Надеюсь, она не узнает

Игрушки были на полу — абсолютно все. Ровным слоем уложены по детской, да и по гостиной тоже. В той же куче обнаружились и Катины книжки, которые я обычно аккуратно складываю на комод: достаю оттуда и убираю сразу, как она посмотрит, чтобы не валялись. Стол на кухне был залит чаем и вареньем, на углу лежало надкусанное яблоко. Табуретки были перевёрнуты, одна отчего-то стояла на плите (вот это я вообще не поняла). На холодильнике обнаружились отпечатки Катиных ладошек, измазанных вареньем. Диван в гостиной оказался разрисован фломастерами и заляпан разноцветным тестом для лепки.

Посреди этого великолепия стояли взъерошенный Кир в мокрой футболке и абсолютно довольная Катя. Щёки, лоб, подбородок, руки — всё было в варенье. А вместо аккуратных трёх хвостиков, которые я ей сделала сразу после пробуждения, на голове у дочери красовалось натуральное воронье гнездо. Тоже в варенье, да.

— Сходили в ресторан… — пробормотала я, и Кир насупился.

— Лучше бы спасибо сказала!

— Спасибо! — поблагодарила я от души.

Антонина Павловна, смеясь, поехала домой, Кира я отрядила приводить в порядок квартиру, а сама отправилась в ванную — отмывать Катю. Потом мы пошли в детскую, и я ещё долго не могла угомонить дочку — из-за того, что вечером с ней сидела не я, она перевозбудилась и никак не хотела засыпать.

Катя уснула в половине одиннадцатого, и я, почувствовав, что сама скоро отрублюсь, залезла под плед. Хотела достать телефон, чтобы написать Хэнгу… но уснула прежде, чем успела это осуществить.

Кир меня в этот вечер больше не беспокоил.

18

Вера

Утром Катя проснулась непривычно рано, и это помешало мужу осуществить очередную попытку рейдерского захвата моего тела. Умница дочка! Всегда бы так просыпалась. Я нейтрализовала Кирилла, оставив на него Катю, а сама отправилась умываться, и, когда вышла, он уже слегка паниковал, потому что ребёнок решил поиграть в лошадку и требовал, чтобы папа лёг на пол. Папа недоумевал, что от него хочет Катя, указывая себе под ноги и громко визжа, и, кажется, уже готов был разрыдаться.

— Иди, — я махнула рукой, хмыкнув, и Кирилл действительно поспешил поскорее смыться на работу. Отец года, блин. Хотя сейчас ещё ничего — теперь он хотя бы может играть с дочкой, правда, не всегда понимает её визг и тарабарщину, но раньше Кир и вовсе терялся. Ребёнок лежит и плачет, и, что с ним делать, непонятно. Ещё и страшно было — маленькая такая, вдруг он что-нибудь ей сломает? Поэтому Кирилл предпочитал смотреть на Катю на расстоянии. Или на фотографиях.

После завтрака я заглянула в холодильник и обнаружила, что там шаром покати — Катин суп закончился, варить новый было не из чего. На полках валялось только то, что ел Кирилл, ну и йогурты, которыми перекусывала я. Всё же конец недели, завтра пятница — обычное дело. Но кормить ребёнка нужно, поэтому я решила во время прогулки быстро забежать в магазин, взять куриный фарш, кабачки и огурцы с помидорами. Будут у нас на обед котлеты с кабачком и овощной салат.

Мы оделись, вышли из дома, немного поносились по детской площадке — правда, длительное пребывание там было невозможно, слишком сыро, накануне как раз здорово потеплело, и снег растаял почти весь, — а потом пошли в торговый центр. И возле входа, там, где обычно стоят тележки, я заметила знакомую рыжую шевелюру.

Невольно расплылась в улыбке. Не знаю даже почему. Костя, конечно, предал меня, как и Кир, но… наше детство тут ни при чём. А его огненная макушка вообще всегда вызывала во мне прилив позитивных эмоций.

— Тележку не одолжите? — поинтересовалась я, продолжая улыбаться и крепко сжимая ладошку Кати в своей руке. Хорошо, что дочке пока ещё не пришло в голову рвануть поглубже в магазин и побегать там между стеллажами, а то у меня не получилось бы окликнуть Костю.

Он обернулся. Улыбнулся в ответ, хотя явно был удивлён, и сказал:

— Здравствуй, подруга детства.

Прозвучало это так, словно мы с детства и не виделись. Впрочем, в этом утверждении было что-то справедливое. Вроде бы и виделись, но между нами как будто всё время что-то стояло. Или кто-то.

— Уже уходишь? — спросила я, кивнув на пакет, который он сжимал в руке. И неожиданно вспомнила, как накануне Кирилл приглашал Костю в гости, чтобы тот узнал причину моего «странного поведения». — А мы только вот пришли. Не хочешь задержаться? А потом зайдёшь к нам, чаю попьём. Могу и обедом накормить.

На лице моего школьного друга отразилось смятение. Видимо, он сразу начал прикидывать, стоит ли выполнять просьбу Кира. Но принять решение ему не дала Катя, неожиданно вырвав ладонь из моей руки и побежав вперёд, к прилавкам с фруктами.

Что ж, ожидаемо. Она ещё долго продержалась. Обычно с порога сразу несётся в глубь магазина, проверяет свои владения. Но сегодня Костя просто сбил её с панталыку.

— Пока, — хмыкнула я и ринулась за Катей, пока она не протаранила лбом чью-нибудь тележку или прилавок. Она может.

Через несколько секунд я поравнялась с дочерью, но, к моему удивлению, сделала я это не в одиночестве. Костя шёл следом.

— Ты забыла тележку, солнце, — произнёс он, иронично улыбаясь, и меня окатило теплом. Солнце… Он называл меня так когда-то. Очень давно. С тех пор, как переключился на дружбу с мальчишками, — никогда. Опасался, что они будут дразнить или заподозрят его в нежных чувствах.

Я не подозревала. Это было просто прозвище, возникшее из моей девичьей фамилии Солнцева. Тёплое и ласковое, со вкусом мороженого и карамели, запахом весенней листвы и пышек с сахарной пудрой. Прозвище родом из детства, в котором у меня было мало радостей.

Костя был радостью.

— Спасибо, — поблагодарила я, кивнув; посмотрела на собеседника — и слегка притормозила со своей радостью, потому что Костя, будто бы смутившись, отвёл глаза. Стыдно? Или что? Нет, лучше не буду думать об этом сейчас — только настроение себе испорчу.

Но через несколько минут ощущение неловкости ушло целиком, и было бы странно, если бы произошло иначе, — Катя не дала этому чувству ни одного шанса. Носилась по магазину, как коза на выпасе, и я поминутно пыталась удержать её то от ныряния с головой в гору апельсинов, то от забрасывания в тележку всех творожных сырков подряд, то от попыток постучать об пол бутылкой оливкового масла. Катя активно шкодничала, мы с Костей смеялись, по пути я брала продукты, которые планировала, — так постепенно и дошли до кассы.

— Ты зайдёшь в гости? — поинтересовалась я, когда мы уже стояли в очереди на оплату. — Или занят?

Не знаю, что я чувствовала в этот момент, когда Костя пару мгновений молчал, глядя куда угодно, только не на меня. Точно не злость. Наверное, досаду… и какое-то разочарование.

А потом Катя вдруг отпустила мою ладонь и уцепилась за Костю. Подняла голову, улыбаясь зубастым ртом, и громко возвестила, глядя на моего друга детства:

— Да!

Костя хмыкнул и тоже улыбнулся. Лицо его как-то смягчилось, и он всё-таки посмотрел мне в глаза.

— Кажется, кое-кто отказывается меня отпускать.

— Да! — повторила Катя.

— Значит, пойдём в гости, — сказал Костя, не отводя взгляда, и у меня отчего-то внезапно стало сухо во рту. И в ушах зашумело… Давление, может?

А глаза у Кости красивые. Не такие яркие, как у Кира, — серо-зелёные, обычные, — но красивые. Наверное, потому что гораздо более искренние, чем у Кирилла.

Муж никогда не стеснялся смотреть на меня все эти полгода, и от этого было тошно. Костя же… Я будто бы слышала его мысли сейчас. Они отражались в его глазах и били меня прямиком в грудь, вышибая дух.

— Пойдём, — почти прошептала я, кашлянув, и отвернулась сама. Благо, что как раз подошла наша очередь, и можно было ненадолго отвлечься.

19

Вера

Дома неловкость стала ощущаться сильнее. На улице и в магазине, среди людей, когда постоянно надо было удерживать Катю от безрассудств, было как-то легче. Дома же…