Страница 44 из 65
— Ага, чтобы он опять трахал мне мозг своей дебильной ревностью? «Вершинин, держи свой хер на привязи». — Он явно процитировал Кирилла, и я расхохоталась. Костя тоже улыбнулся и продолжил: — Нет, Вер, я ещё не сошёл с ума. Хотя мне иногда хочется, конечно, его подначить… Поиздеваться над ним так же, как он издевался над тобой. Но Кир всё-таки мой друг. Да, дебил, но я его люблю, как брата.
— Любовь зла, — усмехнулась я. Хотела сказать: «А я уже не люблю», но отчего-то промолчала. Вместо этого спросила: — А с Ритой ты почему поссорился?
Улыбка сразу исчезла с лица Кости, будто бы и не было её. И взгляд он моментально отвёл. Да, Вершинин, прости, но мне и правда нужно знать… сама не понимаю почему.
— В целом почти по той же причине, что у тебя с Киром. Только наоборот.
Поначалу я хотела уточнить, что значит «наоборот», но потом сообразила — Костя имеет в виду, что это Рита лгала и изменяла, а не он.
— Радуйся, — сказала я со вздохом, и Вершинин откровенно удивился:
— Чему?
— Тому, что ты не успел на ней жениться и у вас не появились дети. Если бы успел и появились, всё было бы гораздо сложнее.
— Да, ты права, — кивнул Костя. Мне показалось, что он думает спросить, какие у меня самой планы насчёт отношений с Киром, но в итоге всё-таки промолчал.
И хорошо — обсуждать Кирилла ещё больше, чем мы уже обсудили, совсем не хотелось.
67
Вера
В кафе мы просидели чуть больше получаса. Только успели поесть и немного поболтать — в основном о Костиной работе, он оказался очень увлечён фестивалем, который будет проходить на этой неделе, и своим сотрудничеством с какой-то рок-группой, — как позвонила Антонина Павловна и деликатно поинтересовалась, а когда я, собственно, собираюсь возвращаться.
Положив трубку, я посмотрела на Костю несчастными глазами, и он по-доброму рассмеялся:
— Всё, кончилась твоя увольнительная? Обратно на службу?
— Ага, — вздохнула я, на мгновение зависнув от странного ощущения — словно я проваливаюсь в глаза Кости, прыгаю в них, как в озеро, тёплое и ласковое. Омут… Так, Вера, всё, приходи в себя! — Поехали?
— Сейчас, только расплачусь, — ответил Вершинин и махнул рукой проходящему мимо официанту.
«Расплачусь»?..
Ладно, может, это фигура речи такая, а не то, о чём я подумала?
— Костя…
— Дайте счёт, пожалуйста, — сказал Вершинин подошедшему парню. — Одним чеком. — И перевёл взгляд на меня. — Да?
Я не могу сказать, что сердилась. Просто…
Это ведь хороший способ обозначить границу для отношений, разве нет? Каждый платит за себя — значит, понимает, что мы не вместе.
А что делает Костя? Или он считает, что нам никакие границы не нужны, потому что и так всё ясно? Ну, может, это ему ясно, а мне вот теперь не очень…
— Я бы и сама могла заплатить… — пробормотала я, ощущая себя странно. Это было давно позабытое чувство — что-то такое, из студенческих времён, когда меня приглашал в кафе понравившийся парень. И я брала там что-нибудь подешевле, зная, что денег у него мало. С Киром я тоже чувствовала нечто подобное… Но про него вспоминать не хотелось.
— Да ладно тебе, — махнул рукой Костя, но вновь в который раз за сегодняшний день слегка порозовел, и я тут же забыла все аргументы, любуясь процессом. Да, всё-таки с таким уровнем реакции кожи актёром ему не быть…
В итоге я так ничего и не сказала, покорно позволив заплатить за свой обед, только пробормотала: «Спасибо», — когда Костя уже убрал карточку в кошелёк. Вершинин кивнул, мы оделись и выбрались на улицу. Пока ещё вокруг было светло, но вечерняя прохлада уже начала ощущаться в воздухе, зябкостью пробираясь под куртку в области шеи, из-за чего по затылку бегали мурашки.
Мы забрались в машину Кости и поехали в сторону дома моих свёкров. Поначалу ехали молча, и это молчание, как часто бывает с родными людьми, не тяготило — наоборот, казалось уютным.
Я даже улыбнулась, поняв, что считаю Вершинина родным человеком. А Кира? Всё-таки с Костей я только в школе дружила, тогда как с Кириллом пять лет жила в браке…
Удивительно, но в нынешнюю минуту наша дружба с Костей значила для меня больше, чем брак с Киром. Не знаю, что будет дальше, но пока так…
— Я иногда пытаюсь представить, — сказала я минут через десять, и Вершинин даже вздрогнул от неожиданности, — что было бы со мной, если бы не тот вечер выпускников. Если бы Кир тогда не пришёл. Как думаешь?
Костя вновь изменился в лице, застыв так, словно своими словами я ударила его под дых. А ещё он как-то странно задышал — более глубоко, что ли. Взволнованно.
— А я? — поинтересовался он негромко и чуть хрипло. И от тона его голоса, как и от мимолётного взгляда, которым Костя наградил меня, на мгновение повернувшись в водительском кресле, сердце забилось чаще. — Я бы тоже не пришёл?
— Почему? — удивилась я поначалу и уже открыла рот, чтобы продолжить… как вдруг поняла.
Поняла, на что намекал Костя. И меня с ног до головы залило жаром, и дыхание на миг перехватило, когда я представила…
Если бы Кир не пришёл, мы с Костей провели бы тот вечер вдвоём. Точно не остались бы на встрече выпускников, быстро сбежали бы. Смеялись, разговаривали, а потом… кто знает?..
Боже, о чём я думаю?.. Я ведь тогда провела вечер не с Костей, а с Киром. И, задавая свой вопрос, я не преследовала цели сравнивать их. И думать о том, что было бы, если бы я тогда гуляла до утра не с будущим мужем, а с другим человеком. И целовалась бы в кустах и на лавочках с Костей, и свидание через пару дней пообещала бы ему, а не…
Представив всё это до крайней степени ярко, я потеряла дар речи. Я будто бы увидела альтернативную реальность… Реальность, которая где-то обязательно существует. Где-то в параллельной Вселенной, где я счастлива с Костей, и у меня…
У меня нет Кати…
Эта мысль отрезвила, заставила вспомнить, кто я и с кем нахожусь. Я всё равно продолжала ощущать какое-то безумно сладкое волнение, но уже без примеси сожаления о том, что всё случилось совсем иначе.
— Да, я тоже иногда думаю об этом, — произнёс Костя тихо, не отрывая взгляда от дороги — только сжал пальцы на руле. И я залипла теперь уже на них, гораздо более длинных и изящных, чем пальцы Кира. Если бы не знала, что Вершинин не играет, подумала бы, что это пальцы музыканта.
И мне неожиданно до такой степени захотелось почувствовать эти его музыкальные пальцы на своей обнажённой коже, что я едва не застонала.
А ещё — на губах… Чтобы Костя провёл по ним, а я бы открыла рот — и…
Вера, ну о чём ты думаешь?!
Я прекрасно понимала о чём, но не хотела в этом признаваться даже самой себе. Нет, не так — тем более самой себе.
— Думаешь? — эхом повторила я, всё таращась на Костины руки, почти полностью погружённая в свою эротическую фантазию.
— Думаю, — ответил Вершинин как-то сдавленно, вновь посмотрев на меня искоса — и по его взгляду, настолько горячему, что я моментально вспыхнула от смущения, я поняла: Костя сейчас разделяет со мной эту фантазию.
Или не совсем эту, а более откровенную. Гораздо более откровенную.
— И… что?
Он сглотнул, и я посмотрела на его шею — её сейчас было хорошо видно из-за распахнутой куртки и убранного шарфа. Белая кожа с россыпью мелких веснушек, резко выступающий кадык, к которому хотелось прижаться губами, а потом лизнуть, чтобы ощутить вкус…
Сумасшествие какое-то…
— Ничего, — чуть слышно произнёс Костя и замолчал. Он молчал с минуту, и я уже думала, что больше ничего не услышу, — да и дом свёкров уже маячил на горизонте, — когда Вершинин неожиданно заключил: — Но после я бы больше не стал отдавать тебя Киру.
68
Вера
Простились мы скомканно. Я была смущена разговором, Костя, как мне показалось, тоже. Поэтому, когда Вершинин припарковался, я быстро поблагодарила его за отличный день и выскочила из машины, даже не предложив зайти и выпить чаю, чему потом удивлялась Антонина Павловна. И в щёку не чмокнула, что вообще почти непростительно.