Королевское наслаждение

— Мне кажется, что я знаю, куда следует идти, — сказал Майкл.

— Почему ты так считаешь? — спросил Адриан. Майкл, мокрый и весь в грязи, сверкнул белозубой улыбкой.

— Я чувствую запах еды. Думаю, мы рядом с кухней.

— Ай да Майкл, ай да молодец! Давай веди нас!

Даниэлла стояла у окна и с тревогой наблюдала за штурмом крепости. Король Эдуард был человеком упорным, а его сын в этом отношений даже превзошел отца. Что же касается Адриана, то он будет штурмовать эти стены до тех пор, пока не освободит жену или не сложит здесь голову.

Но замок хорошо укреплен, и если штурм будет продолжаться день за днем, неделю за неделей…

Дверь внезапно распахнулась, и в комнату вошел Симон. Он был бледным и сникшим.

Со двора донеслись громкие крики и лязг оружия, и, выглянув из окна, Даниэлла увидела, что там идет рукопашный бой. Люди сражались мечами, пиками, топорами — всем, что было под рукой.

Ворота были открыты, мост спущен. Сердце Даниэллы радостно забилось: Адриан понял ее намек.

— Ты должен спуститься вниз и сражаться вместе со своими людьми, Симон, — сказала она.

Симон покачал головой:

— Ты не достанешься ему, Даниэлла.

— На твоем месте я постаралась бы бежать. Если поторопишься, тебе удастся спастись.

Симон снова покачал головой:

— Мне очень жаль, Даниэлла, все могло бы сложиться по-другому. Если бы ты вышла за меня замуж… — Голос Симона дрогнул.

И только сейчас графиня заметила нож в его руке, тот самый, что упирался ей в бок, когда они стояли на крепостной стене. Проведя пальцем по лезвию, Симон двинулся к ней.

— Нет! — закричала Даниэлла, не сомневаясь, что еще мгновение — и он пронзит ей сердце.

Симон подходил все ближе и ближе. Даниэлла отбежала к кровати, схватила банное полотенце и запустила им в голову Симона, но он уже обходил кровать. Графиня отскочила в сторону, споткнулась о труп Жермена, громко закричала и принялась бросать в Симона все, что попадалось под руку: подушки, простыни, одеяло. Однако она отлично понимала, что рано или поздно нож Симона настигнет ее.

Пленница металась по комнате, но Симону все же удалось схватить ее. Она извивалась в его руках, царапалась, кусалась, стараясь выбить нож из его руки.

Симон развернул ее, бросил на кровать и придавил своим телом. Держа нож обеими руками, он занес его над жертвой…

— Даниэлла… — прошептал он.

Графиня подняла вверх руки, защищаясь.

Но в ту самую минуту, когда нож был готов вонзиться ей в сердце, Симон вдруг отпустил ее и какая-то неведомая сила отшвырнула графа Монтежуа к стене. Ударившись о стену, он начал сползать вниз.

И тут Даниэлла увидела Адриана. Он был грязным, с взлохмаченными волосами, в разорванной тунике, и все же он был прекрасен, глаза его сияли. Он протянул жене руку, помогая подняться.

— Адриан… — прошептала она и тут же испустила громкий крик, так как Симон сумел подняться и с ножом на изготовку бросился на Адриана, целясь ему в сердце.

Быстрым движением Адриан развернул его нож, и Симон, двигаясь по инерции, заколол сам себя.

Не спуская с них удивленного взгляда, Симон медленно сполз на пол. Глаза его подернулись пеленой, и он умер.

Даниэлла, рыдая, бросилась мужу на грудь. Адриан крепко прижал ее к себе.

— Идем, любовь моя. Надо поскорее покинуть это ужасное место. Я отвезу тебя домой… туда, куда ты сама захочешь.

— Дом для меня, рыцарь Мак-Лахлан, — то место, где находишься ты, будь то Франция, Англия или Шотландия. — Даниэлла крепче прижалась к мужу. — Даже в ваших объятиях, сэр, я чувствую себя дома.

Адриан вывел жену из ее тюрьмы. Сердце его переполняла радость.

Глава 25

Принц Эдуард, человек молодой и по натуре романтик, был чрезвычайно доволен тем, что удалось так быстро и почти без потерь захватить замок. Он разрешил Адриану и Даниэлле ехать куда им заблагорассудится. Адриан сразу же предложил отвезти жену в ее дом — Авий, но она впервые отказалась от возможности вернуться туда и настояла на том, чтобы они направились в Лондон.

— Я очень беспокоюсь о нашем ребенке, Адриан, — сказала она, — несмотря на то что он находится в руках лучшей в мире матери — королевы. Я не видела его уже несколько дней и очень соскучилась. Я снова хочу сама кормить нашего ребенка. Это для меня очень важно, Адриан. Я просто горю от нетерпения поскорее увидеть сына.

— Тебе нет нужды беспокоиться, но я прекрасно тебя понимаю, — ответил Адриан, и он действительно понимал жену. Она не жаловалась, но он видел, что груди ее разбухли от молока, и был рад, что Даниэлла решила кормить ребенка сама, не прибегая к услугам кормилицы, как это делали благородные дамы. Когда-то важнее всего для жены был Авий, а для Адриана — служение королю, но жизнь текла, и многое изменилось. Теперь самым важным для супругов стали они сами, их семья.

Целый мир простирался перед ними, много неизведанных дорог, но они выбрали ту, которая вела в Англию.

Они плыли по Ла-Маншу на одном из кораблей принца Эдуарда и занимали каюту капитана. Когда Адриан в очередной раз попытался обнять Даниэллу, она мягко его отстранила и заглянула ему в глаза.

— В чем дело, любовь моя? — спросил он.

— Мне до сих пор страшно, и я никак не могу поверить, что ты остался жив. После того как тебя выбросили в воды Ла-Манша, мне самой хотелось умереть…

— Но ты же знаешь, я умею плавать. Вода была такой холодной, что я быстро пришел в себя. Как хорошо, что у нас много верных друзей! Как только Монтейн прибежала во дворец с криками о помощи, люди сразу принялись искать меня. Они разожгли костры на берегу, спустили на воду лодки. А Тереза, эта девица, к которой ты меня так ревновала, бросилась в ноги королеве и рассказала о том, что Симон и Ланглуа заставили ее достать им хороших лошадей.

— Если она помогала спасти твою жизнь, то я от всего сердца прощаю ее.

— И она, и мой оруженосец Люк, который горит от нетерпения жениться на ней. Со временем Тереза станет ему хорошей женой, так как полностью осознала свою вину и во всем раскаялась.

— Монтейн с Дейлином тоже ждут не дождутся, когда смогут пожениться, — заметила с улыбкой Даниэлла. — И все же я не понимаю, как тебе удалось спастись?

— Сразу после появления Терезы принц Эдуард бросился на мои поиски. Он присоединился к моим людям, которые на маленьких лодчонках искали меня в море. Именно он первым обнаружил меня.

— Плантагенеты очень заботятся о нас, не так ли? — спросила Даниэлла. — Им небезразлична наша жизнь.

Адриан открыл было рот, чтобы рассказать жене, почему Плантагенеты так живо интересуются ими, но, решив, что с этим можно подождать, кратко ответил:

— Да, леди.

Тем временем Даниэлла продолжала с печалью в голосе:

— Не могу понять, что случилось с Симоном, почему он превратился в такое чудовище. Раньше он был совсем другим. Мужчинами иногда овладевают навязчивые идеи: стать богаче и знатнее, чем другие. Мне кажется, Симон решил, что раз он принадлежит к роду Валуа, то может прибрать к рукам все, что захочет. Ты знаешь, Адриан, хоть он, конечно, злодей, но ты не должен по нему судить обо всем нашем народе. Мой народ чудесный, талантливый, работящий…

— Даниэлла, любовь моя, эта война между королем Эдуардом и королем Иоанном не кончается только потому, что Эдуардом тоже овладела навязчивая идея. Я знаю много прекрасных французов. Твоя мать была самой красивой, умной и доброй женщиной на свете. Ты тоже француженка, любовь моя. Конечно, по одному Симону нельзя судить о целом народе. Французы — народ замечательный. — Даниэлла заулыбалась, польщенная его словами. Адриан прижал ее к груди и прошептал: — Я так боялся, что Симон…

— Он до меня ни разу не дотронулся, — прервала его Даниэлла. — Я не изменяла тебе.

— Я ни минуты не сомневался в этом. Я просто молил Бога, чтобы Симон не слишком мучил тебя. Теперь ничто не может заставить меня усомниться в тебе. Но неужели ты действительно ошпарила его?