Страница 15 из 62
Немалую часть сада занимает зоопарк, там есть зебра, лани, хорьки, пеликаны. На террасе в клетках томятся невероятных — чуть, ли не в полтора метра ростом, ей-богу! — размеров попугаи из Латинской Америки фантастической окраски — ярко-голубые с синим, красно-зелено-золотые, наверное очень дорогие, но грустные, грязные, заляпанные пометом. Звери тоже ободранные и голодные. В общем, впечатление тягостное.
У входа во дворец стоит стражник в красном мундире и тюрбане, но босой. Картинно взмахивает алебардой, предлагая войти. Оказываемся в холле, собственно, и давшем название дворцу — он облицован 90 различными сортами мрамора со всех концов света. Убранством он напоминает наши загородные дворцы, например Останкино, но, подняв голову, вместо лепнины и фресок видишь почерневшие деревянные балки, с которых трогательно свисают великолепные люстры венецианского стекла, правда давно не мытые. Затоптаны и покрыты пылью многоцветные мозаики полов.
Общее впечатление — пыльный чулан, где свалены разом ценные вещи и хлам. На полу возле стен стоят драгоценные китайские вазы вперемежку с облезлыми чучелами хорьков и лисиц. Заглянув в одну из ваз, я с отвращением обнаружил там засохшие трупики каких-то птенцов.
Особенно нестерпимо глядеть на картины. Их действительно много, висят они, как в старых европейских домах, «ковром» — без промежутков, вплотную друг к другу.» Но перемешаны без разбора страны, жанры, эпохи, первоклассные и посредственные произведения. Много плохих пейзажей — итальянских и английских. Главная тема большинства картин — мифология, греческая и римская, больше всего — с обнаженной натурой. Полотна в ужасающем состоянии — съедены влагой и грибком, пузырятся и осыпаются, обнажая проплешины; рамы покорежены. Многие картины, думаю, уже погибли безвозвратно.
Гордость коллекции — полотно Рубенса «Свадьба св. Екатерины». Только его подлинность можно считать установленной, известна и его история: оно было подарено Калькуттской правительственной художественной галерее лордом Нортбруком, но в 1905 году, по прибытии в Калькутту, перехвачено семейством Маллик. Им предлагали даже выкуп в 15 тысяч фунтов, цену немалую, но они отказались. Не вызывает больших сомнений подлинность двух картин Рейнольдса «Венера и Купидон» и «Младенец Геракл, душащий змей», а также картины Гейнсборо «Мальчик на ослике». Зато остальные работы, помеченные в каталоге именами великих мастеров, очень подозрительны, невозможно поверить в подлинность таких картин, как «Возвращение Улисса к Пенелопе» Пинтуриккио, «Венера и Адопис» Тициана, «Триумфальный въезд Цезаря в Рим» Мантеньи, «Мученичество св. Себастьяна» Мурильо, полотен, приписываемых Гвидо Рени, Веронезе и т. д. Да и приписываемые Рубенсу еще три полотна — «Минерва, подающая Аполлону любовный кубок», «Мученичество св. Себастьяна» и «Возвращение Улисса» — скорее всего просто поздние копии, даже не школа Рубенса.
Вход во дворец бесплатный, но очень докучает голодная и нищая челядь. Слуги не отстают ни на шаг — отпирают и запирают двери, что-то лепечут, якобы объясняя, а потом протягивают ладонь. При выходе из дворца босоногий страж вновь грозно взмахивает алебардой и… тоже просит бакшиш. Самого владельца Мраморного дворца не было — уехал куда-то, и мы были рады: не пришлось притворно восхищаться и врать этому достойному человеку (мы и вправду слышали о нем немало хорошего). Что же касается гибнущих аристократических усадеб и вишневых садов, то по этой части у нас в России опыт достаточно богатый…
23 августа. Недавно меня познакомили с настоятелем здешнего армянского храма отцом Акопом Гёкчяном, присланным из Эчмиадзина. Когда-то в Калькутте была довольно большая армянская община, но на сегодня осталось человек 50–60. Отец Акоп выглядел расстроенным, рассказывал о раздорах в общине, о косности быта прихожан, о том, что думают они не о душе, а о деньгах, и только о них. Пригласил меня посмотреть церковь, и сегодня я воспользовался его приглашением.
Церковь находится на Армянской улице, рядом раскинулся овощной базарчик. Отец Акоп был очень гостеприимен, рассказал и показал вещи удивительные. На месте, где сейчас стоит церковь Назарета, было когда-то армянское кладбище. Много старинных его надгробий с армянскими и английскими надписями сохранилось во дворе, некоторые вмурованы в пол церкви. Отец Акоп показал мне самое древнее надгробие, датированное 11 июля 1630 года, — оно на 60 лет старше самой Калькутты! Здесь покоится Разабиби Сукьяс, по кто она была, где и почему умерла, уже никто не знает.
Армянская церковь, не нынешняя, а старая, деревянная, была построена на средства, собранные по подписке, в 1707 году неким Левоном Гевондяном, специально приглашенным из Персии. В 1724 году ее заменила каменная, дожившая до наших дней. Это типичный армянский храм, по сложенный не из туфа, а из кирпича и по-калькуттски выкрашенный в желтый цвет. Внутреннее убранство аскетично в отличие от русско-греческих или католических храмов. На алтаре — крест и 12 подсвечников, символизирующие Христа и апостолов, какие-то фрукты, кокосовые орехи, цветы (отец Акоп объяснил, что на днях праздновался День урожая). Алтарь украшен тремя картинами, написанными английским художником А. Харрисом, — «Троица», «Тайная вечеря» и «Пеленание тела Христа», довольно ординарными.
Настоятель рассказал, что в Калькутте есть Армянский колледж (совсем недалеко от нас, на Фри-Скул-стрит), издается журнал на армянском языке. Узнав, что я привез с собой слайды с видами Армении, он пригласил прийти как-нибудь в общину — показать местным армянам прародину. И совсем смешно пожаловался, что с родины ему шлют для представительских нужд почему-то только молдавский коньяк. «А мне хочется угостить своих гостей армянским коньяком», — улыбнулся он.
25 августа. Был свидетелем ссоры между рикшей и седоком, в которой проиграл все-таки рикша.
Рикша — печальная достопримечательность Калькутты, и только ее одной: во всей Индии «человек-лошадь» ликвидирован как наследие проклятого колониального прошлого и заменен такси или, на худой случай, велорикшей. Но в Калькутте рикши остались — есть данные, что эта профессия кормит до трех миллионов человек. Пробовали было разогнать их в законодательном порядке, но профсоюз рикш весьма горласт и с помощью коммунистов поднял такую бучу, что власти, махнув рукой, отступились.
Профессия рикши проста: легкая коляска на двух больших колесах со спицами, небольшой складной кабинкой на случай дождя или солнца и пара длинных оглобель — вот его транспорт, приводимый в действие мускульной силой. Коляска — отнюдь не собственность рикши, он чаще всего арендует ее у хозяина и платит ему проценты с выручки. Коляска рассчитана на одного седока, но очень часто можно видеть, как две многопудовые матроны втискиваются в нее, чтобы сэкономить несколько пайс. И полуголый, голодный человек волочет свою ношу по раскаленным улицам. Самое страшное, это когда на пути его попадается подъем — он хрипит, задыхается, на ногах вздуваются жилы. Охотно нанимают рикш школьники — в коляску набиваются 5–6 чистеньких мальчиков и девочек в белых рубашечках и синих галстуках и, посасывая мороженое, спокойно катят на человеке-лошади.
С советскими людьми у рикш отношения сложные. Ездить на них строжайше запрещено, вплоть до высылки генконсульством в 24 часа — советский человек не должен унижать индийских братьев. Так-то это так, но индийские братья считают нас скупердяями, жалеющими пару рупий, жизненно необходимых рикше. Он долго плетется за вами сзади, что-то приговаривая, доказывая, потом зло плюет и поворачивает назад.
Рикши — самый дешевый и надежный транспорт, которому не страшны ни жара, ни наводнение. Если такси обойдется вам, скажем, рупий в 30, то рикша на это же расстояние поедет за 5. Поэтому ему суждена еще долгая жизнь на улицах Калькутты.
Дневной заработок рикши — 10–20 рупий в лучшем случае. В худшем его семья ложится спать натощак…
В газетах сообщение: ООН признала Калькутту вторым по загрязненности городом мира. Оказывается, есть и хуже — Карачи. За Калькуттой идут Лахор и другие города, почти все — азиатские.