Страница 67 из 71
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Завершая обзор и анализ материалов, относящихся к проблемам этнической истории вепсского народа и процессу сложения его культуры, мы, естественно, подходим к формулировке тех наиболее важных и существенных выводов, которые могут быть сделаны в итоге предпринятого исследования. Несомненно, не все из них являются окончательными; некоторые суждения имеют характер гипотез, требующих дополнительной поверки и аргументации. Хотелось бы подчеркнуть, что, с одной стороны, не вполне строгая доказательность отдельных положений подчас объясняется вовсе не желанием автора подчинить фактический материал заранее избранной теории, а большими лакунами в составе и распределении этого материала, что, с другой стороны, хотя решительность суждений отнюдь не искупает слабости аргументации, все же она позволяет с максимальной определенностью выявить наличные точки зрения и тем самым способствует более углубленному исследованию проблемы в дальнейшем.
Итак, перейдем к выводам.
Наименее разработанной и с трудом поддающейся разрешению остается проблема первоначального этногенеза вепсов. Мы еще не в состоянии более или менее точно указать время и место сложения группы племен, послуживших основой для формирования их в отдельную этническую общность. Не может быть и речи об их автохтонном сложении на основе племен эпохи неолита и раннего металла в пределах позднейшего расселения вепсов на территории, ставшей впоследствии коренной областью их обитания — в Межозерье и восточнее его. Все наличные лингвистические, исторические, этнонимические и антропологические данные говорят о том, что здесь предки вепсов являются пришлым населением, пришедшим из более западных (хотя, быть может, и не слишком дальних) местностей. По своему происхождению древние вепсы связаны с группой народов, принадлежащих к прибалтийско-финской ветви финно-угорской семьи языков, с постепенной кристаллизацией из общей массы прибалто-финнов отдельных родственных по языку и культуре народов, протекавшей в обстановке довольно тесных контактов с балтийскими (летто-литовскими) и древнегерманскими племенами.
Первый намек на то, что древние вепсы относительно рано оформились в качестве отдельного этнического целого нам слышится в сообщении Иордана, писавшего в VI в. н. э. о событиях IV столетия. Локализовать Йорданову Vas, равно как и его Чудь, с полной достоверностью пока не удается. Вероятно, в ту пору древние вепсы обитали еще вне пределов Межозерья, куда они продвинулись позднее. Возможно, что процесс «вызревания» древневепсской этнической общности следует поставить в более тесную связь с общим ходом социального развития племен и племенных объединений в северной части Русской равнины, с появлением здесь множества укрепленных поселений — позднедьяковских городищ.
Когда и в силу каких причин древние вепсы поселились на правобережье Волхова и заняли область между тремя великими северными озерами, положительно сказать невозможно. Повлияли ли на это какие-либо политические события, столкновения с соседями и т. п. или же здесь ведущую роль сыграл естественный процесс освоения слабо заселенной, но богатой ресурсами и уже потому привлекательной территории, в каких формах и при каких условиях он протекал, — все это вопросы, еще ожидающие своего разрешения. Можно лишь утверждать, что в конце VIII — начале IX в. область Межозерья оказалась хорошо освоенной пришельцами, частью ассимилировавшими, частью оттеснившими аборигенные племена (вероятнее всего, лопарского происхождения, потомков древнего неолитического населения края, принявшего, таким образом, известное участие в этногенезе и самих древних вепсов), остатки которых в виде отдельных островков еще долго, вплоть до позднего средневековья, сожительствовали со своими новыми соседями.
На древнерусской почве древние вепсы получили наименование Весь, восточные писатели называли их Вису, западноевропейские авторы знали их под именами Visi
В конце X — начале XII в. древней Весью была создана весьма высокая и самобытная культура, известная по раскопкам курганных могильников приладожского типа и близких им памятников, а также по исследованиям нижнего слоя древнего города Белоозера. Древневесская курганная культура характеризуется установлением феодальных отношений, развитием подсечного, а позднее и пашенного земледелия, наличием животноводства, относительно высоким состоянием промыслов и ремесел (кузнечного, гончарного, ювелирного, кожевенного и т. д.), наконец, широкими торговыми сношениями с ближними и дальними соседями. В рамках этой культуры намечаются локальные особенности, вероятно, восходящие к более раннему племенному делению Веси, но в описываемую эпоху ставшие уже социальным и этническим анахронизмом. Язык Веси, судя по данным топонимики, принадлежал к прибалтийско-финской языковой ветви.
На рубеже ХI–XII вв. очень важной акцией Веси стало продвижение ее на север по восточному берегу Ладожского озера. Расселившиеся здесь ответвления Веси составили основное ядро, вокруг которого в дальнейшем концентрировались «корельские» выходцы из-за Ладоги. В результате взаимодействия этих двух важнейших этнических компонентов, их постепенного сближения и слияния образовалась группа карел-ливвиков. Напротив, в восточной части Олонецкого перешейка применительно к указанной поре следов продвижения Веси почти не обнаруживается. Видимо, эти пространства оставались пока вне сферы ее интересов.
В этнической истории весьма часто случается, что прежнее имя какого-либо народа, отражающее его самоназвание, по тем или иным причинам перестает употребляться. Нечто подобное произошло и с древними вепсами. Наименование Весь «внезапно» исчезло из письменных источников, что дало повод позднейшим историкам утверждать, будто исчез, растворился в иной этнической среде, подобно Мере или Муроме, и сам народ ~ носитель имени. Это утверждение со временем стало историографической традицией, которая, однако, основана на заблуждении.
В течение всего средневековья Весь обитала примерно на той же территории, что и прежде. Об этом свидетельствуют данные анализа топонимов, содержащих этноним Весь, приблизительное совпадение ареала местных названий указанного типа с областью размещения (в пределах Межозерья и сопредельных районов) топонимов, этимологизирующихся из вепсского языка; о том же говорят чрезвычайно любопытные аналогии, обнаруживаемые, с одной стороны, в древневесской курганной культуре и, с другой стороны, в этнографически изученной традиционной культуре позднейших вепсов; в пользу того же вывода свидетельствуют прямые показания письменных источников XIV–XVII вв. (житий «святых», писцовых книг и проч.), не говоря уже о довольно многочисленных подтверждениях его рядом косвенных, но в то же время весьма существенных соображений, возникающих из анализа исторических, фольклорных, языковых, этнографических и антропологических фактов.