Пипец Котёнку!

Резво перебираю в уме печати, которые могу использовать. Будто просматриваю колоду карт. Понимаю, что вариантов немного. А точнее, всего один. Бить Гранитом по голеням. Никаких других подходящих печатей сотворить не получится.

— Доспех-то сними, не позорься!

Этот крик заставляет Григория поморщиться, и он действительно снимает доспех. Ну не должен же он показывать, что боится моих кулаков.

А ещё удары и захваты в доспехе будут сильнее. Калечить меня Порохов не планирует. Так, проучить.

Посмотрим, правда, кто кого проучит.

Порох идёт вперёд. Выбрасывает пару слабых, пристрелочных ударов передней рукой. Спокойно жду, когда он сократит дистанцию. Уворачиваюсь от короткого бокового, бью в ответ. Усиленный печатью Гранита кулак врезается в скулу Григория.

Смачный шлепок раздаётся по всей душевой. Следом — слаженный изумлённый возглас. Порохов поскальзывается и едва не падает, ему помогают устоять товарищи.

— Гриха, ты чего⁈

— Да он случайно пропустил! Давай, чемпион!

— Нифига Котёнок чё творит!

Вот теперь Порох воспламенился. В его глазах не огонь, а взрыв. Яростно бросается вперёд, выстреливает шестью ударами подряд. Ногами не бьёт — скользко. Только руки.

Пытаюсь увернуться, но плохо получается. Сам чуть не падаю. Два удара пролетают мимо, третий и четвёртый стучатся в блок, пятый рубит по виску, и последний тараном врезается в рёбра.

Не успел поставить печать для защиты. Григорий быстро бьёт, технично. Мне нравится. Точно пойду на груб!

Скрючиваюсь от пропущенного в бок. По виску тоже больно было, но башка в порядке, держит. Даже удивительно.

Разрываю дистанцию, скользя по белому кафелю, как по льду. Применяю Ментальный удар. Гриха получает по астральному телу, вздрагивает и срывается с места.

А я внезапно бросаюсь навстречу с вихрем ударов. Бью размашисто и беспорядочно, имитируя отчаянного пацана.

Ведь рано или поздно даже последний слабак может восстать. Вот и пусть все думают, что Ярик наконец-то решился дать отпор.

В старом теле я отлично дрался. Тяжёлое детство на улицах Ифериота помогло научиться… Но показывать умение не стоит. Да и тело всё равно непривычное. Как раньше не получится.

Порохов не подставляется. Грамотно работает корпусом, избегая большей части ударов. Остальные блокирует. Ждёт, когда я выдохнусь. Пацаны вокруг орут, и уже не поймёшь, за кого болеют. Видимо, им просто интересно посмотреть на драку.

Делаю вид, что всё, вымахался. Отступаю. Да и правда вымахался. Руки не поднимаются, а лёгкие аж зудят…

Григорий бросает прямой удар. Отдёргиваю голову и бью в ответ. Мой кулак пролетает над рукой соперника и втыкается точно в волевой подбородок.

Ударил-то я хорошо, а вот уклонился не очень. Порохов костяшками зацепил мою челюсть, так что в нокдаун отправляемся оба. Такое нечасто увидишь.

Григорий падает на бок, успев подставить локоть. Я плюхаюсь на задницу. Секундное затишье, а потом кто-то орёт:

— Борьба!

Моментально подключаются остальные:

— На болевой!

— Давай, Гриха! Удушающий!

— Усыпи его!

Взбешённый Порох кидается на меня. Подтягиваю правое колено к груди, ставлю на подошву печать Гранита и резко распрямляю ногу. Пятка врезается в грудь Григория. Он охает, но всё же падает на меня и прижимает сверху.

Ничего, что мы не одеты? Повторюсь — мужчин не вожделею!

Ладно, это всё шуточки. На любовное соитие наша возня вообще не похожа. Тем более, что писюнами мы друг друга не касаемся, Григорий лежит на мне перпендикулярно, грудь к груди. Даже вспоминаю, что эта позиция называется «боковой контроль».

Григорий отчаянно пытается схватить меня за руку, чтобы провести какой-то приём. Я не даюсь. А ещё мы оба скользкие от воды, взять захват не так-то просто.

Коплю энергию, чтобы создать максимально мощный Гранит. Врежу кулаком по затылку или за ухо. Даже если размаха не будет, противник всё равно отрубится.

Не успеваю.

— Что за бедлам⁈ — раздается вопль, похожий на рёв медведя.

Орущие подростки мигом замолкают и спинами жмутся к стенам. Порохов среди них — подскакивает, бежит к стене и выпрямляется. Руки по швам, взгляд вперёд, ноги на ширине плеч.

Лёжа на спине, выгибаю шею и вижу стоящего надо мной мужчину в чёрном спортивном костюме. На шее висит свисток, под густыми бровями — холодные, колючие, как северный ветер, глаза.

— Вставай, — бросает он мне и поднимает взгляд. — Воду выключить!

Пацаны моментально исполняют приказ. Шум воды стихает, только булькает слив.

Воцаряется тишина. В этой тишине я встаю и шлепаю босыми ступнями, тоже вставая в строй.

Тренер по грубу молча оглядывает своих спортсменов. Стоит так же, как и они — прямой, как посох, ноги на ширине плеч. Разве что руки не по швам, а упёрты в бока. Замечаю у него татуировки на тыльных сторонах ладоней, но что там изображено, из-за рукавов разглядеть не получается.

Вспоминаю, что зовут тренера Бернард Хенрикович, по происхождению датчанин. А вообще—то никакой он не Хенрикович, а Хенриксен, но предпочитает зваться на русский манер.

Бернард ревёт:

— Что я говорил насчёт драк вне зала⁈

Голосище у него что надо. Низкий, хриплый, мощный. У некоторых пацанов аж коленки затряслись.

— Драки вне зала запрещены! Применять навыки груба можно только в случае неизбежности! — слаженным хором отвечают спортсмены.

— Слова вы помните! Но с действиями расходится!

Я пока молчу. Тренер делает шаг вперёд и оказывается вплотную к Порохову. Сверлит его взглядом, потом хватает за подбородок и заставляет повернуть лицо. На скуле у Григория красуется синяк. Моя работа. Даже не удерживаюсь от улыбки.

— Это он тебя? — Бернард тычет пальцем в мою сторону.

— Так точно, ваша светлость, — сдавленно отвечает Григорий.

О, так тренер — дворянин? Ярослав этого не знал. «Ваша светлость», кстати, нетипичное обращение к аристократу в России. Просто дело в том, что мужчина не местный и никаких российских регалий не имеет.

— Он⁈ — ревёт Бернард Хенрикович. — Тебя⁈ Регионального чемпиона⁈

— Удивлён не меньше вашего, светлость, — вполне достойно отвечает Порохов.

— Ты! — тренер поворачивается ко мне. — Как там тебя, Котёночкин?

Раздается несколько смешков. Но стоит Бернарду бросить взгляд по сторонам, как воскресает гробовая тишина.

— Котов, — отвечаю. — Ярослав Алексеевич, ваша светлость.

— Уже слышал про тебя, Ярослав. Говорят, троих парней из своего отряда сегодня побил.