Ворчуны в беде!

Лучик был совсем крошкой, когда мистер Ворчун стянул его с бельевой верёвки. Он почти ничего не помнил о своих настоящих родителях. О папе вообще не осталось воспоминаний, кроме пары начищенных до блеска ботинок. С мамой он связывал ощущение тепла и уюта, а ещё — запах детской присыпки. Порой в памяти всплывали еле слышные обрывки песни — что-то о пушистых овечках, которые шевелили маленькими пушистыми хвостиками. Лучику казалось, что мама напевала её голосом ангела, который брал уроки пения у превосходного учителя.

Ворчуны по-своему привязались к Лучику, но свою любовь выражали причудливым способом. Я приведу несколько примеров (если они придутся вам не по вкусу, отведите их мне обратно).

Например, мистер Ворчун и миссис Ворчунья прекрасно знали, что мальчики не любят мыться, и никогда не мыли сына. Или вот ещё: они понимали, что ни один мальчишка не захочет прибираться в своей комнате, так что Лучик остался без комнаты. Он спал в коридорчике напротив их спальни.

Честно говоря, второй спальни в доме Ворчунов всё равно не было. Они жили не в обычном доме. Они жили в фургончике.

Нет, не в чудесном цирковом, ярко разукрашенном деревянном фургончике.

Вовсе нет. Даже не мечтайте.

Не в современном металлическом блестящем фургоне.

Нет, ни в коем случае.

Мистер Ворчун с отцом (мистером Ворчуном-старшим) построили этот фургон из всего, что под руку попалось. В дело пошли ветхий садовый сарай, коляска мотоцикла, полфургончика с мороженым и «всякое» (из коллекции всякой всячины): старый вольер для собак, деревянные доски, кофеварка, варившая кофе с пенкой. Стоило кому-нибудь увидеть фургон, который тащат за угол ослы Ворчунов, Топа и Хлоп, как этот кто-нибудь тут же делал ноги.

Ах да, Топа и Хлоп! Я давно подыскиваю момент, чтобы рассказать вам про них, и сейчас, по-моему, самое время.

Это брат с сестрой и/или сестра с братом. У них до смешного длинные милые уши и большие милые носы.

Раньше Ворчуны считали, что это один и тот же осёл, и называли его Топ-Хлоп, пока Лучик не объяснил им, что раз обоих ослов можно видеть одновременно, значит, их двое — брат и сестрёнка. Только тогда Ворчуны наконец поняли, что у них вовсе не один осёл, а ДВОЕ, и стали называть сестрёнку Топой, а брата — Хлопом.

(Вам, да и мне тоже, такое откровение, скорее всего, покажется глупым, но не забывайте, это же Ворчуны! Они на других не похожи. По крайней мере, не похожи на меня. А вот на счёт вас не знаю, насколько вы НЕЛЕПЫ. Надеюсь, клочок бумаги всё ещё хранится в самом надёжном месте — у вас в бороде?)

Чтобы отличить Топу от Хлопа, надо представить себе, будто их уши — стрелки часов. Уши Топы всегда показывают одиннадцать, а Хлопа — ровно час.

Если вы из моих объяснений ничего не поняли, а такое, как ни странно, иногда случается, то вот вам картинка.

Теперь всё ясно? Отлично!

Лучик отвечал в том числе и за ослов — каждый вечер отвязывал их от фургона, чтобы домик остался на месте даже в том случае, если Топа с Хлопом решат прогуляться.

Пока мистер Ворчун не снял Лучика с бельевой верёвки и не отдал его миссис Ворчунье, они сами отвязывали ослов. А вы, наверное, уже догадались, что Ворчуны не самые ответственные люди на планете.

Мистер Ворчун чаще, чем хотелось бы, спокойно ложился спать, полагая, будто ослов отвязала миссис Ворчунья, а она не сомневалась, что об этом позаботился мистер Ворчун. Конечно, никто ничего не делал, и с утра Ворчуны просыпались в нескольких МИЛЯХ от того места, где остановились на ночь.

Один из таких случаев невозможно забыть. Ворчуны встретили утро на поле для гольфа: Топа тыкалась мордой в лунку, Хлоп жевал красный флажок, и ОЧЕНЬ сердитый, ВЕСЬ красный

Один из таких случаев невозможно забыть. Ворчуны встретили утро на поле для гольфа: Топа тыкалась мордой в лунку, Хлоп жевал красный флажок, и ОЧЕНЬ сердитый, ВЕСЬ красный от злости незнакомец бежал к ним с двуствольным ружьём.

Миссис Ворчунья сразу догадалась, что это двустволка — сторож палил СРАЗУ ИЗ ДВУХ СТВОЛОВ! Целую неделю она выковыривала пули — это такие маленькие кругляшки, они прячутся в патронах ружей — из зада мистера Ворчуна с помощью щипцов для бровей, которые давно проржавели. (И не надо меня спрашивать, как это брови могут заржаветь, иначе я рассержусь на вас почти так же сильно, как тот сторож с двустволкой на Ворчунов и их ослов.)

Каждый раз, когда миссис Ворчунья выковыривала из мистера Ворчуна очередную пулю, тот кричал: «Ой!», и она широко улыбалась. Но не думайте, что она втайне не любила его так же сильно, как он её. (Понимаю, вы не желаете мне верить, но это так.) Мы не знаем, насколько сильно Ворчуны любили Топу и Хлопа. Последнее время Лучик часто слышал, как мистер Ворчун жалуется на ослов: мол, они уже не такие трудолюбивые, как раньше, и что хорошего в осле, который не выполняет свою ослиную работу.

Итак, о чём это мы?

Ах да.

Миссис Ворчунья выбежала из спальни, споткнулась о сына, покатилась кубарем вниз по лестнице, вылетела в дверь фургона и плюхнулась на землю. Ей чудом удалось пронестись мимо колючих зарослей крапивы, однако она въехала носом в земляную кочку у кротовой норы.

— Раз уж падаешь с лестницы, хотя бы делай это тихо, жена! — крикнул ей мистер Ворчун. Он снова улёгся в постель. — Некоторые ещё не выспались! — Натянув одеяло на голову, он перевернулся и рухнул на пол.

И конечно, приземлился на Колючку — чучело настоящего ежа, которое сделала миссис Ворчунья.

— АЙ! — взвыл мистер Ворчун.

Такой громкий вопль можно было бы расслышать даже в поместье Великаннов (теоретически можно, если вы — экзотические птицы с удивительно чутким слухом). Не ошибитесь: ПОМЕСТЬЕ ВЕЛИКАННОВ пишется с двумя «н». Чуть позже мы про него расскажем.

Много всего.

Глава вторая

Обстрел

Мистер Ворчун вернулся в постель, миссис Ворчунья забралась обратно в фургончик с драгоценным Медовым Пряником под мышкой, Лучик покормил ослов завтраком и привязал их к передку фургона. Пора было отправляться в путь. Топа с Хлопом неспешно потрусили по дороге, таща за собой тяжеленный дом Ворчунов. Лучик шёл рядом с ними.

Светило солнце, на деревьях пели птицы. По крайней мере, некоторые из них. Потому что часть увлеклась поиском сочных червей, которые не спешили становиться чьим бы то ни было завтраком, а часть в панике (и клювики у них дрожали от ужаса) унеслась прочь от самодельного фургона, который с дребезжанием катился по дороге.

Ворчунов ни капельки не интересовало, куда они направляются, главное — куда-нибудь добраться. Мистер Ворчун время от времени путешествовал отдельно от семьи, уезжал на пару дней на своём старом ржавом велосипеде, собранном из деталей трёх разных старых ржавых велосипедов, а затем каким-то волшебным образом находил фургончик, где бы тот ни остановился.

Ворчунам не нравилось подолгу сидеть на одном месте, потому что во время остановок они каждый раз попадали в какую-нибудь переделку. Это выходило у них НЕНАМЕРЕННО. Но слишком уж стараться избегать неприятностей они тоже не собирались. Однажды Ворчуны врезались в трёхтысячную толпу, переодетую в костюмы воинов, — вероятно, все эти люди пытались разыграть знаменитую древнюю битву. Почему-то они страшно возмутились, когда Ворчуны решили к ним присоединиться.

Впрочем, эта семейка злила не только людей.

Однажды мистер Ворчун так сильно обидел светлячка, что тот всю ночь не давал им с женой спать, кружил над кроватью и то гасил, то включал свой «фонарик». Гасил-включал, гасил-включал, гасил-включал, гасил-включал, гасил-включал, гасил-включал, гасил-включал, гасил-включал, гасил-включал, гасил-включал, гасил-включал, гасил-включал, гасил-включал, гасил-включал, гасил-включал, гасил-включал, гасил-включал, гасил-включал, гасил-включал, гасил-включал.