящему.
– Н-э-э-эйш! – заорал я. – Рихард Нэ-э-эйш!
– Мы знаем, что ты здесь! – подключился Борак. Он звучал менее решительно, но более басисто. – Выходи, и без твоих штучек! Иначе он труп, понятно? Даём тебе четверть часа, чтобы показаться! Мы тянуть не станем! Попробуешь напасть – убьём его тут же! Ты, ори давай!
– Нэ-э-эйш!!
Издевательское молчание да перекличка встревоженных птиц. И любопытный шёпот листьев в кронах. Листьям тоже интересно – а не навернётся ли кой-чей план, споткнувшись о нежелание Нэйша играть в «Спасите Лайла» в четвёртый раз. Может быть, три раза – для него предел? Может, он открыл для каждого из ковчежников собственный счёт в ушибленной головушке? Что, если он попросту решит не отзываться? Или посмотреть на решимость тех, кто держит меня на прицеле?
Потому что с решимостью-то всё просто отлично.
– Десять минут! Потом мы прострелим ему ладонь с Печатью! Потом начнём поминутный отсчёт! Мы знаем, ты слышишь!
Дуло «скрогга», который держал Борак, теперь упиралось в висок. Клайс целился в правую ладонь. Надо же, ребята сносно управляются с оружием Пустошей. И знают, как держать под прицелом мага. Кем, интересно, они были до Города Рабов?
– Нэ-э-эй… – голос сорвался, а «эйш-эйш-эйш» стухло где-то между деревьями. – Вир побери! Они хотят меня убить!!
И если он не появится – наверняка это и сделают. Я же говорил своим галлюцинациям – с моим планом не то чтобы согласились… Малость подредактировали.
– Пять минут! Мы прострелим ему Печать! Выходи без маскировки! Мы знаем, что ты нас слышишь! У нас твой напарник! Выходи сейчас! Четыре минуты!
– Нэйш, ч-ч-чёрт тебя, они настроены серьёзно! Хватит выпендриваться!
Хотя ему же наплевать – есть ли у меня магия, сколько у меня пальцев или сколько ушей. Вполне может подождать ещё полчасика.
– Три минуты! Выходи сейчас, или мы его убьём! Прострелим Печать! Отрежем всё лишнее!
Кажется, я догадываюсь, кем эти ребята могли быть до Города Рабов. Нужно спросить – они не знают Фрезуанду Волнорезку?
Хотя нет, нужно поорать перед мучительной агонией, когда моя Печать окажется прошибленной пулей.
– Нэйш! Прошу! Ну же!
– Две минуты! Две минуты, потом он лишится Печати! А потом умрёт! Из-за тебя! Выходи сейчас же без маскировки! Одна минута! Отсчёт пошёл, мы будем стрелять!
Крыса немо орала где-то в груди. Пока Борак распутывал верёвки, а Клайс шипел: «Вытяни руку перед собой, ладонь вниз, попытаешься ударить магией – мозги тебе вышибем». И мокрое от пота дуло тыкалось в висок, и стекала по нему холодная капля, и нужно было додумать: я же знал, вир побери, я же догадывался, что так и будет, просто иначе не складывалось, и это была единственная возможность…
Один шанс из сотни, чтобы не убрали сразу, как свидетеля.
– Десять секунд! – гаркнул Клайс, и к ладони прижалась холодная сталь. – Мы стреляем! Девять!
Я зажмурился и закусил губу.
– Восемь!
Роща вымерла, и только азартно перекрикивались прощальники с ветвей: «Ай! Ай! Прощай!»
– Семь! Шесть!
Лёгкий шорох чего-то соскальзывающего с веток. Мягкий звук шагов. И тяжёлое, рваное дыхание егеря над ухом вместо продолжения отсчёта.
Когда я приоткрыл глаза, Рихард Нэйш стоял ярдах в двадцати. Словно недобрый лесной дух: на щеках остались следы крови, на светлых волосах тоже. Сумки при нём не было – духам не положено, – а маск-плащ устранитель как раз красиво опустил на землю.
– Я же говорил, Лайл, – будто мы виделись минут пять назад, а я просто сбегал в уборную посреди разговора. – Пора нам с этим завязывать.
– Полностью согласен, – прохрипел я. Дуло теперь упиралось только в висок: Клайс взял под прицел Нэйша.
– Вынь палладарт и брось на землю. Вместе с цепочкой.
– Оружие Пустошей, – раздумчиво сказал Нэйш. – Ты с ним знаком, Лайл?
– Э-э… есть немного.
– И что скажешь?
– Если ты убьёшь того, что слева – правый успеет меня грохнуть.
– М-м-м.
– А если ты ударишь по правому – они успеют грохнуть нас обоих. Хотя тебя-то, может, Дар спасёт. Проверишь?
Нэйш совершил неопределённое движение бровью, которое можно было истолковать, как «Почему нет». Егерей такая мимика не устроила.
– Брось палладарт, или мы стреляем!
– В него или в меня? – осведомился Нэйш, и палладарт неспешно всплыл в воздух над его ладонью.
– В обоих, – отрезал Клайс, сделал несколько шагов назад и оказался на исключительно выгодной позиции. Я его теперь не видел, расстояние для палладарта было великоватым, и даже если бы Нэйш успел нанести удар и уйти из-под выстрела – я неминуемо оказывался трупом.
– Дарт в обмен на Лайла Гроски, – устранитель огорчённо качнул головой. – Аманда бы сказала: плохой торг. Ты как полагаешь, Лайл?
– Как будто ты… меня… послушаешь.
– Ну, для разнообразия… Как думаешь, мне стоит остаться безоружным ради тебя? Так будет лучше? Ты посоветовал бы мне это вот в этой ситуации?
Мантикорий сын. Я сглотнул прохладный утренний воздух и закрыл глаза, чтобы хоть лица его не видеть.
– Да. Я… советовал бы тебе это. Просто поверь… если сможешь: это лучший из выходов. Доволен? Или что – мне нужно перейти к горячим просьбам, мольбам, или… вир побери, Нэйш, ты ж всё равно сделаешь, как решил, а сейчас просто удовольствие получаешь.
– Бросай дарт, или… – дуло «скрогга» вжалось в висок – это Бораку показалось, что о нём малость забыли.
Устранитель вздохнул и убрал ладонь, позволяя атархэ упасть в траву – и я медленно проводил глазами кувыркающееся серебристое лезвие.
Когда я поднял глаза на Нэйша, тот улыбался почти добродушно.
– Сколько проблем с тобой, Лайл. Но правило есть правило, верно?
– Спасибо, – шепнул я. – Спасибо…
Серебристая игрушка, скрытая в широком рукаве куртки, скользнула в правую ладонь, и через секунду в лицо устранителю смотрело дуло «горевестника».
– А теперь подними руки, сделай пять шагов вперёд и опустись на колени.
Пару мигов он изучал сперва дуло, затем – дольше и с куда большим интересом – моё лицо. Потом «клык» вскинул брови и показал зубы в обворожительнейшей улыбочке, будто я преподнёс ему невесть какой сюрприз.
– Даже и так?
– Ну, ты сам твердишь – у каждого есть слабые точки.
Старикан Трогири в своей «комнате уединения», небось, пеной в этот момент от азарта изошёл.
– Отпустить вас туда связанным и под прицелом егерей? – переспросил он, когда я выложил ему часть плана. – И вы думаете, он бросит оружие? Позволит связать себя? Ради вас? Вы видели те картины в холле? Мой атархэ? Даже если под прицелом стоял бы мой сын…